Финал - Бекка Фитцпатрик

Я не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, каково это, целовать его. Я тонула в мечтах, все остальные мысли вылетели у меня из головы, и меня это вполне устраивало. Поцеловать Данте. Да, это именно то, чего я хочу. Я встала на цыпочки, потянулась к его губам, чувствуя, как крылья бабочек затрепетали у меня в груди.

Крылья. Ангелы. Патч.

В ту же секунду я вернула свое сознание. И вдруг поняла, что происходит на самом деле. Данте действительно прислонил меня снова к дереву, это было правдой, но я вовсе не хотела с ним целоваться!

– Демонстрация завершена, – объявил Данте, и его улыбка была слишком вызывающей, на мой взгляд.

– В следующий раз выбирай более подходящую демонстрацию, – бросила я резко. – Патч убьет тебя, если узнает.

В улыбке Данте по-прежнему не видно было ни капли раскаяния.

– Эта угроза не очень-то работает, когда дело касается нефилимов.

Я была не в настроении для шуток.

– Я понимаю, что ты делаешь. Ты пытаешься его задеть. Но если ты позволишь себе лишнего со мной, ваше соперничество перерастет в нечто большее. А с Патчем ссориться не стоит, Данте. Он не держит камень за пазухой просто потому, что те, кто переходит ему дорогу, очень быстро куда-то деваются. А ты что делаешь? Именно что пытаешься перейти ему дорогу.

– Просто это первое, что пришло мне в голову, – ответил Данте. – И такое больше не повторится.

Мне было бы легче, если бы в его извинениях звучало побольше искреннего раскаяния.

– Да уж, проследи за этим, – произнесла я холодно.

Данте, казалось, даже не заметил мою холодность.

– А теперь твоя очередь. Давай, проникни мне в голову и сломай мои мысли. Если у тебя получится, замени их чем-нибудь на свое усмотрение. Другими словами, создай иллюзию.

Я понимала, что чем раньше я сделаю то, чего добивается от меня Данте, тем быстрее он от меня отстанет, поэтому снова забросила свои мысленные сети и сконцентрировалась на том, чтобы поймать в сознании Данте хотя бы обрывки его мыслей и попытаться временно ими управлять. Картинка у меня в голове была не полной, я как бы отщипывала по кусочкам мысли Данте – словно нарезала сыр, один ломтик за другим.

«Быстрее, – скомандовал Данте. – Я чувствую, как ты копаешься у меня в голове, но ничего не происходит. Создай волну, Нора. Раскачай лодку. Ударь меня, пока я не сообразил, что происходит. Представь себе, что это засада: если бы я был твоим реальным врагом, то сразу догадался бы, что ты пытаешься гулять по моему сознанию. А ангелы этого очень не любят, Нора. Их это страшно злит».

Я вынырнула из сознания Данте, сделала глубокий вздох – и снова закинула сети, на этот раз глубже. Закрыв глаза, чтобы не отвлекаться ни на что, я создала новый образ: ножницы. Гигантские, сверкающие ножницы. Я резала мысли Данте на куски…

«Быстрее, – проворчал Данте. – Я чувствую твои сомнения. Ты страшно не уверена в себе, я почти чую запах твоей неуверенности. Любой падший ангел справится с тобой одной левой. Бери себя в руки!»

Я снова отступила и сжала кулаки, потому что страшно разозлилась. Разозлилась на Данте. И на саму себя. Он слишком давил на меня и слишком многого от меня хотел. А я никак не могла заглушить сомнения внутри себя. Я проклинала себя, сознавая, что Данте прав, когда называет меня слабой. Я слабачка.

Утром я собиралась перехитрить Данте и использовать, чтобы с его помощью найти Блейкли и его лабораторию, но сейчас все это не имело ни малейшего значения. Сейчас я хотела сделать то, что у меня не получалось. От злости и напряжения перед глазами у меня плясали красные точки, а сами глаза сузились. Я не хотела больше быть слабачкой – маленькой, медленной, неуклюжей. От обиды и злости кровь закипала в жилах, а тело сотрясала дрожь при одном взгляде на Данте. Все остальное сейчас было не важно. Были только я и он.

Я забросила мысленную сеть так далеко в сознание Данте, как только смогла. Вложила в этот бросок всю свою злость на Хэнка, все недовольство собой и то отвратительное ощущение, которое возникало у меня всякий раз, когда мне приходилось думать о выборе между Патчем и нефилимами. Я представила себе мощный взрыв, облака дыма и огромный гриб, который вырастает на горизонте, как от ядерной бомбы. Потом я устроила еще один взрыв, и еще. Я уничтожала всякую надежду на то, что ему удастся сохранить хотя бы частичку собственного сознания в неприкосновенности.

Данте присел на корточки, явно ошеломленный.

