Любовь на спор (СИ) - Попова Любовь

— Входи, Кирилл!

Глава 25

*** Марк ***

Ужас в ее глазах я видеть не могу, зато хорошо представляю.

Собственно, этого стоило ожидать, как и удар ноги в грудь. Довольно сильный, так что я сваливаюсь с дивана. Радует, что не каблуком и не в глаз.

— Даша…

— Да пошел ты! Ублюдок! Дебил! Дегенерат! Остатки тебе мозгов в армии выбили! А лучше бы убили! Я пришла, я почти…

— Кончила… — с кашляющим смехом шучу я и пячусь, когда она поднимается. — Ты не глупи только… Куда?

— Снова и снова ты показываешь всем мою задницу. Стоит нам заняться сексом, как это обязательно должны видеть все?! Ты не можешь трахаться без свидетелей?! Ты больной?! — орет, почти рыдая, а мне почти жалко. Но жалость становится сильнее, когда она опускает подол грязного платья, спотыкаясь, идет к двери и дергает за ручку.

Раз. Другой. Третий.

Еще секунды две уходит на то, чтобы осознать, что она сама себя выдала с головой. И не важно, Кирилл ли там доковылял, или кто-то еще постучался.

Хотя тут запах секса такой, что возбудится и монашка. И на губах терпкий вкус, что я слизываю, продолжая наблюдать за еле видимым силуэтом Даши.

Она тяжело вздыхает, пару раз бьется лбом об дверь, потом щелкает замком и уже озаренная светом говорит:

— Все равно это было отвратительно, но признаю, в твоем стиле.

— То, что ты не кончила? Я же могу исправить.

— Исправь себе башку, она у тебя давно поехала! — выдает громко и смотрит прямо. Почти три секунды, прежде чем опускает взгляд и бросается бежать. Значит калека…

Подтягиваю штаны, чиркаю ширинкой и встаю. Выхожу на свет и не удивлен, что вижу у противоположной стены озлобленную копию себя.

— И чего ты этим добился? — спрашивает Кирилл, а я пожимаю плечами. Меньше всего я хочу отчитываться перед этим гандоном. — Ты хоть понимаешь, что это ненормально! Ты унизил ее!

— Ненормально дрочить на свою сестру, — усмехаюсь, закрываю свою халупу на ключ. — А трахаться с любимой девушкой — нормально. Но о чем я. Тебе не хочется искать свое, ты все время лезешь туда, где написано: «стой, убьет».

— Я давно не…

— Пиздеж! — хохочу я. — Иначе ты бы не потащил Дашку к матери. Я только сейчас понял, что тебя опять заклинило на том, что «нельзя». Так что пора сходить к мозгоправу, пока я тебя туда каретой скорой помощи не отправил. К Даше не подходи! — ору, пока этот бесчувственный пижон молча жжет меня взглядом.

— А то, что? Думаешь, избивая меня, вернешь Дашу?

— Мне не надо ее возвращать! Она — моя! Я ее пальцем поманил, и она уже дрочит мне. А сколько ты ее затаскивал в постель? И я даже думаю, что так и не затащил… Но ты, конечно, правды мне не скажешь…

— Пошел в жопу…

— Как мило, — хмыкаю иронично, подтягивая уголок губы вверх. — Это тебя королева выражаться научила?

Толкаю его к стене и шиплю.

— Я больше не трону тебя, но шепну кое-кому о твоей тайной страсти. Говорят, Рома очень не любит драться руками.

Хочу уже уйти, но слышу вслед:

— Я все равно ей скажу, что это ты устроил потоп в ресторане, и что попросил Черепанова отцу ее позвонить! Ты вынудил ее здесь появиться, чтобы затащить в постель! Она должна знать правду. Должна знать, что ты больной ублюдок.

Меня как водой окатывает. Настроение из уровня Джим Керри быстро скатывается на уровень Энтони Хопкинс. Вот прямо лютое желание отведать человечины.

Разворачиваюсь, пока он продолжает держаться на костеле, и уже сжимаю руку в кулак, но вбиваю его в стену рядом с зеркальным отражением себя.

— Правду? Да что ж ты ей правду то не сказал?! О том, как видео удалял, о том, что все о нас с ней знаешь!? На что ты рассчитывал? А, впрочем… — стираю с его воротничка невидимые пылинки. Больше руки марать не хочется. — Скажи Даше правду. Какую хочешь. Но по СМС, потому что подойти к ней я тебе не дам.

