Расколотые сны - Сидни Шелдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сердце Дэвида упало.
– Разумеется, сэр, когда-нибудь…
– Почему не сейчас?
Дэвид с трудом проглотил слюну:
– Но как?!
– Предлагаю сделку. У вас есть водительские права?
– Да, сэр.
– Прекрасно. Мне надоело самому водить этот драндулет. Станете доставлять меня на работу каждое утро и заезжать в шесть-семь часов вечера, чтобы отвозить домой. Через год будем считать, что вы отдали долг.
Они ударили по рукам. За весь год Дэвид ни разу не опоздал и не пропустил ни единого дня. Он всеми силами старался отблагодарить доктора за вновь обретенное здоровье матери. Чем больше он узнавал Паттерсона, тем сильнее уважал. Несмотря на вспыльчивость и взрывной темперамент, Стивен был самым бескорыстным человеком на свете, делал много добра, с размахом занимался благотворительностью и посвящал свободное время пациентам бесплатных лечебниц. По пути на работу и домой Дэвид и Стивен оживленно беседовали. Паттерсон искренне не понимал, почему Дэвид специализируется в уголовном праве.
– Зачем это вам, Дэвид? Собираетесь помогать всякой сволочи выходить сухими из воды?
– Нет, сэр. Бывает, что и порядочные люди становятся жертвами обстоятельств. Я постараюсь им помочь.
Через год Паттерсон крепко пожал Дэвиду руку на прощанье и заверил, что теперь они квиты. Они не виделись много лет, но Дэвид постоянно читал в газетах и слышал по телевизору о докторе Паттерсоне:
«Доктор Стивен Паттерсон основал бесплатную клинику для детей, больных СПИДом».
«Доктор Стивен Паттерсон сегодня прибыл в Кению на открытие Медицинского центра Паттерсона»…
«Сегодня заложен первый камень Паттерсоновского приюта для…»
Казалось, Паттерсон ухитрялся быть одновременно в десяти местах, отдавая свое искусство и деньги нуждавшимся в помощи, больным и несчастным.
Голос Сандры вывел Дэвида из задумчивости:
– Дэвид! Что с тобой?
Он поспешно отвернулся от телевизора:
– Только что арестовали дочь Стивена Паттерсона по обвинению в серийных убийствах.
– Какое потрясение для отца! Ужасно!
– Он подарил маме семь лет спокойной жизни. Как несправедливо, что подобное случается с людьми, подобными Стивену. Он прекрасный человек, Сандра, и не заслужил такого удара. Судя по словам шерифа округа Санта-Клара, его дочь – настоящее чудовище.
Он взглянул на часы и спохватился:
– Черт! Я опаздываю!
– Но ты не позавтракал!
– Не до еды тут! Я слишком расстроен. Подумать только… И сегодня четверг…
– Ты станешь партнером, в этом нет ни малейшего сомнения.
– Место для сомнения всегда остается, родная. Каждый год один из тех, кто мечтает взлететь на самый верх, кончает в помойке и с обломанными крылышками.
Сандра обняла мужа:
– Да им чертовски повезло, что заполучили такого адвоката!
Дэвид нагнулся и поцеловал Сандру:
– Спасибо, крошка. Не знаю, что бы я делал без тебя.
– Не волнуйся, ты в жизни от меня не избавишься! И позвони, как только узнаешь новости, не забудешь?
– Конечно, нет! Сегодня мы обязательно закатимся куда-нибудь отпраздновать мой успех.
Полузабытые слова острым кинжалом пронзили мозг. Много лет назад он вот так же бросил другой женщине:
– Сегодня мы обязательно закатимся куда-нибудь отпраздновать наш успех.
А вместо этого он убил ее.
Офисы фирмы «Кинкейд, Тернер, Роуз и Рипли» занимали три этажа небоскреба «Транс-Америка пирамид» в деловой части города. Сослуживцы встретили Дэвида Сингера понимающими улыбками. Даже обычные приветствия сегодня звучали как-то иначе. Все сознавали, что перед ними – будущий партнер фирмы.
По пути в свою маленькую клетушку Дэвид остановился перед заново отделанным кабинетом, предназначавшимся для одного из новых партнеров. Он не устоял перед искушением заглянуть внутрь. Просторная комната с дорогой мебелью и личным туалетом. Из окон открывается изумительный вид на залив. Дэвид постоял несколько минут, упиваясь чудесной панорамой.
Не успел он войти в свой офис, как секретарь вскочила:
– Доброе утро, мистер Сингер, – мелодично пропела она.
– Доброе утро, Холли.
– Мистер Кинкейд передал, что хочет видеть вас у себя в пять часов, – широко улыбнулась секретарь.
«Значит, мы победили! Ура!»
– Прекрасно.
Холли подошла ближе и прошептала:
– Должна сказать вам, что утром пила кофе с Дороти, секретаршей босса. Она уверяла, что вы стоите первым в списке.
