На сопках Маньчжурии - Олег Шушаков

После окончания Гражданской войны остался в кадрах РККА. И на долгие-долгие годы застрял в должности командира кавалерийского полка.

Воинскую науку Жуков познавал не в академических аудиториях, а в повседневной обстановке армейской жизни и на краткосрочных курсах. Первоначальную военную подготовку он получил в учебной команде драгунского полка. В двадцатом году несколько месяцев учился на Рязанских кавалерийских курсах, но из-за тяжелой обстановки на фронтах так и не доучился. В двадцать пятом окончил Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава, а в тридцатом – Курсы по усовершенствованию высшего начальствующего состава. Как и все занимался самоподготовкой. Когда руки доходили… Поэтому был не теоретиком, а практиком.

После окончания КУВНАС его назначили, наконец, командиром бригады. Затем он был помощником инспектора кавалерии Красной Армии, командовал дивизией и корпусом. В тридцать шестом за успехи в боевой, политической и технической подготовке был награжден орденом Ленина.

Все, кто хоть когда-нибудь служил с ним вместе, единодушно отмечали его тяжелый, неуживчивый, трудный характер и грубость.

Возможно, он действительно иногда был излишне требователен и не всегда сдержан и терпим к проступкам подчиненных. Его всегда выводила из равновесия любая недобросовестность в работе или поведении людей.

Жуков презрительно усмехнулся. Некоторые этого не понимали. А он, видимо, недостаточно был снисходителен к человеческим слабостям. И не собирается! Никому не дано права наслаждаться жизнью за чужой счет!

Он выполнит приказ наркома любой ценой! И церемониться ни с кем не будет! Москва его поддержит, иначе он не получил бы таких полномочий. Это шанс. Шанс всей его жизни! И он не такой дурак, чтобы его упускать…

Что ему делать он уже знал. Сначала убрать с дороги Фекленко. Он свой шанс упустил! Убрать Фекленко и получить командование… Затем подтянуть войска и накопить материальные ресурсы. Это главная задача! А пока держать самураев в напряжении, но не дай Бог, не спугнуть. Ему нужен их полный разгром. Классический разгром! Что бы в учебниках потом писали! И никаких переговоров! Трепать им нервы. Показывать слабость. Накопить материальные ресурсы. А потом дать в лоб! И по флангам! И р-раздавить эту несчастную японскую дивизию, как вшу на гимнастерке. Что бы аж брызнула!.. А еще надо так устроить, чтобы никто к его славе примазаться не смог. А то налетят потом как вóроны. Много их тут окопалось в ЗабВО, да в ОКА обеих… А Москва еще шлет помощничков всяких… Жуков скрипнул зубами.

'Эх, верных людей нету! Специалистов ему Генштаб предоставил! Какие они специалисты! Соглядатаи! Понятное дело, будут за ним смотреть и стучать, куда надо!' – скривился он.

– Разрешите обратиться, товарищ комдив! – вытянулся Куцепалов, когда Жуков, окинув его пристальным хмурым взглядом, проходил мимо.

– В чем дело, майор? – холодно прищурился Жуков, и вдруг широко улыбнулся, – Федор?.. Ты, что ли?.. Здорóво! Какими судьбами? – он порывисто обнял старого товарища.

– Признали, товарищ комдив!.. И как это вы меня вспомнили? Столько лет прошло… – разулыбался Куцепалов.

– Да!.. Лет десять точно не виделись!

– Десять и есть, товарищ комдив. Вас тогда, как раз отправили в Москву на курсы…

– Было такое дело… После курсов я на полк уже не вернулся. Сразу на повышение пошел, на бригаду… А ты каким боком в летуны затесался?

– Как вы уехали, Георгий Константиныч, так до нас и добрались… Кого куда… Меня, вот, в авиацию перевели, в летную школу отправили. А Гришку Иванищева так, вообще, демобилизовали…

– Да ты что! Это, кто ж так покомандовал без меня?!.. Помню Иванищева… Звезд с неба не хватал, это точно, но командир эскадрона был крепкий… И за конским составом смотрел, как надо, и личный состав в руках держал… Я бы его в обиду не дал!

– Ну, вот… А потом я эскадрильей командовал, полком, авиабригадой…

– Молодец!.. Ты всегда башковитый был. И эскадрон у тебя как по струнке на рысях ходил. А помнишь, как на конных соревнованиях мы всех в корпусе обходили. Да, что там, в корпусе! В óкруге! И никто нас догнать не мог!

– Помню, товарищ комдив! Один хитрец какой-то, из шестой Чонгарской дивизии, попытался… Даже лошадь вторую в лесу спрятал, что бы сменить по ходу скачек. Ординарец держал… И получил, таки, первый приз, подлец! А потом, когда все открылось, комкор ему по холке, по холке! Чтоб не жульничал!

