Остров прощенных - Марина Алант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я сейчас ее одену, и мы погуляем, – я пыталась совладать с некомфортными ощущениями.
– Мы уже погуляли, – адресован мне был холодный ответ.
– Мы катались на калусели!
– Когда же вы успели? – с нарастающим чувством вины робко поинтересовалась я.
– Мы многое успели, – все с тем же холодным равнодушием отозвался муж, – я домой пришел в два часа дня.
– Почему? – я похолодела.
– Потому что у меня температура. Правда, я уверен, что врачу об этом знать было куда интересней, чем тебе.
– Боже мой, – воскликнула я и поймала его удивленный взгляд, – ты ведь мог заразить ребенка!
И тут же отступила перед грозно надвигающейся тенью. Дверь в комнату захлопнулась прямо перед моим носом. Я бессмысленно, вернее безмысленно постояла у закрытой двери и поплелась в соседнюю комнату.
С сожалением я осознала, что не только в немилости, но и труслива, как большинство неверных жен. Потому что, если бы мне предложили на выбор отстаивать свою новую любовь или перемыть каждый пальчик на ногах мужа, я бы выбрала последнее, дабы угодить тому, кого боюсь.
Мне довольно часто приходилось быть свидетелем того, как в страхе быть разоблаченными, мои подруги приносили свои увлечения в жертву прежнему благополучию. Насколько я знала своих подруг, все их похождения нужны были им для ощущения свежести жизни, ее возвышенности над однообразием быта, но не как не для переустройства. Потому, как только появлялся малейший намек на желание мужей вывести своих половинок на чистую воду, те без сожаления отказывались от романтического наполнителя жизни.
Что может лучше наполнить жизнь романтикой (такой ностальгической в тридцать лет), как не любовь пятнадцатилетнего юноши, чистая, максимальная, свежая, действующая как эликсир молодости?..
Если мой муж хотел дать мне понять, насколько я плохая жена и мать, то, похоже, это ему удалось. Я чувствовала угрызения совести и жалость к себе, запутавшейся там, где с другой подобного бы не случилось.
Несколько часов прошли в предельном напряжении, которое мы едва ли смягчали редким обменом ледяными фразами. Тем не менее, я бессовестно рассчитывала на скорую благосклонность мужа, привыкшая к её неизменному возвращению всякий раз в прежних ссорах. Но к вечеру ничего не изменилось, разве только жесткое равнодушие во взгляде мужа сменилось на злобу, смешанную с ревностью, под действием которых я временно излечилась от своей запретной жгучей страсти.
Однако, когда время перешагнуло вечернюю грань, плывущее параллельно ему и нарастающее к приближающемуся часу назначенного свидания желание увидеть Алешку, мучая и соблазняя меня, зазвучало сквозь неродственный лад моего прежнего состояния. Тоска начала заполнять меня как морская вода тонущий корабль. Я буквально заметалась в поисках выхода. Вдобавок зазвонил мой телефон, и я не решилась подойти к нему, догадываясь, чей голос услышу на другом конце. Затем зазвонил телефон домашний. Подошел муж, и трубку сразу бросили. Через минуту звонок раздался опять, но остался без внимания. Оба телефона звонили снова и снова, а я интуитивно ощущала на себе взгляд мужа, в котором временем сквозила горькая усмешка, временем – что-то похожее на обреченность. Я знала, что не выдержу этого напряжения, и не выдержала. Ушла в спальню и начала одеваться. Неловкими рывками. Все падало из рук, сердце стучало. Чулок порвался прямо под коленкой. Все и вся вокруг меня знало, что я совершаю безумие.
Перед выходом я замерла, попробовала остановить круговорот в собственной голове. Алиса закапризничала в соседней комнате, опять зазвонил телефон, мягко, тепло, чужеуютно зазвенела вода о сталь ванны…
Боже, что я делаю? Рвусь в никуда? Бросаю облюбованный оазис, устремляюсь в песчаную бездну навстречу миражу… Как глупо в тридцать лет не совладать с пагубным желанием! Что мне не хватает для счастья? Ведь у меня есть все, что нужно женщине от жизни: любящий муж, ребенок, благополучие… Что же еще? Наверное, все это слишком легко мне досталось, предупреждая малейшую жажду счастья.
Похоже, мне стало вдруг нужно что-то разбивающее пресное счастье, привносящее в жизнь вкус борьбы. Кого с кем? Меня со мной же…
Ах, как манит эта ночь и зовет возбужденная трель телефона! Я знаю, что безумно буду жалеть потом о несвершившемся и раздумывать над вариантами неиспытанных наслаждений, если сейчас не покорюсь силе своего желания.
Я найду разумный компромисс. К Алешке не поднимусь, позвоню прямо из машины. Мы отправимся в уютный ресторан, где проведем последние часы перед разлукой. Они будут похожи на сказку, где добро перемешано со злом и нет конца. Кто знал, что маленькое безобидное поначалу увлечение превратится в чувства, лишенные продолжения? Но не лишенные ли смысла?
Алешка не что иное, как мираж в моей жизни. Ведь для созидания наших отношений никакой возможности ни с моей, ни с его стороны нет. Что она такое, наша странная любовь? Взвращенная экзотическим растением на моей безоблачной, не затрудненной бытовыми недостатками жизни и кажущаяся невесомой, потому и излучала она определенную оригинальную красоту.
Мне удалось немного прийти в себя, уняв жалящее нетерпение. Отключив телефон, я заставила себя пройти на кухню и приготовить десерт для Алисы, чтобы покормить её перед сном. С волнением вошла в комнату, где обитали мои спутники – большой и маленький. Большой изобразил неубедительное равнодушие, хотя не без напряжения скользнул взглядом по моему наряду. Маленький при моем появлении почти не отклонился от орбиты, занятый составлением цивилизованной картинки из рассыпанных “вверхногамно” кубиков. Пока планетка Алиса довершала свои начинания, я скормила ей все ароматное содержимое миски, забавляясь её удовлетворением от совмещения вкусного с интересным и тем, как она вдруг отвлеклась от игры, заглянула в пустую миску и как бы между делом потребовала:
– Есё!
Я подхватила её на руки, не обращая внимания на оглушительный бунтарский визг. Кубики взлетели вслед за её цепкими пальчиками, как лоскуток за кошачьими коготками. Она задергала ногами, извиваясь у меня на руках, почувствовав, что я собираюсь подвести итог её бодрствованию. И что же вы думаете? Маленькая предательница потянула ручки в папину сторону, и тот немедленно подоспел ей на помощь.
– Отдай её мне, – раздраженно сказал он, и Алиска повисла на его шее, точно на спасательном круге. Пряча влажные глаза, молчаливой тенью я поплелась восвояси. Я боялась прочитать издевку в ответ на мои слезы. Но все же напоследок не удержалась и взглянула искоса в его сторону. Сквозь завесу жестокости в его взгляде проступила несозвучная выражению лица, живая, тщетно скрываемая, молчаливая боль. Встреча наших взглядов была мимолетной, но этого мне хватило понять,
