Зима гнева (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Меблированные комнаты жамы Вийской на Зеленном бульваре.
– Я найду.
Она попрощалась и вышла на улицу. И каким же сладким показался ей сырой и холодный зимний ветер.
– Что, Полкан? Кажется, мы движемся к своей цели?
– Гав, – сказал пес. И прихватил зубами рукав хозяйки, чтобы она не промахнулась.
Он-то свою цель точно знал – симпатичная мясная лавочка на углу. Вот туда им и надо двигаться.
* * *Меблированные комнаты жамы Вийской вызвали у Зинаиды тоскливый ужас. И неприятные воспоминания. В таких они с Анной отсиживались в Ирольске. Только даже там сестра нашла место почище.
А эти…
Понятное дело, для неженатых и незамужних. Для тех, кто особо не ценит комфорт. Для тех, у кого мало денег, кто домой приходит поздно и ненадолго, а то и просто спать…
Узкие коридоры, низкие потолки, шаткие лестницы с измазанными невесть чем перилами и мусором на ступеньках…
Зинаида поежилась, но во двор вошла решительно. С Полканом?
Ха! С Полканом ей никто не страшен!
Дворник (эти субъекты везде одинаковы) покосился на нее с неприязнью. Фартук, бляха, борода, разве что картуза не хватало – в княжествах они были не в моде. И голову бородача украшал котелок. Смотрелся он на нем, прямо скажем, нелепо.
– К кому идете, тора?
– Жом Садальский на каком этаже проживает?
– В мансарде, тора. Прикажете позвать?
– Проводите меня, жом, – в руку бородача мягко легла монета, и дворник на глазах подобрел, расплылся в улыбке.
– А то как же, тора! И свечку сейчас возьму, темно там. Чтобы ногу не подвернуть…
Зинаида благодарно склонила голову.
– Буду вам очень признательна, жом.
* * *Признательна она действительно была. Своим топотом дворник спугнул несколько крыс, а уж лестница…
Нечто ужасное!
По таким лестницам надо заставлять ходить их хозяев! Постоянно! Пока не переломают ноги – или не починят лестницы. Нини боялась прикоснуться к перилам даже рукой в перчатке – гадость! Подъем закончился на крохотной площадке, на которую выходили двери трех комнат. В одну из них и постучал дворник.
– Дохтур, открывай! К тебе пришли!
Станислав открыл не сразу. И удивленно посмотрел на Иду.
– Вы?
– Жом, мы с вами договорились, – сдвинула брови девушка.
Станислав смутился. Но не говорить же даме в лицо – я думал у вас эта придурь пройдет через два часа! А потому…
– Умоляю подождать меня буквально пять минут. Я сейчас спущусь!
Ида вздохнула.
Поглядела на крохотные часики. На дворника.
– Жом…
– Лешек. Жом Лешек, тора.
– Жом Лешек, проводите меня, пожалуйста, вниз. И если вас не затруднит, найдите для нас коляску.
Просьба была подкреплена еще одной монетой и воспринята крайне положительно.
– Конечно, тора.
Зинаида развернулась и направилась вниз. Все она поняла… обидно! Знаете, как обидно?
Ничего! Она еще всем докажет… и в первую очередь этому хаму!
Благотворительный базар!
Тьфу!
* * *Аптекарский склад.
Склад с тканями.
Последним навестили лавку, которая единственная в городе торговала медицинскими инструментами. Навестили, хотя Станислав пытался откреститься от ее посещения.
– Тора Ида, это уже слишком.
– Слишком?
– Вы потратили больше, чем я зарабатываю за год.
– Я тора, мне можно.
– Вы мне будете это до конца моей жизни припоминать?
– Я не рассчитываю на столь долгое знакомство, жом.
Станислав покраснел. Но не сдался.
– Я не рассчитывал на столь многое.
– Я знаю, на что вы рассчитывали, жом. Но я видела вчера тех несчастных…
Зоркий взгляд княжны подметил и ветхое белье. И лекарства… если их действительно не хватает?
Пусть будет! Она не обедняет! Не каждый же день так шиковать! По ее прикидкам, денег, полученных от продажи перстня, ей еще на год хватит. А там – кто знает?
Ида очень надеялась, что приедет Анна.
