Опрометчивый поступок - Джудит Айвори

Это уже было больше, чем он мог выдержать. Громкий хохот прокатился по пустоши, должно быть, распугав всю живность. Сэм хохотал, пока не заболели бока, не в силах остановиться да и не слишком этого желая. Вот тебе и мисс Английская Чопорность! Он снова был приятно поражен противоречивостью ее натуры. Наряду с вполне зрелым чувством собственного достоинства в Лидии уживалась ребячливость.

– Знаешь, – заметил он, отсмеявшись, – тебе надо быть осторожнее. Кто-нибудь может принять твой симпатичный язык за приманку и клюнуть на нее. Я, например.

Девушка поспешно отвела взгляд и завозилась, меняя позу и шурша юбками – то есть устроила целое представление, демонстративно исключив его из сферы своего внимания. Очевидно, в виде наказания за непристойную шутку. Если ей пришло в голову заодно устроиться поудобнее на каменистой земле, это была непосильная задача.

Сэм поднял очередной камень и запустил в темноту, размышляя над тем, что бы еще сказать… что-нибудь приятное. Например, как мило она выглядит в отблесках пламени с этой своей растрепанной прической. Впрочем, он заранее знал, к чему это приведет – к препирательствам. То, что он адресует ей как комплимент, она воспримет как насмешку.

До комплиментов дело не дошло, звук удара раздался раньше обычного и был глуше, как если бы камень попал в живую цель. Сэм и Лидия разом вытянули шеи в том направлении. За костром не было видно ни зги, но именно там находились густые заросли кустарника.

– Это же надо, – задумчиво произнес Сэм. – Я кого-то завалил.

Еще пару секунд он недоверчиво всматривался во мрак, потом решительно поднялся. Лидия проводила его взглядом. Было так странно думать, что камень, брошенный наугад, попал, быть может, в нечто пригодное в пищу. Что именно? Лучше уж кролик, чем суслик или лисица. Но лучше всего заяц. Он больше кролика, его хватит не только на ужин, но и на завтрак.

Это и был заяц, словно по заказу. Здоровый и упитанный. Сэм с торжеством вынес его из кустов за задние ноги.

– А что у тебя в шляпе? – поинтересовалась Лидия.

– Черника. Вообрази, нора была среди ягодника! Сойдет как холодная закуска.

Лидия непроизвольно сглотнула. В Девоншире черничники занимали порой большие площади, плодоносили густо, и крупные, дымчато-черные ягоды считались одним из главных летних лакомств. Лидии не раз приходилось есть их на завтрак со свежими сливками. Пока Сэм обдирал и потрошил добычу, она отдала должное «холодной закуске», хотя аппетит ее не нуждался в стимуляции. От души благодарная за пищу, она все-таки запротестовала, когда Сэм, не долго думая, вытряхнул на землю булавки.

– Эй, эй! Так нельзя. Если тебе нужно что-то из моих вещей, хотя бы спроси разрешения.

Оказалось, что в коробочку будет стекать жир. Протест замер на губах Лидии, и уже с любопытством она следила, как Сэм пристраивает коробочку на плоском камне под вертелом, который соорудил из ветки попрочнее. Любопытство обострило предвкушение. От жаркого исходил упоительный аромат, так что слюнки текли и приходилось все время сглатывать. Лидия не помнила, чтобы когда-нибудь в жизни была так голодна.

Сэм сидел на подхвате, то и дело поворачивая вертел и не позволяя дичи обугливаться. Воистину мастер на все руки: не только обеспечил ужин, но и со знанием дела его готовил. Это было очень кстати, потому что Лидия готовить не умела.

– Ты еще и повар! – восхитилась она.

– Это мой конек. Кто любит хорошо поесть, учится готовить самостоятельно. – Он бросил взгляд в ее сторону и добавил: – В восемь лег мне приходилось развозить еду на дальние пастбища и выгоны, а порой и помогать по кухне.

– В восемь! Ты был совсем ребенком. Не рано ли?

– На ранчо у каждого есть свои обязанности. В два года я выносил мусор, а если забывал, отец выколачивал пыль из моей шкуры. Он свято верил, что от тяжелой работы характер только закаляется.

– Правда? – изумилась Лидия. – Ты тоже в это веришь? Она всегда думала, что от тяжелой работы только мозоли

появляются. Да и вообще работа – это то, чем человек вынужден заниматься от бедности.

Сэм не ответил – труженик, временно оставшийся без работы. В данный момент ему не слишком хотелось философствовать, его куда больше занимал процесс приготовления пищи. Потыкав в тушку веточкой, он с сожалением заметил, что мясо получится жестким, потому что под рукой нет необходимых приправ.

Не желая шарить руками по земле в поисках булавок, Лидия махнула рукой на прическу и сидела праздно, наблюдая за своим товарищем по несчастью. Шляпа с черникой лежала в сторонке, и когда Сэм тянулся к жаркому, тo волосы падали ему на лоб. В отсвете костра они казались совсем черными и абсолютно прямыми. Одна особенно упрямая прядь неизменно возвращалась, сколько он ни забрасывал ее назад привычным, небрежным движением. Когда он поворачивал голову, она покачивалась, отражая свет.

Лидии хотелось предложить свою помощь – пальцами зачесать эту неуступчивую прядь назад, удержать ее там, чтобы не мешала. Это был лишь предлог, чтобы попробовать его волосы на ощупь, и она прекрасно это знала. Они выглядели такими прямыми и гладкими, что казалось, их просто невозможно растрепать настолько, чтобы они перепутались, и что любая лента, даже кожаная, попросту сползет, если завязать их в хвост.

Сэм двигался, тени играли на его лице в кошки – мышки, выделяя и подчеркивая то контур скулы, то вороново крыло упавшей на лоб пряди, то впадинку переносицы. С этой стороны его лицо не было так изуродовано, и Лидия снова поймала себя на мысли, что любуется им. Он был бы еще красивее, если бы в это утро не «повздорил с пятью крепкими ребятами». Но дело было не только в том, какими внешними чертами наградила его природа. Его привлекательность была глубже, сложнее, она крылась в том, как он двигался, говорил, улыбался. Мужчина, суровый и мужественный, но при этом наделенный… чем?

Ответ пришел не сразу. Сэм обладал шармом. Да, именно так. Он был обаятелен, иначе почему бы вопреки всей его раздражительности, его нелюбезным ответам и хмурым взглядам она все-таки хотела беседовать с ним и смотреть на него. И уж конечно, не она одна. Должно быть, он кружил женщинам головы одной своей манерой приподнимать шляпу и поглядывать с усмешкой из-под широких полей. Он ничем не напоминал повес из привычного Лидии окружения, но в нем было то же ядро и та же суть – несокрушимая уверенность в себе, на которой основан успех у прекрасного пола.

Лидия опомнилась и сообразила, что сидит, вперив взгляд в пятно засохшей тины на подоле платья, такое обширное, что его можно было без труда разглядеть и

при свете костра. Молчание тянулось так долго, что пора было его нарушить.