Я, Хмелевская и труп - Ирина Волкова

– Хилосёку-сан, к вам плисли! – оповестила его «японка» и, одарив нас обаятельной улыбкой, удалилась.

– Я от друга Хуэй Цзин Гуня, – оглянувшись по сторонам, как заправская шпионка, я прошептала на ухо повару. – Мне нужна ваша помощь.

– Не надо имен, – так же воровато оглянувшись, прошептал Хилосёку-сан. – Сто вы хотите?

Я достала из сумочки портрет Захара, выполненный Лелькой.

– Мне нужно узнать, приходил ли сюда этот человек, и если приходил, то с кем он встречался и не следил ли кто за ним, – сказала я.

Мао Шоу Пхай взял рисунок и уставился на него, задумчиво почесывая в затылке.

– Следиль, – наконец многозначительно произнес он. – Осень дазе следиль.

– А кто? – возбудилась я. – Вы можете его описать? Что вообще вы видели?

– Моя смена кончаль. Из лестоляна выхо-диль, – объяснил Хилосёку-сан. – У окна сналузи муссина стояль, за занавеська смотлель, стобы его изнутли не видель. Мне интересно сталь, я тозе за занавеська смотлель, этот селовек видель, – кивнул он на рисунок.

– Он был один? – взволнованно спросила я.

– Тот, кто следиль, биль один, – объяснил Мао Шоу Пхай, – а тот, кто на лисунке, биль с ессё один селовек. Тот селовек, что с ним, биль похоз на тот, сто следиль.

– Как они выглядели? – спросила я.

– Евлопейса, – с презрением сказал Хилосёку-сан. – Но не лусский. Лусский коза иметь белий, а этот темный, как китайса!

– У русского была белая коза? – с недоумением переспросила я.

– Коза, – сделав сильное ударение на первом слоге, поправил меня Мао Шоу Пхай. – У лусский коза белий, у тот, кто следиль и кто за столом сидель, коза биль темный.

В подтверждение своих слов китаец коснулся моего лица и сказал:

– Коза белий. Коза темный, – добавил он, прикасаясь к своему лицу.

– А, это были европейцы со смуглой кожей, – догадалась я. – А что еще ты можешь о них сказать?

– Оба биль высокий, молодой, сильный, не тольстый, не плесивий, волос сёльный, ко-лёткий, глаза сёльный, углозаюссий. Тот, кто биль внутли, коссюм – много деньга стоит, сёмно-синий, тот, кто следиль, коссюм – тоже много деньга стоит – сёмно-селий, сясы, много деньга стоит – золотой, и слам белий, мелький, – тут Хилосёку-сан коснулся внешнего края левой брови.

У меня потемнело в глазах. – Точно такой же шрам я страстно целовала прошлой ночью, а часы Луиса, которые «много деньга стоят», красовались в этот момент на моем туалетном столике. Похоже, меня угораздило влюбиться в убийцу. Редкостное везение. Впрочем, пока вина Луиса не доказана, нет смысла рвать на себе волосы от горя. Может, Захара прикончил другой латинос, тот, с которым он говорил. Но в любом случае то, чем занимался Луис около ресторана «Харакири», вряд ли было связано с импортно-экспортными операциями.

– Сто с вами? Вам плёхо? – испугался китаец.

– Да нет, все в порядке, – вымученно улыбнулась я. – Вы можете еще что-нибудь добавить?

– Всё, – развел руками повар. – Нисего больсе не помню. Я усёл.

Поблагодарив Мао Шоу Пхая, я добралась до своей машины и плюхнулась на сиденье. Настроение у меня было – хуже некуда. В голове неотвязно билась мысль, что колумбиец использовал меня с какими-то непонятными целями. Едва он знакомится со мной, как вокруг начинают громоздиться трупы – сначала Росарио Чавеса Хуареса, а потом злосчастного Захара. А ведь он пытался у меня разведать что-то о смерти Лелькиного гостя. Ничего не понимаю. Если Луис не был ясновидящим, то как он мог предугадать, что я узнаю что-то об оружии, которое собирался продать или продал Захар? В ясновиденье я не верила.

Да и с татуированным индейцем тоже было не все ясно. Согласно последним данным, полученным от Лены, труп ни с того ни с сего ухитрился ожить и криками «Убей мавров!» насмерть перепугал и без того нервного Севочку.

Я пожалела, что не курю. Любая нормальная героиня детективного романа на моем месте с мужественным видом закурила бы сигарету, предаваясь мрачным размышлениям о несправедливом устройстве мира и о том, что она никогда больше не позволит подлым и коварным мужчинам разбить ее нежное девичье сердце. Я попыталась вспомнить, курила ли Хмелевская, но ничего путного не приходило мне на ум. Пани Иоанна всегда ассоциировалась у меня с нескончаемым мытьем головы и накручиванием волос на бигуди. Если она и курила, то это не имело большого значения. Все равно в данный момент у меня под рукой не было сигарет, а покупать сигареты, чтобы обрести еще одну вредную привычку, у меня не было ни малейшего желания.