А теперь – инструменты! Что там нужно? Скальпели, зажимы, пила… брррр!
Жуткое, все же, зрелище! Удастся ли ей справиться с собой?
А, даже если не удастся! Кому-то она да поможет! А это уже неплохо!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Яна, Русина.
Лужа. Канава. Ухаб. Лужа. Канава. Ухаб…
Яна крутила педали.
Напевать песенку кота Леопольда ее давно не тянуло. Хотя первое время она и насвистывала что-то подозрительно похожее.
Но погода портилась, попа подмерзала, а ночлег все не находился.
А это что такое?
Постоялый двор "Три версты".
Яна довольно улыбнулась – и повернула велосипед к человеческому жилью.
Память Анны подсказала, что действительно. Подобные постоялые дворы повелось ставить на всех дорогах еще в те времена, когда династия начиналась. Как бы не раньше.
Там тебе и горячая пища, и ночлег, и сменные лошади, если надо. И дилижансы останавливаются… останавливались. В поездах, конечно, удобнее, но и сейчас постоялые дворы пользуются спросом.
Брошен?
Ан нет!
Свет горит… то есть свечи или лучина…
Яна заколотила в ворота. Собаки отозвались лаем.
– Кого Хелла несет? – заворчали в доме.
Яна едва удержалась чтобы не фыркнуть.
Именно Хелла.
Именно несет. Но не объяснять же это первому встречному.
– Пустите переночевать, хозяева?
– Не пускаем и не подаем!
– Я не нищая! – обиделась Яна.
Хозяин присмотрелся.
– Жама?
Яна позвенела звоночком от велосипеда, заставив дворового пса забиться в истерике. Хм… не лучшая аттестация двору. Приличный пес не брешет. Но рвет в клочья – и только врага. Она-то знает, на кордоне выросла!
А эта побрехушка…
Ладно, дело десятое.
– У меня есть, чем заплатить. Пустите переночевать? Я промерзла, и от горячего не откажусь.
Хозяин несколько минут думал. Разглядывал Яну. Яна смотрела на него в ответ.
Больше всего хозяин постоялого двора напоминал поставленное на-попа полено. Сучки с него обрубили, но толком не обтесали. Так и ходит… поленом. И то, что его облачили в штаны, картуз, жилет и поддевку, впечатления не улучшало.
– Проходите, жама.
– Благодарю.
Яна, не чинясь, прошла внутрь. Протопала мимо пса, от которого во все стороны аж слюна летела, поставила велосипед под навес, к дровам.
– Ишь ты, хеллина маш-шинка, – бормотал хозяин, поднимаясь по ступенькам. – Раньше без них жили – и ништо, а сейчас безлепие творится. Ишшо анператор отрекси… что ж это деется-то?
Яна приняла это ворчание, как приглашение к разговору. И коротко обрисовала положение дел.
Императора расстреляли. Вместе со всей семьей.
Освобожденцы упорно забирают власть в свои руки.
Будет война, значит, будут грабить, убивать, насиловать… одним словом – будет весело. Прячьте, что можете, бегите, куда захотите.
Хозяин выслушал, но Яна сильно подозревала, что не поверил. Оно и понятно…
Даже в газовые камеры люди шли – часто добровольно. Такого ведь не может быть, правда? Этого не может быть, потому что не может быть никогда…
И умирали.
Вот и этот мужчина будет терпеть до последнего. Цепляться за свой дом, семью…
Яна прикусила губу.
Выхода нет. Она ничего не может сделать. Ни-че-го. Ей отпущен ровно год, сейчас уже меньше. Надо забирать ребенка и уезжать. А потому…
Ужин был так себе. Но щи были горячие, а хлеб не слишком черствый. Яна угрызла горбушку, выхлебала миску щей – и посмотрела на трактирщика.
– Где положите, хозяин?
На столе мягко блеснул серебряный рубль.
Много, но чего ей экономить? Вот еще не хватало! На ее век экспроприаторов хватит.
Хозяин сгреб его и кивнул Яне вбок. Та последовала за мужчиной.
Комнатка была небольшой.
Кровать, сундук и стул со столом в ней помещались. А больше и ничего. Окно и дверь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})– Кислых щтей хотите, госпожа?
– Кислых щтей? – переспросила Яна.
