Вторая мировая война - Энтони Бивор

Паттон в это время был полностью поглощен передислокацией войск, разворачивая противотанковые дивизионы для усиления своих танковых частей и готовясь к наступлению. В тот самый момент, когда 101-я воздушно-десантная дивизия входила в Бастонь, туда с другой стороны подходила немецкая Пятая танковая армия Мантейфеля. Когда американские грузовики с солдатами остановились, и те бросились занимать слабо укрепленные рубежи по периметру обороны, по ним уже вели огонь немецкие автоматчики. Десантники устало шли мимо бегущих американских солдат, которые оставляли им свои боеприпасы. Офицер 10-й танковой дивизии, узнав как мало боеприпасов у парашютистов, поехал на склад и вернулся с полным грузовиком патронов и гранат, которые бросали десантникам в руки, когда те уже бежали на позиции. По мере того как усиливался огонь с немецкой стороны, они стали окапываться в заснеженной земле.

Как и большая часть американских войск в Арденнском сражении, 101-я воздушно-десантная дивизия не была снаряжена для ведения боевых действий в зимних условиях. Из-за проблем с поставками в предыдущие три месяца абсолютное преимущество отдавалось поставкам горючего и боеприпасов. Большинство солдат до сих пор ходили в летней форме и страдали от холода, особенно длинными зимними ночами, когда температура резко падала. Они не могли разводить костры, так как это сразу вызвало бы обстрел немецкой артиллерией и минометами. До тревожных цифр возросло количество случаев «траншейной болезни», они составляли значительную часть потерь. В окопах, под обстрелом, стоя днями в жидкой грязи, замерзавшей ночью, они не могли переобуться, чтобы надеть сухие носки. Нельзя было ни помыться, ни побриться. Многие страдали от дизентерии и страдали кровавым поносом в укрытиях, используя каску или упаковку от НЗ. Обнаружились и другие ужасы. Дикие кабаны выгрызали желудки у не захороненных убитых. Тех, кто получал удовольствие от беспорядочной охоты накануне сражения, стало подташнивать от разных мыслей. Большинство солдат стали безразличными к виду трупов, а у персонала службы учета погибших, проводивших сбор убитых, выбора не было.

Паттон все еще придерживался мнения, что немцев нужно запустить поглубже, чтобы посильнее затем разбить. Но он согласился с решением Брэдли, что Бастонь – важный перекресток нескольких дорог – нужно удержать любой ценой. 101-я воздушно-десантная дивизия получила в качестве подкреплений два танковых подразделения, две роты истребителей танков и артиллерийский дивизион, у которого было слишком мало снарядов. Все теперь зависело от того, расчистится ли небо, чтобы транспортные С-47 могли сбросить боеприпасы и другое необходимое в район окружения.

Монтгомери тоже не бездействовал. Осознав угрозу своим тылам, он немедленно перебросил ХХХ корпус Хоррокса на позиции на северо-западном берегу Мааса, чтобы обезопасить мосты и остановить возможное продвижение противника на этом участке фронта. Это полностью совпало с планом Эйзенхауэра по подготовке мостов через Маас к уничтожению, чтобы их не захватили немцы.

Как только Монтгомери услышал от Эйзенхауэра, что под его командование переходит Первая армия США, он тут же отправился в Спа. По словам офицера его штаба, он явился в штаб Ходжеса, «как Христос, пришедший изгнать торгующих из храма». Казалось, что сначала Ходжес пребывал в состоянии шока и не мог принять никаких решений. Выяснилось, что он и Брэдли не могли выйти на связь друг с другом уже на протяжении двух дней, что подтверждало правоту Эйзенхауэра, который назначил командующим Монти.

То, что Паттон называл «поход для таскания каштанов из огня для других», как он и обещал Эйзенхауэру, было подготовлено к 22 декабря. «Мы должны проникнуть глубоко в самое нутро противника и перерезать все линии снабжения, – писал он своей жене. – Судьба немедленно призвала меня, когда стало плохо. Наверное, Господь сохранил мне жизнь для этой цели».

Но положение уже стало меняться в пользу американцев, благодаря их упорству и мужеству. На северном участке прорыва V корпус под командованием старого друга Эйзенхауэра «Ги» (Героу) оборонял Эльзенборнский хребет, собрав все, что было под рукой: пехоту, истребителей танков, саперов, но прежде всего, артиллерию. Им удалось отбивать атаки 12-й танковой дивизии СС Hitlerjugend на протяжении всей ночи 20 декабря и всего следующего дня. После того как сражение закончилось, перед их позициями насчитали 782 трупа немецких солдат и офицеров.