Я вздохнула, с отвращением надела очки и повернула ключ в замке зажигания. Я ехала домой. Прежде чем решить, что делать дальше, следовало как следует пообедать, отдохнуть и пообщаться с любимым черным терьером. Может быть, когда я успокоюсь, меня осенит какая-нибудь гениальная идея.

Готовить обед мне было лень, поэтому я разогрела в духовке пиццу. Потом мы с Мелей залезли в постель, и она мгновенно уснула, прижавшись ко мне теплым боком. Я попробовала последовать ее примеру, но не тут-то было. События последних дней не давали мне покоя. Помимо самого главного вопроса, был ли Луис убийцей, меня страшно интересовала судьба неожиданно воскресшего из мертвых Росарио. Следовало срочно позвонить Аделе и узнать у нее адрес и телефон индейца. Словно откликаясь на мои мысли, зазвонил телефон.

«Держу пари, что это Адела», – подумала я.

Так оно и оказалось.

– Я убила его! Ты не поверишь, но я его убила! – драматически подвывая, сообщила мне подруга.

– Ты права. Не поверю, – спокойно сказала я. – Он что, опять хотел на тебе жениться?

– Хуже! – простонала Адела. – Сначала он сказал, что, если я буду себя плохо вести, он отлупит меня свернутой в трубочку газетой, и я послала его куда подальше, а потом я прослушала автоответчик, и – ты представить себе не можешь – какая-то стерва называла его котиком и пупсиком, уверяла, что не может забыть о встрече с ним сегодня утром, и умоляла приехать к ней в любое время дня и ночи. Ну тут уж я не выдержала. Я-то считала его малахольным, а этот сукин сын за моей спиной связался с какой-то дешевой шлюхой, с какой-то драной кошкой и после этого еще смеет заговаривать со мной о свадьбе и детях!

– Это вовсе не обязательно дешевая шлюха, – заметила я.

Из спортивного интереса я решила подлить масла в огонь.

– Бобчик вполне может себе позволить даже очень дорогую шлюху, – продолжила я. – Да и вообще это не обязательно шлюха. Встречаются и порядочные женщины, а твой Бобчик достаточно привлекателен, к тому же богат, как Крез.

– Если я ее найду, я убью ее, – мрачно сказала Адела. – Я выцарапаю ей глаза, я выщиплю ей волосы, я покрою ее несмываемой черной краской…

– Не забудь еще облить ее дегтем и вывалять в перьях, – усмехнулась я. – А как отреагировал Бобчик на это послание?

– Он побледнел и сказал, что представить себе не может, кто бы это мог быть. Потом он клялся, что я для него единственная женщина в мире и что он никогда не изменял мне. Но я лишь рассмеялась ему в лицо, а потом убила его.

– Не говори глупостей, – сказала я. – Ты, конечно, сумасшедшая, но я никогда не поверю, что ты способна кого-то убить.

– Ты меня плохо знаешь, – заметила Адела. – Может, он, конечно, и выжил, только, когда я уходила из дома, он валялся на полу, как куль с мукой, без всяких признаков жизни.

– А что ты с ним такого сделала? – поинтересовалась я.

– Да ничего особенного. Просто шарахнула его в яйца электрошоком, да так, что паленым запахло, – объяснила подруга.

– Ты это серьезно? – ужаснулась я. Похоже, мой невинный розыгрыш вышел Бобчику боком. – Ты действительно шарахнула его по яйцам электрошоком? Да так же можно навек импотентом сделать!

– Этого я и добивалась, – мрачно сказала Адела: – Нечего по бабам шастать. Пусть радуется, что я ему вообще яйца не отрезала. А ведь была такая мысль! Но я просто плюнула на пол и поехала к матери, но ее не оказалось дома, вот я и звоню тебе. Как ты думаешь, он умер или нет?

– Вряд ли, – пожала плечами я. – Обычно от электрошока не умирают. Но тут ты, конечно, перестаралась. Нельзя так обращаться с людьми. У тебя нет никаких доказательств того, что Бобчик тебе изменял. Вполне возможно, что текст на автоответчик наговорила какая-либо влюбленная в Бобчика женщина, на которую он не обращает внимания. Таким образом она могла попытаться ему отомстить, а ты, как дура, попалась на удочку и окончательно испортила ваши отношения.

Адела задумалась.

– А ведь верно, – сказала она. – Если бы Бобчик переспал с другой, я бы сразу это заметила. У меня чутье на такие вещи. Как же это я так опростоволосилась? Он из любви ко мне Чайо прикончил, а я его электрошоком по яйцам? Просто ужас какой-то!

– Действительно, ужас, – согласилась я. – Кстати, я хотела поговорить с тобой о Чайо…

– Не сейчас, – взволнованно прервала меня Адела. – Я должна срочно поехать к Бобчику и убедиться, что он жив. Возможно, я даже попрошу у него прощения, хотя после того, как он сказал, что отлупит меня свернутой в трубочку газетой, я вообще не знаю, что мне думать. Интересно, кто бы мог подать ему такую идею?