– Да, Федор, было время!.. Надо бы посидеть как-нибудь. Погутарить, товарищей вспомнить… Некогда сейчас! Улетаю я сегодня. Тут у вас в пятьдесят седьмом корпусе некоторые такой бардак развели! Меня Сам, – Жуков ткнул большим пальцем вверх. – Сюда отправил, порядок наводить.

– Товарищ комдив! Георгий Константиныч! – осенило вдруг Куцепалова. – А возьмите меня с собой! Я же боевой командир! Я тут болтаюсь в распоряжении штаба ВВС. Как цветок в проруби, блин… Назначения жду… Возьмите, а? Может, и пригожусь вам на Халхин-Голе…

– А что? Может, и пригодишься!.. – задумался Жуков. – По указанию наркома у речки этой со всей страны летчиков – Героев Советского Союза собрали. Со Смушкевичем во главе. Я этого… Еврея… еще по Белорусскому округу помню! – комдив принял решение. – Точно! Такие, как ты, н а с т о я щ и е кавалеристы, мне там, ох, как понадобятся! Чтобы всех этих героев-летунов вместе с комкором ихним в руках держать, да к делу приспособить!.. И, вообще!.. Значит, так! Вылет через два часа… В отделение кадров не ходи. Сам им сообщу. Потом. Если есть подходящие ребята, два-три человека, бери с собой!.. Есть кто на примете?

– Есть, товарищ комдив! Капитан Иванищев! Тоже в распоряжении застрял, как и я!

– Григорий?.. А он-то как здесь оказался? Ты же говорил, его демобилизовали… Ладно, об этом потом! Будет еще время… Ну, все! Ждите меня на аэродроме! – Жуков хлопнул Куцепалова по плечу и стремительно зашагал дальше по коридору.

Майор Куцепалов смотрел вслед удаляющемуся комдиву и мысленно потирал руки. Ничего, ничего! Они его – так! А он их – вот так! Это ж надо ж, как повезло! Теперь посмотрим, кто начальник, а кто – дурак! Своего бывшего комполка он помнил прекрасно! Как никак, почти пять лет под его командой прослужил. При нем от простого красноармейца дорос до комэска! Говорит, его прислали, порядок навести… Уж кто-кто, а Жуков точно наведет!

'Он вам о б р а з ц о в ы й порядок наведет! Забегаете, как недорезанные! Или ты, Федор, ничего в этих делах не смыслишь!' – подумал он и поспешил в гостиницу. Надо порадовать Гришку, да упредить, чтобы сегодня в рот не брал ни капли! Не тот случай! Успеется еще. Еще посидим с комдивом, повспоминаем товарищей!

В тот самый момент, когда 'Дуглас' с комдивом Жуковым и его командой выруливал на взлетную полосу, из только что приземлившегося ТБ-3 выгружали раненых, доставленных из Тамцаг-Булакского военно-полевого госпиталя.

Младший лейтенант Пономарев, скрипя зубами от дергающей боли в забинтованной голове, спустился на землю сам. Вдруг у него подогнулись колени. Владимир едва успел ухватиться за теплый гофрированный борт самолета, чтобы не усесться со всего маху на сухую траву Читинского аэродрома.

Один из санитаров заметил, как сильно побледнел и зашатался летчик с забинтованной головой, вовремя подхватил его под руки и повел к автобусу с большим красным крестом на боку…

Рана на лбу, полученная неделю назад в воздушном бою, сначала показалась Владимиру простой царапиной. Но почему-то заживала очень плохо. Точнее, не заживала совсем, а даже наоборот – болела все сильнее.

Вконец замотанный военврач, осматривавший его вчера во время перевязки, только покачал головой и решил, от греха подальше, отправить младшего лейтенанта в Читу, в окружной госпиталь. Пусть там его посмотрят и решат, что делать…

Владимиру повезло. Потому что это интуитивное решение полевого хирурга оказалось единственно правильным. В ране, обработанной на скорую руку фельдшером сразу после боя, осталось несколько волос, которые и вызвали воспалительный процесс с нагноением. Еще немного и это могло бы превратиться в большую проблему.

В тот же вечер Владимиру сделали операцию. Хирург как следует, почистил рану, потом снова зашил, и дело, наконец, пошло на поправку…

Была, однако, еще одна причина, почему для Владимира Пономарева так важно было оказаться в это самое время в Чите. Но он об этой причине тогда и не подозревал. Хотя позднее, вспоминая все происшедшее, не мог не признать, что зацепившая его ненароком шальная самурайская пуля, на самом деле была просто подарком судьбы…

За две недели рана у него практически зажила. Главврач госпиталя пока не отпускал его в полк, но Владимир твердо решил в ближайшие дни его дожать. Или уговорить, или стащить бумаги и сбежать на фиг! Он не сомневался, что на аэродроме без проблем договорится с ребятами, гоняющими туда-сюда транспортники, и доберется как-нибудь до своей части.