Помни меня - Фири Макфолен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что тут смешного?
– «Снизить уровень своих ожиданий». Я застала Робина, когда он был по самые яйца в другой. Неужели может быть что-то ниже этого? Мне что, начать писать письма в тюрьму приговоренным к пожизненному заключению? «Дорогой Питер Сатклифф…»[41]
Даже Эстер фыркает.
Майло говорит:
– Яйца. Я-яйца.
– Майло! Помнишь наш разговор о том, что не следует повторять разные вещи? Тетя Джорджина говорила о яйцах под майонезом. Правда?
– Конечно. Они очень вкусные, – подтверждаю я.
– Майонез, – говорит Майло. – Яйца под майонезом. Майца.
– Да! – радостно кивает Эстер. – Майца! Э-э… – Она встряхивает головой и улыбается благостной материнской улыбкой. – А как зовут этого Эвока?
– Корабль в дерьме.
После того как Майло было дано исчерпывающее объяснение, я сказала Эстер, что было бы хуже, если бы он повторил имя Йоркширского потрошителя. Но она не смягчилась.
Как только мы уселись за стол и с жадностью набросились на жареный картофель (тут есть какой-то магический секрет, включая корочку из манной крупы), на подъездной аллее останавливается большой автомобиль. Я вижу, как водитель выходит и начинает раскладывать кресло на колесиках. Несколько минут спустя в кресло помогают усесться громоздкой восьмидесятилетней Нане Хогг.
Эстер в равной степени боится и презирает бабушку Марка по отцовской линии из-за того, что последняя чрезмерно груба. Эстер заявляет, что у нее старческий маразм, но я в этом не уверена. Мне кажется, она просто вздорная и давно уже в тех летах, когда «Мне-Плевать-Как-Я-Выгляжу». Поход в гости из дома для престарелых – шанс для анархии.
Из чувства долга и почтения к ее возрасту никому не приходит в голову не приглашать ее на воскресные ланчи. Эстер терпеть не может Нану Хогг, тогда как я наслаждаюсь ее обществом. Вероятно, потому что, в отличие от остальных, у меня нет респектабельного фасада, который могла бы разрушить старушка.
– А я и не знала, что она сегодня приедет! – говорю я веселым тоном.
– Гм-м. – Эстер хмурится, глядя на часы. – Нам повезло: она опоздала всего на час с четвертью. Считает себя принцессой Маргарет.
– У нее проблемы после той инфекции в воде. Она медленно идет на поправку, – примирительным тоном объясняет Марк, направляясь к дверям. Он публично возражает Эстер только в тех случаях, когда она пренебрежительно отзывается о Нане Хогг.
Она его бабушка, поэтому он ее защищает. Но Марк вообще очень славный – кроткий, добрый, склонный видеть во всех хорошее. Он всегда проявляет интерес к другим, но при этом держится в тени и не сует нос в чужие дела.
Когда Эстер впервые сказала мне, что встречается с кем-то на своих занятиях по подготовке к экзамену на степень по счетоводству, добавив: «И я думаю, что он тот, единственный!» – я подумала: ну да, в худшем случае это безжалостный ублюдок, а в лучшем – жуткий зануда. В школе ей нравились хамоватые спортсмены. Марк стал мужем Эстер и отцом ее ребенка, и, слава богу, он просто прелесть. Взять хотя бы его заботу обо мне: он сосватал мне халтуру в «Уикер». Дома он носит тапочки-мокасины ручной работы, и все же я отдала бы за него жизнь.
– Нечего было меня ждать.
С таким приветствием – вместо того чтобы поздороваться или извиниться за опоздание – обращается к нам Нана Хогг, увидев накрытый стол.
– Рад, что ты смогла приехать, – говорит Марк, наклоняясь к старушке и целуя ее в щеку. Его метод – просто игнорировать ее тон, слова и поведение.
У нее серебряные волосы, все в тугих кудряшках от бигуди, а бюст перекатывается, как вздымающиеся волны.
– Привет! – говорю я с легким взмахом руки. – Приятно снова вас видеть.
Она мне не отвечает. Правда, могла просто не услышать моих слов, поскольку в этот момент ее усаживали за стол.
– О, это говядина? Я не могу переваривать говядину, – замечает она. У Эстер такой вид, словно ее ошпарили кипятком.
– Но мы же спрашивали…
Марк кладет ладонь на руку Эстер.
– Тут много всего остального. Джефф, вы не передадите мне горошек и морковь…
– Мы встречались раньше, я Джеффри, – вкрадчиво произносит мой отчим, обращаясь к Нане Хогг и протягивая ей руку над жарким. – Муж Пэтси.
– Да, я знаю, кто вы. Я старая, но не умалишенная, – отвечает она, как бы не видя его протянутой руки. Мне приходится срочно заткнуть рот листиком салата, чтобы не рассмеяться. А я так отбивалась от этого ланча! Вкуснятина, спиртное, горячая подливка – и Нана Хогг. Это идеальное средство отвлечься от моих печалей.
– Гог уволили из ресторана, – сообщает Эстер, швыряя меня на заклание, чтобы отвлечь волков.
– О нет, Джорджина! – восклицает мама, со стуком кладя на тарелку вилку и нож. – Что ты сделала?
– Я ничего не сделала. Заявился ресторанный критик и стал жаловаться, а шеф-повар Тони устроил шоу из моего увольнения. Жертва богам, чтобы критик не написал о скверной еде в этом ресторане.
– Превратности судьбы случайного работника, которого легко нанять и уволить, – произносит Джеффри с явным удовольствием, поднося к губам бокал. – Увы, у него так мало прав.
Мне хочется скорчить ему рожу. Джефф ушел в отставку с поста вице-президента фирмы, занимающейся центральным отоплением, с огромной пожизненной пенсией.
– Пора заняться чем-нибудь другим. Пойди на курсы стенографии и поступи на какую-нибудь должность в офисе, – советует мама.
– Не думаю, что кто-то еще интересуется стенографией, мама. Больше нет машинописных бюро. И нет боссов, которые гоняются за секретаршами вокруг письменных столов.
– В любом случае скоро ты выйдешь из того возраста, когда за тобой будут гоняться вокруг чего бы то ни было.
Гол! Удар прямо в солнечное сплетение.
– В мое время мы называли вас «тюремной наживкой», – сообщает мне Нана Хогг, имея в виду несовершеннолетних, за секс с которыми можно было угодить в тюрьму.
Эстер поспешно встает, чтобы снова наполнить соусник подливкой. Но я-то знаю, что это всего лишь предлог. Она негодует из-за непристойного разговора при ее маленьком сыне. А как насчет непристойного разговора при ее младшей сестре?
– Теперь уже вряд ли кого-нибудь посадят в тюрьму из-за Джорджины, – замечает Джеффри, многозначительно подмигнув. Вот гад!
– И все же многое еще незаконно теперь, когда женщины перестали быть собственностью, Джефф, – отвечаю я. Мама шипит: «Осторожней!» – бросив настороженный взгляд на Майло.
– О да, я виноват, это я затронул эту тему.
– Как назывался ресторан? – осведомляется мама.
– «Это Amore!». Итальянский ресторан в Брумхилл.
– Я не люблю итальянскую еду. Однажды я ела грибной суп в итальянском ресторане, и
