Наука страсти - Джулиана Грей

— В самом деле? Надо же, какой умник. — Мисс Динглеби немного понизила голос. Она приклеила бакенбарды, но не усы, и щеки ее чуть подергивались. У Эмили сочувственно зачесалась кожа.

— Последние десять — двенадцать лет он провел, старательно улучшая город и поместье, — сказала Эмили, подавшись вперед. — А впереди у него еще много планов. Вам бы следовало посмотреть его чертежи. Они в самом деле замечательны.

— Несомненно.

— Разумеется, все зависело от железнодорожного сообщения. Он лично ходатайствовал об этом, вы знали? И помог оплатить строительство. Олимпия помогал ему получить необходимые разрешения. Вы же знаете, какие у моего дяди обширные связи.

— Безусловно, знаю. Добрый день, — сказала мисс Динглеби, обращаясь к ждущему неподалеку официанту. — Чай, пожалуйста. Есть у вас приличный лапсанг?

— Конечно, сэр. Превосходный сбор.

— Значит, лапсанг. И обычный набор сандвичей и бисквитов. — Мисс Динглеби улыбнулась официанту и свела пальцы домиком. — После такой тяжелой дороги я умираю с голоду.

— Да, сэр. — Официант поклонился и отошел.

Эмили сложила руки на коленях. Натянувшаяся под ладонями ткань казалась чужой. Шиньон тяжело давил на шею, и она с трудом удерживалась от желания сунуть руку под шляпку и проверить, не отвалилась ли от него какая-нибудь прядь, выдав ее с головой.

— Вы уверены, что это не опасно? Вот так встречаться?

— Но вы же не можете просто встретиться со мной, как мистер Гримсби. Кто-нибудь в городе может вас узнать и начать задавать вопросы, — ответила мисс Динглеби. — Зато никто не узнает вас, как Эмили, в особенности без очков и наедине с молодым мужчиной.

— Но это так публично. Так открыто. Нас может увидеть кто угодно.

— Моя дорогая, если бы мы тайно встретились позади гостиницы или прокрались наверх, в спальню, нас наверняка начали бы подозревать. Лучшее место, чтобы скрыть тайную встречу, — мисс Динглеби взмахнула рукой, и на ее пальце в ярком электрическом свете сверкнуло кольцо-печатка, — на виду у всех.

Эмили рассеянно посмотрела на соседний стол.

— Разве это так необходимо?

— Ваш дядя хочет убедиться, что у вас все в порядке.

— Но письма…

— Могут быть легко подделаны каким-нибудь умным агентом. — Мисс Динглеби взяла салфетку и расстелила ее на коленях уверенным и откровенно мужским движением. Это совсем не походило на мисс Динглеби, которую Эмили знала в течение восьми лет. — Он не хочет полагаться на волю случая.

Эмили рассматривала, как лежат волосы мисс Динглеби, зачесанные с помадой назад и собранные на затылке в богемном стиле. Это умно, думала она, тоскливо вспоминая собственные тяжелые золотистые пряди на полу спальни, отрезанные ради маскировки.

— Он вам очень доверяет, мой дядя.

— Да. — Мисс Динглеби улыбнулась, обнажив свои аккуратные белые зубы. — Доверяет.

Принесли чай. Эмили разлила его по чашкам.

— И похоже, вы неплохо разбираетесь в тайных встречах.

— Я прочитала множество детективных историй. Куда больше, чем следовало бы. Ах, вот это чудесно, — произнесла она, отпив чая. Бакенбарды ее зашевелились. — Помои на станции Йорк просто невозможно пить. Но к делу. Сожалею, но рассказать мне почти нечего…

— Как там мои сестры?

— У них все очень хорошо. Устроились прекрасно. — Мисс Динглеби похлопала себя по карману жилета. — У меня для вас их письма.

— Но им не разрешается сообщать мне, где они живут.

