Эпоха стального креста - Роман Глушков

Наверное, после восстания еретиков Новой Праги Братство еще не теряло столько техники за одну Охоту (о бойцах умолчим – их жизни всегда ценились гораздо ниже, нежели бездушные агрегаты). Колеса «самсонов» шипели, как клубки змей, и травили воздух из многочисленных пробоин, плавно опуская монстромобили к земле и в конце концов заставив их опереться на тяжелые литые диски. Помпезно-черные, обтекаемых линий, кузова и кабины этих грузовиков напоминали сейчас поварской дуршлаг, изготовленный для очень толстых спагетти в стельку пьяным штамповщиком. Но ерунда – если только брат Бернард приволочет Ордену Иуду, ему спишут и не такое...

Вырубивший когда-то Люцифера брат Саймон совершил героический бросок к упавшему пулемету Ральфа, а затем, откатившись под первый «самсон», поддержал огнем пулеметчика брата Карлоса, продолжавшего обрабатывать непрошибаемые железные пластины баррикад.

Были ранены еще двое: бойцу Пятого зацепили бедро, а другому, из Первого, навылет прострелили шею. Он хрипел, выплевывая потоки крови, и Мясник, лично осмотревший его, только горестно вздохнул и потрепал пострадавшего по плечу, словно извиняясь.

– Брат Эрик!.. – Бернард поманил меня рукой.

Я, перекатившись по земле, пристроился рядом с главнокомандующим:

– Ваш человек серьезно ранен, брат Бернард?

– Да, похоже, не жилец: артерия перебита. Потерял много крови... – Он помолчал немного, а после проговорил: – Ну-ка подбросьте мне, брат Эрик, какую-нибудь стоящую идейку. Я хотел направить сюда «АС-90» и под ее броней прорываться дальше, но видите, – Мясник стукнул по дороге, – дамба размыта донельзя, и эта сорокатонная махина канет на дно залива, как только на нее въедет. «Мириад» легче, но с тягачом тоже весит немало. Вызовем патрульных – оголим тылы. Что бы вы предприняли на моем месте, а? Не хотелось бы сегодня подохнуть на пороге этого гадюшника как побитая собака...

Идея у меня родилась давно, однако я опасался отправлять людей на верную гибель. Хотя теперь, когда шквал поутих, появился смысл послать кое-кого в прорыв. Тем более, я был уверен, они и сами хотят отличиться.

– Ярво, ко мне! – крикнул я, обернувшись назад.

– Ярво, к командиру! – кто-то из братьев передал приказ дальше.

Перебегая от колеса к колесу, брат Ярво очень скоро очутился возле нас, проелозив последние метры на животе:

– Вызывали, брат Эрик? ...Брат Бернард?

– Ярво, байки в порядке? – спросил я и вздрогнул, когда очередная свинцовая оса впилась в крыло «самсона» где-то над моей головой.

– В полном, брат Эрик. Мы с Самми оставили их вон за теми камнями. – И вдруг глаза финна, до этого тусклые, как воды залива в ненастье, вспыхнули азартом. – Вы хотите дать нам работу?

– А ты как думал? Но у меня к тебе один вопрос: сработает ли тут ваша система, которую вы применили при разгроме форта Христопотрошителей?..

Я вообще-то мог и не спрашивать – берясь за дело, братья готовы на своих трещотках снести врата Ада.

– Должна, брат Эрик. Самми уже думал об этом. Тогда, правда, ворота были потоньше, но теперь-то у нас есть гранаты! Попробуем...

– Сынок, слушай сюда, – Бернард упер в грудь Ярво указательный палец. – Признаюсь: я в отличие от брата Эрика не поклонник этой вашей двухколесной дребедени и никогда не держал у себя в отряде лишних пожирателей бензина, но если ты и твой братец впустите нас на остров, я выполню любое ваше желание.

Похоже, что от перевозбуждения брат Ярво окончательно рехнулся, потому что он заявил Мяснику:

– Согласен, брат Бернард. Сначала я хочу, чтобы вы публично извинились перед «иерихондой» Стальной Жеребец. Он достоин уважения, его надо любить. И еще: после всего нам наверняка потребуются новые передние вилки и амортизаторы. Достаньте, будьте добры, пару комплектов, а то Транспортная Академия твердит, что мы выбрали весь лимит запчастей на несколько лет вперед, и больше не дает...

Я невольно сжался – история знавала факты, когда Мясник портил людям жизнь и карьеру и за меньшее. «Ну все: не видать тебе больше, наглая твоя морда, ни Стального твоего Жеребца, ни сумасшедшего братца Самми. Молись!..» – мелькнуло у меня в мыслях при виде того, как медленно сжимаются костистые кулаки Бернарда.

– Брат Ярво, вы забываетесь! – Я просто обязан был это сказать. – Перед вами старший по званию...

