Примирение - Жаклин Топаз

— Может быть, войдете? Мне ведь надо переодеться. То есть не могу же я ехать… — Она остановилась.

Заглянув в гостиную, Перси заметил Эндрю, сидевшего за столиком в полураспахнутом синем халате, обнажавшем широкую мускулистую грудь.

— Не обращайте на меня внимания, — сказал Эндрю. — Я просто забежал перекусить.

Что бы ни подумал Перси, он лишь вежливо кивнул, пробормотав:

— Рад познакомиться.

И уселся на кушетку.

— Ну, я… я пойду переоденусь, — пролепетала Оливия и сбежала.

Как только дверь спальни закрылась за ней, Оливия, вся дрожа, прислонилась к стене. Затем, подойдя к окну, она высунулась наружу, чтобы убедиться, что лимузин на самом деле там. Ее бабушка хочет с ней увидеться! Может быть, Вероника собирается отругать ее за то, что она испортила ей вечер? Но тогда зачем же приглашать на ленч? Ну, единственный способ узнать правду — это поехать с Перси.

Как в тумане, она надела юбку и блузку, потом вернулась в гостиную. Эндрю спокойно читал календарь событий в газете, а Перси изучал воскресный журнал.

— Я готова. — Оливия взяла сумочку.

— Я побуду здесь, приберу, если ты не против. — Эндрю заговорщически подмигнул ей.

— Не торопись. — Оливия вполне оценила его присутствие духа. — Поговорим позднее.

— Непременно, — отозвался он.

Перси ни слова не сказал про Эндрю, пока они ехали в Пасадену. Он вообще ничего не говорил, несмотря на то что разделявшее их стекло оставалось открытым. Оливия впервые в жизни ехала в лимузине, и ее смущала эта слишком просторная машина, где, казалось, можно было встать и прогуляться.

Она не могла поверить в то, что это происходит на самом деле! Неважно, что скажет ее бабушка, по крайней мере Оливии уже не придется вспоминать на склоне лет, каким кратким и унизительным для нее был их единственный контакт.

Огромный дом Вероники казался чуть-чуть менее внушительным, чем неделю назад. И на этот раз ей не придется рвать колготки, пробираясь через изгородь, подумала Оливия.

Внутри дом был отделан так, чтобы зрительно уменьшить пространства почти дворцовых масштабов. Богато отделанная мебель в античном стиле гармонировала с персидскими коврами и старинными картинами. Наверху виднелись отполированные балки, темные на фоне белого потолка. Оливия и Перси прошли по сверкающему паркетному полу в другую комнату, заставленную полками с книгами, и вышли во внутренний дворик.

Сощурившись от солнца, Оливия лишь через минуту увидела хрупкую женщину, сидевшую за витым металлическим столиком в тени зонтика. За ней виднелся сад с аккуратно подстриженными кустами и бассейном. У Оливии возникло ощущение, что она попала в английский особняк и вот-вот встретится с герцогиней.

— Так. — Женщина смотрела на Оливию, не двигаясь с места. Вблизи Вероника Голд выглядела куда моложе и энергичнее, чем это казалось прошлым вечером, когда ее обступало так много людей. — Вы в самом деле моя внучка?

Оливия шагнула вперед и приостановилась, не зная, можно ли ей подойти поближе.

— Вы хотите сказать, что не поверили мне?

— Милая моя, когда человек богат и достаточно знаменит, нельзя быть доверчивым.

Каким знакомым казалось это лицо, как проницательны были светло-карие глаза под снежно-белыми волосами. Тем не менее Оливия не могла решить, кажется ли ей лицо знакомым потому, что она видела его в фильмах, или потому, что оно так напоминало ей лицо матери.

— Садитесь.

Повинуясь порыву, Оливия приблизилась и взяла бабушку за руку.

— Я всегда мечтала о том, как встречусь с вами. Не могу поверить, что я действительно здесь.

К ее собственному смущению, она начала плакать.

В глазах Вероники тоже были слезы, она потянула Оливию за руку и усадила рядом.

— Мы еще наверстаем упущенное. Ты знаешь, когда я потеряла и Эйлин и тебя, мне казалось, что мои страдания — это наказание за грехи. А потом, когда я тебя увидела вчера, я была просто в шоке.

— Вам это, наверное, показалось жестокой шуткой: я, одетая, как моя мама в день ее шестнадцатилетия.

— Да. — Вероника ласково улыбнулась. — На мгновение мне почудилось, что ты и есть Эйлин. А потом я решила, что ты двойник. Затем Перси напомнил мне, что ты раньше уже…

— Я не собиралась вас расстраивать. Не надо было надевать то платье, но я купила его, потому что оно выглядело, как на фотографии мамы. Но я не подумала…

Вероника улыбнулась.

— Знаю. У меня у самой есть такая же фотография. — Белоснежная голова задумчиво склонилась. — Вообще-то, милая, все вышло хорошо. Иначе я бы тебя не узнала, там было так шумно и столько людей вокруг. Когда я пришла в себя, то послала Перси назад, но ты уже ушла. К счастью, он сохранил оставленную тобой в прошлый раз записку.

Из дома вышла горничная, аккуратно неся поднос. Она накрыла столик скатертью и расставила приборы. Оливия заметила, что все фарфоровые блюда были расписаны в античном стиле цветами и травами и ни одно не было похоже на другое.

— Я вообще-то позавтракала дома, — сказала она.

Вероника кивнула.

— Чай для моей внучки, — сказала она горничной, а затем добавила, повернувшись к Оливии: — Ты мудро поступаешь, что не переедаешь. Необходимо заботиться о стройности фигуры.

Завтрак состоял из нарезанного на куски грейпфрута, и Оливия решила съесть один, а бабушке принесли яйца всмятку.

— Я позволяю себе несколько лишних калорий по воскресеньям, — сказала Вероника.

Когда горничная ушла, Вероника принялась расспрашивать Оливию о ее жизни. Сначала неуверенно, а затем все с большей доверчивостью Оливия рассказала о своем детстве, о смерти Эйлин и подростковых годах в приемных семьях. Губы Вероники скорбно сжались, она покачала головой.

— Если бы я только знала! И все это моя вина! В газетах сообщили, что вы обе погибли. Мне казалось, Бог наказал меня за то, что я не смогла быть лучшей матерью. Мне никогда в голову не приходило, что произошла ошибка и кто-то из вас жив.

— После автомобильной катастрофы никто не ожидал, что я выживу. — Оливия храбро налила себе еще чашку чая. — Я находилась в больнице долгие недели… Моя мать заставила меня поклясться, что я никогда не буду вас ни о чем просить. Знаю, звучит дико, но я выполнила обещание. Если бы только я не была такой упрямой!

— Через несколько лет после смерти Эйлин ко мне обратилась женщина, утверждавшая, что она моя дочь. — Рука Вероники, державшая ложечку, задрожала. — Она послала мне свою фотографию, объясняя, что ей пришлось сделать пластическую операцию после несчастного случая. Было отдаленное сходство с Эйлин, но я, конечно, увидела разницу. Кроме того, я слишком хорошо знала дочь, чтобы поверить, что она явится ко мне столь бесцеремонно, как та женщина.