Осьминог - Анаит Суреновна Григорян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как ваша подруга из Токио? – Не открывая глаз, спросила Изуми. – Вы с ней еще встречались?
– С Томоко? – Переспросил Александр и тотчас осекся. – С ней… нет, мы больше с ней не виделись.
Изуми открыла глаза и внимательно на него посмотрела.
– Не виделись, а уже называете ее по имени.
На улице взвыл ветер, и Александру показалось, что он услышал жалобный скрип старого персикового дерева в саду.
– Для русских нет ничего особенного в том, чтобы называть человека по имени.
– Вот как?.. – Она немного подвинулась, Александр почувствовал тепло ее тела и обнял ее под одеялом.
Она помолчала, как будто собиралась сказать что-то еще, но вместо этого обвила его руками и прижалась теснее.
– Я бы хотела когда-нибудь увидеть вашу страну…
– Мы обязательно как-нибудь поедем туда вместе.
Он услышал ее сдержанный смешок.
– Это так далеко, подумать страшно. Я никогда в жизни не летала на самолете, Арэкусандору-сан, а моя бабушка была уверена, что инженеры договорились с óни, чтобы те таскали их железные лодки по воздуху. Когда в новостях сообщали, что упал самолет и было много жертв, она всегда говорила, что это какой-нибудь óни, должно быть, рассердился, что ему недоплатили и заставили тащить самолет лишнюю тысячу километров, или просто ему взбрело что-то в голову, он и ударил по крылу своей тяжелой дубинкой, и кому только захочется пользоваться таким ненадежным транспортом и покупать за бешеные деньги билеты.
– Сколько летал из России в Японию и обратно, никогда не видел óни, Мацуи-сан.
– Вот как… все равно это немного страшно, Арэкусандору-сан. Так страшно далеко…
После, когда она уснула, прижавшись к нему, он, рассеянно перебирая ее волосы, думал, что, может быть, это не такая уж и глупая идея – остаться на маленьком острове с этой женщиной, которая, наверное, может со временем полюбить его так же сильно, как любила своего Рику. Он попытался скосить глаза, чтобы увидеть лицо Изуми, но из этого ничего не вышло: даже во сне она отворачивалась, будто стыдясь их связи. Вспомнилось, как Такизава из отдела финансового мониторинга, когда они однажды вечером небольшой компанией возвращались с работы, заявил, что не хотел бы ездить в зарубежные командировки, чтобы не встречаться с иностранными женщинами.
– Вы любите только японских женщин, Такизава-сан? – Спросил кто-то из коллег.
– Наоборот! – Беспечно отозвался Такизава. – Я боюсь, что мне пришлось бы остаться где-нибудь в Австралии или в Канаде, если бы я связался с тамошней красоткой! Нельзя же просто заморочить женщине голову и уехать!
– Такизава-сан, но вы же не знаете австралийского!
– В Австралии все говорят на английском.
– У вас и английский ужасный, господин Канагава говорит, что у вас самый отвратительный английский из всех, что он слышал!
Они смеялись, отдыхая от рабочего дня, по пути и навстречу им шли такие же компании возвращавшихся с работы мужчин и женщин в деловых костюмах – обычно по трое-четверо. Александр, запрокинув голову, смотрел в темное небо, на котором виднелся тоненький опрокинутый навзничь серп растущего месяца (как объяснил ему однажды господин Канагава, такой месяц назывался «микадзуки»[125]), и гудела подвесная автострада.
– Не понадобится ей со мной никакого английского! – Отбивался Такизава. – Все эти языки годятся для обсуждения кредитов, а в любви они человеку только мешают!
– Уж конечно!
– Да как же вы выберете, Такизава-сан, – в Австралии небось полно длинноногих красоток! Как поймете, какая из них – ваша судьба?
– Я просто выберу из них ту, что будет больше похожа на японскую девушку!
– На японку?! Стоит ради этого тащиться в такую даль!
– Ну погодите, Такизава-сан, узнает Ёрико о вашей австралийской красотке, она вам устроит!
