«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994 - Борис Гедальевич Штерн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При самом придирчивом, точном подсчете выходило, что золота в шахте с половину земной дробинки, не меньше. Колоссальное, немыслимое количество, от которого перехватывало дух! Оно существовало, воплощенное в многозначном числе, — от этого уже не отмахнешься.
С чем я мог сравнить удивительное месторождение? С Клондайком? Такое сравнение вызывало улыбку. Клондайк рядом с ним был все равно что денежный ящик уличного торговца. Может быть с гигантским рудным столбом? Давайте подумаем. Гигантский рудный столб был обнаружен в Неваде за семь лет до моего появления на свет — огромное тело богатейшей серебряной руды, равного которому не было в мире. Его открыли два рабочих-поденщика; они тайком сговорились с трактирщиком и маклером, купили за бесценок землю и через неделю-другую стали мультимиллионерами. Но и гигантский рудный столб казался сущей мелочью, безделкой по сравнению с бесценным сокровищем, запрятанным в глубине зуба Блитцовского. Крупица золота ценой в две тысячи слэш[1] различима под земным микроскопом лишь при увеличении в тысячу семьсот пятьдесят шесть раз. Пусть кто-нибудь другой, если есть охота, подсчитает, сколько стоил зуб Блитцовского, я уже устал.
От этого неслыханного богатства у меня кружилась голова, я был словно пьяный — пьяный от счастья. Никогда раньше у меня не было мало-мальски приличной суммы, я не представлял, что делать с такими деньгами, и потерял голову — на несколько минут. Прежде я не был алчным, но теперь я алкал. Какая неожиданная перемена произошла со мной! Да, мы и впрямь странно устроены.
А что скажут приятели, когда я сообщу им эту новость? Что они почувствуют, когда опомнятся от потрясения и поймут, какое баснословное богатство им привалило? Вот именно, что они почувствуют, когда сообразят, что не могут истратить свой годовой доход, даже если наймут в помощники всю императорскую семью!
Мне не терпелось поскорее созвать приятелей и преподнести им потрясающее известие. Я потянулся к телефону.
— Погоди, — услышал я внутренний голос, — не делай опрометчивого шага, подумай! Я подчинился таинственному импульсу и стал размышлять.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Я напряженно думал целый час. Потом вздохнул и сказал себе: «Да, так будет по совести, ведь это я обнаружил шахту, если бы не я, ее б никто никогда не отыскал. Когда они получат по одной двенадцатой от общей суммы, а я — ни на бэш[2] больше, будет ли это справедливо? Я думал, думал и решил, что мне причитается половина, а другую половину пусть они поделят между собой. Это решение показалось мне справедливым, я почувствовал удовлетворение. Я опять протянул руку к телефону и… Таинственный внутренний голос снова остановил меня.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Я раздумывал еще час. Они, конечно, не сумеют распорядиться такими деньгами — это невозможно. Хватит с них и трети, с их-то скромными запросами и непривычностью к… Я потянулся к телефону.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
После долгого глубокого раздумья я понял, что им не под силу разумно распорядиться и четвертью такой фантастической суммы. Пожалуй, даже десятой частью. Ведь сорви они такой куш, как одна десятая, коварный, ядовитый дух спекуляции наверняка растлит их, разложит морально. По какому же праву я искушаю молодых и неопыт…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Нет, нет и еще раз нет! Я не могу пойти на такое предательство! Я не сомкну глаз, если стану виновником их морального падения! Сама мысль об этом больше, чем я в состоянии…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Итак, решено: для их же блага я возьму все золото себе. Тогда им ничто не будет угрожать, и мысль о том, что я сохранил в чистоте их души, будет мне достойной наградой, и нет награды приятнее и выше.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Но я не хочу лишать их доли в привалившем мне богатстве. Они получат часть амальгамы. Они отработают оба пласта и получат часть амальгамы в награду за свой труд. Я еще подумаю, какую часть им выделить. К тому же они могут взять себе весь цемент.
И я пошел спать.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Перевела с английского Людмила Биндеман
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
№ 12
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Кир Булычёв
Юбилей «200»
Славная дата — двести лет Эксперименту. В истории Земли ничего подобного не было! Сама длительность подавляет воображение. Создатели Эксперимента кажутся небожителями.
На самом деле они существуют — в виде портретов в актовом зале.
Дарвин. Мендель. Павлов. Соснора. Джекобсон. Сато.
Первые три скончались, не подозревая об Эксперименте. Три последних не дожили до результатов.
Мне надоела предпраздничная суета. Я пошел в библиотеку.
Маруся уговаривала пылесос — драгоценнейший прибор в институте — заняться книжными полками. Я представил себе, сколько поднимется пыли, если пылесос согласится. К счастью, пылесос не соглашался. Он пытался втолковать Марусе, что его услуги нужнее в институтском музее, куда скоро придут гости.
Маруся увидела меня и спросила:
— Мне, что ли, лезть туда?
Наверное, она ожидала, что ради ее прекрасных глаз я буду лазить по стремянкам.
Я ушел вместе с пылесосом.
В саду тоже не спрячешься. По странному приказу завхоза Скрыпника там перекапывали клумбы, на которых только что отцвели тюльпаны, чтобы сотворить одну клумбу в виде цифры 200.
Я пошел на детскую площадку. Детей не было — ставили новую ограду. Силовую, невидимую, современную. Представьте себе, какие комплексы она будет вырабатывать в малышах, которые неизбежно будут натыкаться на несуществующую стену. Начнутся неврозы, истерики, все будут искать причину душевных травм у молодых гомошимпов, пока какой-нибудь шустрый аспирант не догадается, что виной всему — невидимость ограждения.
Малыши резвились на берегу пруда. Землечерпалка уже перестала мутить воду, бортики были покрашены. Я уселся в тени под явором, который, по преданию, посадил сам академик Соснора, и принялся наблюдать за детенышами. Они с визгом носились по берегу, а воспитательницы семенили за ними: им казалось, что кто-нибудь обязательно упадет в холодную воду и схватит воспаление легких.
По облику малышей я без труда угадывал генетические линии.
Живший больше века назад самец Старк, со светлой короткой шерстью, гомозиготный по этой доминантной аллели, утвердил себя на много поколений вперед. Помните скошенные подбородки и висячие носы Габсбургов? Это видно по портретам, как бы ни старались приукрасить художники.
Мы