С этим и оставляю горе соперника и отправляюсь в сторону беглянки. Далеко она не убежит. За пару минут такси бы не приехало.

Но я недооценил профурсетку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но это раньше она была не уверенной, забитой мышью, а тут, смотрю, успела уже одеждой обзавестись. Брюки и футболка в обтяг, так что титьки на выкате. Так что хочется достать их и снова уткнуться.

Стоп… И в этой футболке она готовит?

Хмурюсь, наблюдая, как Даша выбрасывает платье в урну. Садится в машину к одному из коллег-поваров? И не жалко ей парня ведь? Подлетаю к тачке и кулаком ударяю в стекло. Злость, что она вообще посмела к другому сесть и платье выбросить с моим клеймом, душит и выбивает остатки разума.

Смотрю на Дашу через окно и, прищурившись, киваю на ошалевшего паренька, что хлопает глазами. То на меня, то на напряженную Дашу.

Если не дура, все поймет. А Даша не дура. Больная, но не дура.

С ним она не поедет, даже если мне придется сломать ему пару конечностей.

— Ты обезумел, — шипит она, выходя из машины, и я киваю.

— Да, даже был в психушке. Еще тюрьме и в армии. Сама думай, что хочешь. Так что не зли меня, и поехали. Отвезу домой.

— Поехали…Отвезу домой, — зло передразнивает она меня, но все-таки идет к моей ласточке, а я тем временем бегу доставать платье.

Хорошее, зачем выкидывать. Я еще не раз и не два буду на ней его задирать.

Уже иду к машине и застываю, словно кто-то держит меня за волосы.

Даша с серьезным видом поднимает с земли увесистый кирпич. И в глазах такое пламя, что я не знаю, куда бросаться. На нее, или от нее.

— Даша… — хрен знает, что она с ним делать собралась.

— Я тоже была в психушке, — улыбается она так сладко, что внутренности сжимаются. И смесь возбуждения и страха создает лютый коктейль. Наверное, именно в такие моменты решаешь для себя. Не, нахуй. Эта ебнутая. А у меня в голове только рев сотни тараканов: «Охуенная, охуенная».

— Разница в том, что у меня справка есть, — говорит она громко, отчетливо и гордо. Размахивается и со всей дури кидает в лобовое стекло, так что хруст кажется хрустом моей черепной коробки.

— Блядь! — ору, не успев сделать и шаг. Тело покрывается испариной, пока смотрю на трещины и камень, что почти пробил стекло. Потом раздувая ноздри на Дашу. И я бы еще много всего ей сказал и сделал, но она уже бежит в сторону проезжей части.

Сердце колотится в горле, злость растекается в крови алкоголем. Догнать, нагнуть и выдрать… Все, о чем думать могу. Все, чего хочу…

— Марк, — говорит где-то в стороне Шестаков, врываясь в пьяный угар мыслей. — Стекло можно заменить.

Вот же дура.

— Да, жаль мозги нельзя, — рявкаю раздраженно и смотрю на зазевавшихся гостей, поваров и работников клуба. — Что все застыли? Спектакль окончен!

— Ты главное глупостей не наделай, а то опять потеряешь…

— Да куда она денется.

— Ну так я и смотрю, только пятки сверкают, — смеется Шестаков и трет затылок, обходя машину по кругу. Сколько лет, ни одной царапины, но стоило зависнуть на девке, как сразу разбитое стекло. Если она так мстит за то, что не кончила, в следующую встречу будет кончать без остановки несколько часов.

Но прежде прощение попросит, на коленях.

— Надо в сервис гнать…

— Надолго это?

— Ну, найти такое стекло, сам знаешь, дело не быстрое. Но сделаем все возможное, — говорит Шестаков, пока я в себя пытаюсь прийти.

Киваю ему и, пошатываясь, иду в сторону убежавшей Даши.

Замена мозгов не поможет, разве что смерть.

Вот только убить и себя придется.

Но умирать не хочется, только не тогда, когда Даша ожила и готова к схватке.

Замечаю ее в метро, бегу туда. Плачу жетоном. Сам не знаю, зачем их купил накануне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сбегаю по эскалатору мимо стоящих столбом людей. И я бы стоял так же, но мне нужно, чтобы Даша не успела сесть в вагон без меня.

Хер знает, что у нее в башке.

Страшно ведь, что опять захочет с собой что-то сделать. И я тоже хорош, мне бы спокойным быть, но она ведь на эмоции выводит. Заводит с пол оборота колкими словами и этим уверенным видом, словно я для нее пустое место.