Советская система: к открытому обществу - Джордж Сорос

Одно из моих первых коммерческих дел было связано с немецкой страховой компанией «Альянц» где-то в 1960 году. Я написал исследование, в котором показал, что акции продавались с огромной скидкой против их номинальной стоимости, так как стоимость ценных бумаг и недвижимости компании к этому времени значительно возросла. По моей рекомендации Морган Гэранти и Дрейфус Фанд начали активно скупать акции. «Альянц» сообщила в брокерскую фирму, в которой я тогда работал, что мой анализ ошибочен, так как они не хотели, чтобы американцы покупали их акции. Несмотря на это, стоимость акций выросла в три раза. Затем вошел в силу так называемый «уравнивающий налог» (налог, уравнивающий ставки процента), введенный президентом Кеннеди в 1963 году с целью воспрепятствовать портфельному инвестированию за границей. Американские компании начали срочно избавляться от своих акций. Вскоре мне в отчаянии позвонили из администрации компании и сообщили, что акции слишком низко оцениваются, но на самом деле их стоимость была выше первоначальной.

Второй пример, собственно, есть в «Алхимии финансов»; там я просто не делал теоретических выводов. Я начал свой анализ интенсивного подъема в международном кредитовании семидесятых годов с описания ситуации в американском банковском деле, сложившейся к 1972 году. В брокерском отчете под названием «Банки развития» я показал, что рынок банковских акций заморозился, но ситуация должна в скором времени измениться. В то время американские банки считались самыми неповоротливыми организациями. Администрации банков были так напуганы катастрофическими банкротствами тридцатых годов, что безопасность ставилась превыше всего, даже превыше развития и прибыли. Регулирование практически заморозило структуру отрасли. Было запрещено пересекать границы штата, а в некоторых штатах банкам нельзя было даже открывать филиалы. Такой вялый бизнес привлекал соответствующих людей, и отрасль практически не изменялась и не обновлялась. Люди, которые хотели иметь доходы от прироста капитала, не вкладывали деньги в банки. Но под неподвижной поверхностью назревали перемены. Появлялось новое поколение банкиров, которое получило образование в школах бизнеса и мыслило в категориях нижней границы прибылей. Интеллектуальным центром новой школы стал Фёрст Нэшнл Сити Бэнк в Нью-Йорке, и воспитанники этой школы постепенно занимали руководящие посты в банках страны. Внедрялись новые типы финансовых инструментов, и некоторые банки стали более активно использовать свой капитал и успешно совмещать различные прибыльные направления деятельности. В пределах штатов осуществлялись приобретения, которые привели к возникновению более крупных банковских объединений. Крупнейшие банки увеличили долю своего акционерного капитала в 14 – 16 раз, а Бэнк оф Америка – в 20 раз.

Наиболее преуспевающие банки добились 13% прибыли на акционерный капитал. В любой другой отрасли такая прибыль в сочетании с более чем 10-процентным приростом дохода на акцию была бы вознаграждена продажей акций с изрядной наценкой сверх их номинальной стоимости, но банковские акции продавались с

небольшой наценкой или без нее. Специалисты по банковским акциям осознавали их относительное обесценение, но они были не в состоянии изменить ситуацию, так как глубинные сдвиги происходили слишком медленно, а распространенные методы оценки были слишком устойчивы. Однако многие банки достигли предела, за которым они переступали границы соотношения собственных и заемных средств, считавшегося разумным по меркам того времени. Если бы они захотели продолжать свое развитие, им нужно было бы мобилизовать дополнительный акционерный капитал.

В этой ситуации Ферст Нэшнл Сити Бэнк устроил прием для специалистов по ценным бумагам – неслыханное событие в банковской отрасли. Я не был приглашен, но это побудило меня опубликовать отчет, который рекомендовал покупку акций группы наиболее агрессивно управляемых банков. «Рост» и «банк» кажутся понятиями, противоречащими друг другу, писал я, но противоречие может быть разрешено путем увеличения банковских филиалов. В 1972 году банковский акционерный капитал действительно претерпел существенные изменения и мы сумели заработать около 50% прибыли на этой группе банков[17].