Но внезапно кулаки главнокомандующего разжались, и он, несмотря на звучащую вокруг канонаду, громко рассмеялся:

– А ты смелый малый! Поглядим, чего ты стоишь в деле. Запомни: не разочаруешь Бернарда Уильямса – и я дам тебе и твоему брату две абсолютно новые, еще в масле «иерихонды». Ну, а разочаруете... – глаза Мясника снова обрели металлический блеск, означавший, что шутки кончились, – живыми не возвращайтесь, ибо излишнее бахвальство я без взыскания не оставлю! Действуйте!

И Бернард демонстративно отвернулся, намекая, что совещание окончено.

– Ярво! – обратился я к финну, и он перевел взгляд на меня. – Внимательно слушайте их пулемет! Палят они без остановки, видать, патронов полно. Но периодически он перегревается, и пока эти уроды меняют ему ствол и ленту, у вас будет в запасе секунд тридцать-сорок. И постарайтесь поаккуратней – хватит нам на сегодня трупов.

– Не впервой! – Ярво попытался успокоить меня своей безумной улыбкой, но только добавил сомнений в успехе мероприятия. – Разрешите идти?

– Не забудь, что я сказал! – Я уже начинал сожалеть обо всем этом, однако отступать было поздно. – Валяй!

Он скрылся. Я переместился к другому колесу, из-за которого Михаил, прикусив губу, сосредоточенно всаживал короткие очереди в бойницы крепости.

– Бесполезно! – прекратив это неблагодарное занятие, он вернулся за укрытие. – Я смотрю, ты собрался натравить на них наших долбанутых близнецов?

– Должно выгореть! – больше всего на свете я хотел сейчас уверовать в это. – Да и попробуй их удержи...

– Если доберутся до щитов, выгорит, клянусь моими обожженными усами, – обнадежил меня Михаил, заменяя пустой магазин полным. – А вот метров двести пятьдесят – триста под огнем – это и впрямь проблема. Что ж, я так понимаю, надо готовиться к рывку...

Внезапно бок переднего, самого изрешеченного «самсона» объяло яркое пламя – загорелся пробитый и протекающий бензобак. Боец Карлоса и Саймон, пятясь, отступили к нам. Пулеметы они волочили следом.

Волосы Саймона были опалены, плащ дымился. Пулеметчик Матадора выглядел гораздо хуже: с правой руки капала на землю кровь, половина лица пузырилась свежим ожогом. Он распластался в грязи и, хрипло кашляя, переводил дыхание.

Я протянул Саймону фляжку с водой. Он сделал десяток лихорадочных глотков, отер рот рукавом и передал воду едва дышавшему обожженному товарищу.

– Брат Эрик, дело дрянь! – заметил Саймон, отирая пот подкладкой плаща. – Нам не пробежать эту дистанцию! Похоже, Господь занят сегодня чем-то более важным, если запамятовал о нас!

– Сейчас узнаем, – проговорил я, закручивая крышку вернувшейся фляжке. – Финны сказали, что пройдут через Королевский вход как Моисей через Красное море.

– Неплохо бы...

Снова раздался гранатометный удар, но в этот раз откуда-то издали. И тут рвануло и полыхнуло так, что нахлынувшая волна жара чуть не лишила нас растительности на головах. Прищурившись, я узрел неутешительную картину: многострадальный передний «самсон» лежал перебитый пополам; все четыре его колеса, два из которых были оторваны, горели, испуская чадящую копоть.

– Вовремя слиняли, – перекрестился Саймон, закладывая в гнездо пулемета новую ленту. – Истинный крест, вовремя...

Подскочивший Бернард заставил его почтительно потесниться.

– Брат Эрик, ну где эти ваши ангелы-истребители, а то нас тут уже... – тут Мясника отвлекла запищавшая рация. – Что, гаубица? Повторите! Откуда бьют? С колокольни? Прекрасно, слушайте все! Общий приказ гаубице и «мириаду»: снести колокольню ко всем чертям! Как поняли?

Ответом ему стал такой грохот с обоих флангов, что волей-неволей я и остальные братья позатыкали уши пальцами. Сквозь черный дым горящего остова монстромобиля видимость была отвратительная, однако не нулевая, и мы сумели насладиться представлением, разыгранным нашими группами прикрытия.

По уже сложившейся традиции первым выстрелом «АС-90« промахнулась и несущий гибель всему живому многокилограммовый снаряд ушел далеко в морские просторы. «Мириад» совершил пристрелочный залп, обстриг часть крыши одной из пристроек Ла-Марвея, после чего, увеличив угол наклона стволов к горизонту, стал долбить короткими залпами колокольню снизу вверх, стараясь дотянуться до смотровой площадки под шпилем, где и должен был засесть гранатометчик.

Обломки застучали по крышам строений монастыря. От колокольни откалывались целые куски и падали вниз, поднимая облака пыли. В перерывах между залпами слышался треск ломающихся стропил и звон лопающихся стекол. Средняя опорная колонна, поддерживающая шпиль, обрушилась с верхотуры и, вращаясь, словно жонглерская булава, вмяла несколько пролетов перекрытий основного здания церкви. Не знаю почему, но мне вспомнились строки Паоло Бертуччи: «...Здания разваливались как игрушечные пирамидки, задетые неосторожной рукой ребенка».