— Ну конечно, мы не можем доверять подобные вещи бумаге. Риск весьма велик. Но я думаю, вы найдете, что обе они устроены настолько хорошо, насколько это возможно при данных обстоятельствах.

— И мы до сих пор не выяснили ничего об убийцах отца?

— Разумеется, справки наводятся.

Эмили сжала лежавшую на коленях левую руку в кулак, а правой стиснула чашку и поднесла ее к губам.

— Мне бы хотелось, — сказала она, удостоверившись, что чай попал в нужное горло, — чтобы вы рассказали мне больше. Вам же известно, что у меня есть мозги. Я могла бы помочь.

Мисс Динглеби покачала головой.

— Если вы начнете помогать, выдадите себя, а я сомневаюсь, что вы догадываетесь, насколько безжалостными и коварными могут быть эти люди.

— Но почему вообще кому-то потребовалось убивать моего отца и Петера?

— По множеству причин. Вы наверняка знаете, какова политическая ситуация в Европе. — Мисс Динглеби выбрала кусочек кекса и с жаром накинулась на него.

— Вы имеет в виду анархистов?

— Возможно.

Чашка Эмили стукнулась о блюдечко с громким звоном, прозвучавшим в элегантном мраморном помещении ресторана «Эшленд-спа», как пушечный выстрел.

— Как бы мне хотелось, чтобы вы рассказали мне хоть что-то!

— Моя дорогая! Сколько шума. Слушайте, — чуть добрее голосом произнесла мисс Динглеби, — если уж вы так хотите знать, мы наткнулись на кое-какие расплывчатые намеки. Группа людей, недовольных скоростью политической либерализации Европы. Мы ведем расследование.

— Мы. То есть вы и Олимпия?

— Нет-нет. Я — всего лишь гонец, вы же понимаете. — Мисс Динглеби отправила в рот последний кусочек кекса. — Доверенная служащая семьи. Но я приехала не для того, чтобы говорить о расследованиях его светлости, — тут пока и рассказывать не о чем. Я приехала убедиться, что у вас все хорошо, и предложить свое ухо и плечо. Полагаю, вам приходится трудно — постоянно играть роль. И насколько я понимаю, в доме Эшленда народ подобрался не особенно общительный. Должно быть, вы чувствуете себя невероятно одиноко. — Мисс Динглеби пристально смотрела на Эмили.

— Я боялась, что будет хуже, — ответила та. — Лорд Сильверстоун умен и энергичен. Когда он не дуется, то его общество весьма приятно. И слуги очень милы. Куда фамильярнее, чем я привыкла, но может быть, мне так кажется только потому, что я теперь одна из них.

— Не совсем, моя дорогая. — Мисс Динглеби улыбнулась. — А его светлость, герцог Эшленд? Говорят, он — сложный человек.

Эмили только что приступила к довольно большому куску кекса, и это дало ей возможность обдумать свой ответ.

— На самом деле мне так не кажется. Он всего лишь одинок.

— Одинок?

— Ему не с кем было поговорить. До сих пор.

— Он разговаривает с вами?

В лицо бросился жар.

— Мы иногда встречаемся в библиотеке, по вечерам. Шахматы и все такое. Но разговариваем не много, он не слишком разговорчив. Текущие новости, погода, немножко политики. Как успехи у Фредди. — И пока Эмили все это произносила, она снова учуяла запах шерри и кожи, увидела мерцание свечей. Разумеется, он приходил не каждый вечер. Она сидела в кожаном кресле, читала и ждала, притворяясь, что сердце не начинает биться быстрее, стоит ей услышать тяжелую поступь в коридоре, что руки и ноги не немеют, если шаги становятся громче, приближаясь к двери библиотеки. Эмили всегда оставляла ее чуть приоткрытой, всегда подбрасывала в камин несколько лишних кусков угля и зажигала дополнительную свечу, а то и две, когда приближался его обычный час.