– Спасибо, Холли, – кивнул Дэвид, расплывшись в улыбке.
– Хотите кофе?
– С удовольствием.
– Покрепче и погорячее?
Дэвид кивнул и направился к столу, заваленному папками, контрактами и отчетами.
Сегодня все решится. Наконец-то!
«Мистер Кинкейд передал, что хочет видеть вас у себя в пять часов. Вы стоите первым в списке…»
Дэвида так и подмывало позвонить Сандре и все рассказать, но что-то его удержало. Лучше подождать, пока все не станет ясно.
Следующие два часа он трудился, не поднимая головы, и разбирал текущие материалы. В одиннадцать вошла Холли.
– В приемной доктор Паттерсон. Просит разрешения поговорить с вами. Но ему не назначено…
– Доктор Паттерсон? – удивился Дэвид.
– Да, но…
Дэвид медленно поднялся:
– Просите.
При виде осунувшегося лица доктора Дэвид изо всех сил попытался скрыть, насколько он потрясен. Паттерсон за одну ночь превратился в изможденного старика.
– Здравствуйте, Дэвид.
– Доктор Паттерсон! Садитесь, пожалуйста!
Доктор с трудом опустился в кресло.
– Сегодня утром я видел тот выпуск новостей, где показывали… Не могу передать, как огорчен случившимся.
Паттерсон устало кивнул.
– Да, такого удара я не ожидал. Теперь мне нужна ваша помощь.
– Сделаю все, что могу, – горячо заверил Дэвид. – Все на свете.
– Я прошу вас защищать Эшли.
Только через несколько секунд до Дэвида дошел смысл его просьбы.
– Я… Это невозможно! Я не занимаюсь уголовным правом.
Доктор Паттерсон посмотрел в глаза молодому адвокату:
– Эшли не преступница.
– Но вы не поняли, доктор Паттерсон. Я много лет веду гражданские процессы. И могу рекомендовать превосходного…
– Мне уже звонили лучшие защитники в стране. Все добиваются чести защищать Эшли.
Он неожиданно подался вперед и схватил Дэвида за руку:
– Но их интересует не моя дочь, а известность, которую получит процесс. Все они добиваются только денег и славы, а на Эшли им плевать. Но мне не все равно. Кроме Эшли, у меня никого нет.
«Спасите мою маму… Кроме нее, у меня никого нет…»
– Я действительно хочу помочь вам, и потому…
– После окончания университета вы работали в фирме, специализирующейся по уголовному праву…
Сердце Дэвида сжалось.
– Это верно, но…
– Несколько лет вы защищали преступников.
– Верно, но потом, честно говоря, сдался и перешел в другую фирму. Это было давно и…
– Не так уж давно. И вы не раз упоминали, как вам нравится эта работа. Почему вы стали заниматься гражданским правом?
– Это неважно, – после долгого молчания пробормотал Дэвид.
Доктор Паттерсон вынул написанное от руки письмо и протянул Дэвиду. Тот не развернул листок. Он и без того знал, что в нем содержится.
Дорогой доктор Паттерсон!
Нет слов, которыми можно было бы выразить, чем я обязан вам и как ценю ваше великодушие. Если когда-нибудь вам понадобится моя поддержка, уверяю, что не придется долго меня просить.
Дэвид тяжело вздохнул.
– Вы поговорите с Эшли?
Адвокат нехотя кивнул:
– Разумеется, поговорю. Только вряд ли из этого что-нибудь выйдет.
Доктор Паттерсон поднялся:
– Благодарю вас.
Дэвид проводил его взглядом и долго смотрел на закрывшуюся дверь.
«Почему вы уволились и занялись гражданским правом?
Потому что совершил ошибку и погубил невинную женщину, которую любил. Потому что поклялся никогда больше не играть ничьей жизнью. Никогда.
Я не могу защищать Эшли Паттерсон».
Дэвид нажал кнопку переговорного устройства.
– Холли, позвоните мистеру Кинкейду и спросите, не сможет ли он принять меня сейчас.
– Будет сделано, сэр.
Мистер Кинкейд милостиво согласился поговорить с Дэвидом, и уже через несколько минут тот входил в роскошный кабинет босса. Кинкейду было лет шестьдесят. Характером, складом ума и внешностью он вернее всего напоминал унылый серый монохромный отпечаток дешевой газетной фотографии.
– Оказывается, – приветствовал он Дэвида, – вы весьма нетерпеливый юноша, не так ли? По-моему, наша встреча должна была состояться не раньше пяти.
– Знаю, Джозеф. Я пришел совсем по другому вопросу.
В самом начале своей карьеры Дэвид сделал грубейшую ошибку, обратившись к шефу как к «Джо», и старика едва не хватил удар.
«Никогда не смейте называть меня «Джо»!» – вопил он.