– Как ты это сделала? – наконец смог он выговорить. – Я… ничего не видел. Я даже не понимаю, где вообще был. – Он моргнул несколько раз, глядя на меня, словно сомневаясь в моей реальности. – Это было похоже… как будто время просто исчезло. Ничего не было. Совсем ничего. Как будто меня вообще не существовало. Со мной никогда не бывало такого раньше…

– Я просто мысленно взрывала бомбы у тебя в голове, – сообщила я.

– Что ж… это сработало.

– Так я справилась?

– О да, можно сказать со всей уверенностью, – ответил Данте, недоверчиво покачивая головой. – Знаешь, я занимаюсь этим довольно давно, но ничего подобного никогда не видел.

Я не очень понимала, что должна сейчас испытывать: радость от того, что мне, наконец, удалось что-то сделать, или чувство вины от того, что слишком удачно вторглась в разум Данте. Это явно был не тот дар, которым я хотела бы гордиться. Если бы я могла выбирать почетный приз, вряд ли я поставила бы на своем комоде тот, который выдают за манипуляцию чужим сознанием.

– Я полагаю, на сегодня мы закончили? – спросила я.

– До завтра, – сказал Данте, все еще потрясенный. – Отличная работа, Нора.

Обратно я бежала с обычной человеческой скоростью – восемь километров в час, потому что солнце уже встало. И, хотя я так и не встретила ни одной живой души на своем пути, все же бежать на уже привычных мне высоких скоростях было небезопасно.

Выбежав из леса, я перебежала шоссе и остановилась как вкопанная на подъездной дорожке к моему дому.

Впереди была припаркована красная «Тойота» Марси Миллар. Преодолевая подкатывающую тошноту, я взбежала на крыльцо. Перед дверью стояло несколько чемоданов. Я хотела незаметно проскользнуть в дом, но мама выскочила мне навстречу из кухни.

– Вот и ты! – закричала она взволнованно. – Ты где была?! Мы с Марси битых полчаса пытались сообразить, куда ты могла деться в такой час!

Марси восседала за нашим кухонным столом, обняв ладонями кружку с кофе. Она послала мне невинную улыбочку.

– Я бегала, – сказала я.

– Это я вижу, – парировала мама. – Но я бы хотела, чтобы ты меня предупреждала. Ты даже записки не оставила!

– Сейчас семь утра. Ты вообще-то еще спишь обычно в это время. А она что здесь делает?

– Я здесь, Нора, – сладким голоском позвала Марси. – Так что ты можешь говорить прямо со мной. Не стесняйся.

Я перевела взгляд на нее.

– Отлично. Тогда, что ты здесь делаешь?

– Я же говорила тебе. Я не могу сейчас жить со своей мамой, нам нужно отдохнуть друг от друга. И я решила, что лучше всего мне пожить у вас. Моя мама не возражает. – И не выказывая никакого видимого смущения, она глотнула кофе из своей кружки.

– Почему ты решила, что это хорошая идея? Ведь это лишено всякого смысла!

Марси закатила глаза.

– Здрасте. Мы же семья!

Моя челюсть отпала, а взгляд метнулся к маме. Она вовсе не выглядела шокированной или ошарашенной.

– Ой, Нора, ну брось, – сказала она. – Мы ведь все это знали, просто не говорили об этом никогда. И, учитывая обстоятельства, Хэнк, конечно, хотел бы, чтобы Марси попала в добрые руки.

Я потеряла дар речи. Как она может быть такой доброй с Марси? Она что, ничего не помнит о том, что было между нами и Милларами?!

Теперь я лишний раз убедилась, что все это – дело рук Хэнка. Я так надеялась, что его влияние на мою мать закончилось с его смертью, но каждый раз, когда я пыталась заговорить с ней о нем, я наталкивалась на одну и ту же стену. Она упорно считала, что Хэнк к ней вернется, она хотела, чтобы он вернулся, и она собиралась ждать его возвращения столько, сколько было надо. Ее безумие только подтверждало мои опасения: Хэнк действительно воздействовал на ее сознание с помощью «дьявольской силы», которая продолжала действовать и после его смерти. Ни один из моих аргументов не мог поколебать ее уверенности в том, что он самый прекрасный и сказочный мужчина на всем белом свете.

– Марси член нашей семьи, и хотя обстоятельства довольно неприятные, все же она правильно сделала, что обратилась к нам за помощью. На кого же еще рассчитывать, как не на свою семью, – продолжала мама.

Я уставилась на нее, раздраженная ее дурацким поведением, и вдруг меня осенило: ну конечно! Хэнк был не единственным звеном этой цепочки! Как же я раньше упустила это из виду!

Я вперила взгляд в Марси.

«Ты управляешь ее сознанием? – ворвалась я к ней в мозг. – Так? Я знаю, что ты делаешь что-то в этом роде, потому что моя мама никогда не дала бы согласие на то, чтобы ты жила с нами, по собственной воле!»