– Да я же ничего еще не сделал… эй, не нужно говорить об этом Ёрико! – Такизава шутливо закрылся кейсом, как бы защищаясь от рассерженной девушки.
– Да уж, если Ёрико узнает, вам и японский не поможет, Такизава-сан! Это она только с виду тихая!
– Я слышал, однажды она сделала замечание своему начальнику!
– Господину Симабукуро? Да ну, быть такого не может!
– Ээ, мне девчонки с ресепшна говорили, господин Симабукуро перепутал дату на каком-то важном документе, так она сделала ему выговор – из-за двери было слышно!
– Накричала на такого важного начальника?!
– Нет, все же, думаю, это только слухи: господин Симабукуро никак не мог ошибиться с оформлением документов, это, может быть, кто-то другой был.
– Гинко: но ридзитё:![126] – С преувеличенным восхищением выдохнул кто-то из компании, и все рассмеялись.
– Ну если Каваками-сан отругала самого директора банка, то вас, Такизава-сан, она просто убьет, и наш отдел осиротеет! Прощайте, начальник Такизава!
– Прощайте, начальник Такизава!
Они снова расхохотались. Где-то в густой листве деревьев, высаженных вдоль улицы, надрывалась, пытаясь перекричать гул автострады, одинокая цикада.
– А у вас, Арэкусандору-сан, есть в России девушка?
Александр погладил Изуми по плечу, она пошевелилась и что-то тихо сказала во сне.
Утром снова немного потеплело, дождь почти перестал, и сквозь пелену облаков тускло проглянуло солнце. Изуми открыла в доме все окна и затеяла жарить пирожки с капустой и яйцом, решив порадовать своего постояльца очередным русским блюдом. Пирожки получились вкусные, но ничем не напоминавшие те, которые Александр ел в России, – впрочем, об этом он ей говорить не стал и, позавтракав, быстро собрался и отправился к святилищу Хатимана, почему-то уверенный в том, что снова найдет там Кисё. Дорога была пустынной, только несколько раз ему встретились случайные прохожие да у самого входа в святилище – пара пожилых японцев, видимо, муж и жена, которые с поклонами с ним поздоровались, а мужчина, когда Александр ответил на приветствие, остановился, смерил его внимательным взглядом слезящихся глаз и спросил, не турист ли он.
– Да, приехал отдохнуть здесь от большого города.
– В такое время? – Удивился старик. Его жена стояла рядом молча, вежливо улыбаясь и с явным любопытством рассматривая Александра.
– Я люблю дождь, да и людей сейчас совсем немного.
– Да, что правда, то правда. – Тот кивнул: – Людей сейчас почти нет, зато дождя хоть отбавляй. Недавно по телевидению сообщали, что погода может ухудшиться. К тому же в Нисио на днях были подземные толчки.
– Думаете, может случиться землетрясение?
– Толчки были совсем небольшие. – Старик покачал головой. – Три и шесть десятых балла. Может быть, у кого-то там упала настольная лампа или книга с полки.
Александр почувствовал неожиданно накатившую слабость и удивился: он уже давно жил в Японии, и ему не приходило в голову, что нужно бояться землетрясений, тем более толчки от двух до четырех баллов в сейсмически активной зоне – дело обычное, по крайней мере так ему говорили, когда он оформлял документы на рабочую визу.
– Но все-таки следует быть осторожным, если такое случается, – добавил японец. – Землетрясения – это не шутка.
– Не пугайте молодого человека, Игараси-сан, – вмешалась женщина. – Не нужно придавать такое уж большое значение словам моего мужа, он всегда все преувеличивает.
«Дедушка и бабушка Акио?» – удивленно подумал Александр, но вслух говорить ничего не стал и вежливо промолчал.
– Когда это я что преувеличивал? – Возразил старик. – Да ты сама, стоит подуть сильному ветру, начинаешь твердить, что наш дом вот-вот на сторону завалится! А когда стройка была и из Кова навезли техники, ты пугалась, если грузовик проезжал слишком близко от дома и в шкафу звенели тарелки! Скажешь, не было такого?
Женщина замолчала и опустила глаза.
– Спасибо вам большое. – Александр