Монтгомери не оценил исключительную стойкость и отвагу американцев, крепко державших участки, на которых враг любой ценой рвался вперед. Вместо этого он сконцентрировал все свое внимание на тех упущениях, которые ему удалось обнаружить в Первой армии, и на своей роли по наведению в ней порядка. Фельдмаршал Брук боялся, как он будет вести себя после получения столь желаемого командования, и Монтгомери оправдал худшие его опасения.

На совещании с генералом Брэдли, состоявшемся в день Рождества, Монтгомери сказал, что дела шли плохо со дня высадки в Нормандии, потому что никто не прислушался к его советам. Закипающий Брэдли слушал молча. Из-за своей непробиваемой самонадеянности Монтгомери предположил, как и ранее в Нормандии, что молчание означает согласие со всем сказанным.

Брэдли пошел на встречу с Монтгомери, чтобы убедить его начать контрнаступление как можно скорее. Но на этот раз Монтгомери был, безусловно, прав, решив повременить. Мгновенная реакция Паттона, конечно же, привела немцев в замешательство, но атакуя всего лишь тремя дивизиями вместо шести, как хотел Эйзенхауэр, он только затягивал битву за Бастонь, а не завершал ее. Монтгомери будучи, как всегда, осмотрительным, хотел закупорить «мешок», а потом уничтожить. Он не мог назвать дату, так как не был уверен в благоприятной погоде, при которой к наступлению могли подключиться ВВС союзников.

Погода даже ухудшилась, значительно ограничив и те небольшие возможности ведения воздушных операций, которые были у союзников до этого времени.

Кроме бомбардировочного рейда на город Трир, который провели бомбардировщики Харриса, успехов было не много. И не потому, что не было взаимодействия между ВВС союзных стран или желания совершать вылеты в таких сложных метеоусловиях. Конингем, новозеландец, который теперь командовал 2-м тактическим соединением Королевских ВВС, успешно сотрудничал с Кесадой. Небо расчистилось только 23 декабря. Через два дня наступило «ясное, холодное Рождество – прекрасная погода для того, чтобы убивать немцев», – писал Паттон в своем дневнике. И авиация не упустила своей возможности. Американские «тандерболты» П-47 и «тайфуны» Королевских ВВС начали хорошо скоординированную совместную наступательную кампанию, атакуя все наземные цели противника, в то время как истребители союзников отразили девятьсот самолетовылетов люфтваффе в первый же день наступившей летной погоды. Союзная авиация очень быстро установила полное превосходство в воздухе, и уже к концу недели люфтваффе могли совершать не более двухсот самолетовылетов в день.

9-е тактическая авиагруппа под командованием генерала Кесады вызывала восхищение наземных сил американцев за свою особую храбрость, но одновременно имела плохую репутацию из-за слабого ориентирования на местности и определения целей. В октябре, когда от нее требовалось атаковать ряд определенных позиций «Западного вала» в Германии, ни один самолет не смог обнаружить цель. Один бомбардировщик даже сровнял с землей шахтерскую деревушку Генк в Бельгии, убив при этом более 80 мирных жителей. 30-я дивизия понесла от своей авиации серьезный урон, когда подошла к Мальмеди. Уже в тринадцатый раз с момента высадки в Нормандии дивизию атаковали свои самолеты. Американские солдаты в шутку стали называть 9-ю тактическую группу «американскими люфтваффе». Это по-своему повторяло шутку немцев времен высадки в Нормандии: «Если летят англичане – прячемся мы; если американцы – прячутся все; если люфтваффе – не прячется никто».

1 января 1945 г. люфтваффе по приказу Геринга, напрягши все силы, атаковали аэродромы союзников, собрав со всех концов Германии почти 800 истребителей. Чтобы застать противника врасплох, они должны были лететь на самой малой высоте, чуть выше верхушек деревьев, чтобы быть вне зоны действия радаров союзников. Но чрезвычайные меры секретности при проведении операции «Боденплатте» означали, что многие пилоты не были проинструктированы, как положено, а немецкие зенитные части не были уведомлены. По некоторым оценкам, около сотни немецких самолетов были сбиты своими зенитками. Общее число потерь союзников составило около 150 машин, тогда как люфтваффе потеряли приблизительно 300, причем 214 немецких летчиков погибли или попали в плен. Это было окончательное унижение «люфтваффе». Господство союзников в воздухе теперь стало подавляющим.