Глава IV. Распад «советской системы»

Позвольте предложить вашему вниманию некий обзор того, что, на мой взгляд, сейчас происходит. Этот обзор подкреплен некоторыми теоретическими моделями и теорией истории. В настоящий момент мы являемся свидетелями того, как в лице Советского Союза распадается закрытая система. Распад затрагивает все стороны системы, особенно идеологию, систему управления, экономику и национальные отношения, чреватые нарушением территориальной целостности. Пока система была цела, все эти элементы были взаимосвязаны, теперь, когда система разваливается, различные составные части распадаются по-разному и с разной скоростью, однако, как правило, происходящее в одной области ускоряет изменения в других областях.

Упадок начался давно, точнее – со смертью Сталина. Тоталитарному режиму необходим диктатор. Сталин превосходно справлялся с этой ролью. При нем система достигла наибольшего расцвета и идеологически, и территориально. Вряд ли было что-то в жизни системы, на что бы не распространялось его влияние. Даже генетика подчинялась марксистской доктрине. Конечно, с каждой наукой были свои сложности, но по крайней мере ученых-то уж можно было выдрессировать и запереть по институтам Академии наук, не пускать их преподавать, ограничивая тем самым их общение с молодежью. Конечно, система держалась в основном на терроре, но идеологический флер успешно маскировал насилие и страх.

То, что система пережила Сталина на тридцать пять лет, является, несомненно, подтверждением его гения. За все эти тридцать пять лет только раз едва-едва проблеснул коротенький лучик надежды, когда Хрущев раскрыл некоторую часть правды о Сталине и сталинизме в своем докладе на XX съезде КПСС. Однако иерархические структуры власти быстро регенерировали. Это было время, когда доктрина поддерживалась административными методами без малейшей веры в ее истинность или ценность. Пока сам диктатор был жив и находился у кормила власти, система обладала хоть какой-то маневренностью: по его капризу партийная линия менялась на противоположную, причем предыдущая беспощадно выжигалась. Со смертью Сталина эта гибкость была утеряна, и система закоснела в предписанном ей теоретической моделью состоянии. С этого момента начался тогда еще незримый процесс распада. Каждая организация стремилась к тому. чтобы улучшить собственное положение. Но поскольку ни одна не обладала самостоятельностью, они были вынуждены перейти на отношения элементарного натурального обмена чтобы выжить, менять все, что могли, на то, что им было нужно. Постепенно эта хитрая система отношений обмена между предприятиями и организациями вытеснила центральное планирование и контроль, которые при диктаторе так или иначе работали. Более того. выработалась неформальная система экономических отношений, которая затыкала дыры, оставляемые официальной системой. Неадекватность системы становилась все более очевидной – назревала необходимость реформ.

Мы подошли к вопросу, который необходимо акцентировать: реформа ускоряет процесс распада. Она привносит или узаконивает альтернативы в момент, когда система может выжить только при отсутствии альтернатив. Альтернативы порождают множество вопросов, подрывают власть, они не только обнаруживают недостатки в существующем порядке, но и ухудшают положение тем, что ресурсы отвлекаются на более рентабельные проекты. В условиях командной экономики невозможно избежать нерентабельных капиталовложений. Стоит только предложить хоть минимальный выбор – пробелы и провалы тут же становятся явными. Более того, доход, получаемый при отвлечении ресурсов от командной экономики, гораздо больше того, который способна дать производственная деятельность; таким образом, совершенно не обязательно, что в результате отвлечения этих средств производство в целом выиграет.

Однако во всех коммунистических странах, за исключением Советского Союза, проведение экономических реформ сначала дало положительный результат. Это объясняется тем, что командная экономика настолько расточительна и неэффективна, что любые изменения сначала оказывают на нее плодотворное воздействие. И только потом урон, нанесенный косной структуре централизованной экономики, начинает перевешивать пользу от реформы.

Организаторы реформы в Китае, посетив Венгрию и Югославию в 1986 году (эта поездка была организована моими фондами), пришли к выводу, что у реформы есть первоначальный «золотой период», когда более разумное распределение существующих ресурсов дает людям ощущение явного улучшения. Только потом, когда все существующие ресурсы уже перераспределены и нужно делать новые капиталовложения, процесс реформы упирается в непреодолимые препятствия. И вот тут-то приходит время пересматривать политику. Только так можно расчистить путь для дальнейших экономических реформ.