Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему бы нам просто не ворваться в гавань? – спросил один из гребцов.
– Уж поверь, – сказал Шеф, – тебе бы это не понравилось.
Его лодка ткнулась носом в гальку, как и большинство остальных. Люди высыпали на берег, затащили вельботы повыше, расхватали свое случайное оружие. Одна лодка, не обращая внимания на крики Шефа, устремилась прямо к входу в гавань, исчезла из виду за мысом. Шеф неодобрительно покачал головой.
– Я все равно не понимаю, почему… – начал другой недовольный.
Катред, чье терпение лопнуло, стукнул его по уху рукоятью меча, схватил за глотку, встряхнул и поставил на ноги.
– Делай, что тебе говорят, выполняй приказы! – рявкнул он. – Понял?
Шеф выстроил имевшихся в его распоряжении пятьдесят человек в широкий клин и повел вперед. Он держал быстрый шаг, пресекая попытки бежать. Необходимо было сохранить дыхание для боя с людьми в доспехах. По его замыслу следовало далеко обойти гору близ устья гавани и под ее прикрытием выйти к речке, на которой стоял главный поселок Храфнси, чтобы гнать нападавших обратно в море. Может быть, к тому времени они уже рассредоточатся для грабежа и насилия. Шеф очень надеялся на это. Сейчас единственным его шансом была внезапность.
* * *
Катапультисты подбежали к первому мулу и на мгновение смешались. Заряжать один или оба? Даже вместе с Карли их не хватало на два полных расчета.
– Хватит пока одного, – решил Квикка. – Крути!
Когда уходили, они ослабили торсион. Катапульту нельзя было слишком долго держать заряженной. Но рукоятки по-прежнему торчали из вала, и люди ухватились за них. Квикка крикнул Карли, чтобы помог. За недели ожидания они сделали одно усовершенствование. Раньше им никогда не удавалось развернуть орудие больше чем на несколько дюймов. В море приходилось доворачивать сам корабль, а не катапульту. Однако методом проб и ошибок Удд разрешил эту проблему. Они поставили тяжелую машину на колесики с железными ободами, но те ездили не по земле, как у легких копьеметалок, а по лежавшему на земле большому горизонтальному колесу, которое своим выступом не давало им съехать. Два сильных человека могли наклонить всю махину весом в тонну с четвертью вокруг неподвижной оси и развернуть ее, держа за длинный хвост.
Напрягшись, Карли и Квикка подняли хвост и развернули катапульту из первоначальной позиции, защищавшей вход в гавань, в сторону «Журавля», медленно отваливающего от пристани.
– Еще на полшага, – хрипел Квикка. – Назад на ладонь… Хорошо. Теперь наклоним пониже, забей два клина, нет, три.
Они наклонили орудие так, что оно теперь смотрело вниз, на гавань. Веревки были натянуты, рычаг удерживался спусковой скобой. Квикка вложил в свисающую с рычага пращу тридцатифунтовое ядро, очень точно выверил угол, под которым в нужный момент должен сорваться помещенный в петлю груз.
– Готово! Бей!
Скобу вытащили, рычаг с невероятной силой ударил, петля взметнулась, передавая свою скорость ядру. Оно понеслось над водой почти по прямой линии.
И промазало. Расчет наклонил орудие как можно ниже, но при стрельбе вниз очень трудно выдержать дистанцию выстрела. Камень скользнул над самой палубой «Журавля» и плюхнулся в воду посередине расширяющейся полосы между кораблем и пристанью. Брызги ударили в лицо Кормаку, который после выигранной стычки стоял на пристани.
– Тор мне помоги! – воскликнул он. – Что же случилось со шлюпкой? Плывшие на ней должны были заняться этими машинами.
Он пролаял приказ. Опасность, грозившая его судну, была важнее всего – важнее победы в сражении, охраны пленников и даже успокоения Рагнхильды. Как только королева поняла, что Кормак прекращает налет на поселок, в котором почти наверняка скрылся убийца ее сына, и собирается отступить, она набросилась на шкипера. Он стряхнул ее, хотя она цеплялась за руки, визжала, кусалась и царапалась.
Сейчас самое главное, решил Кормак, перевести «Журавля» на другую сторону гавани, где его не достанут катапульты. На корабле требуется больше рабочих рук, и срочно. С дюжину яликов и плоскодонок все еще оставалось у пирса и на галечном берегу. Кормак быстро отрядил пятьдесят человек оборонять начало пирса, остальных посадил на лодки, набивая их битком. В последний момент он спохватился, высадил из ближайшей плоскодонки двух человек, заменил их оглушенным, но крепко связанным по рукам и ногам Брандом.
– Этого возьмем, – распорядился он, входя в ту же лодку, и снова оттолкнул разъяренную Рагнхильду. – Госпожа, мы вернемся. Если нужный тебе человек где-нибудь и есть, то там, на берегу. Почему бы тебе самой его не поискать? Отчаливай! – приказал он гребцам.
Ударил второй камень, выпущенный на этот раз по передней лодке, и опять не попал, а пятьдесят человек на веслах устремились через отделявшую их от корабля сотню ярдов воды.
* * *
Шеф вброд перевел свой отряд через речку и вошел в горящую деревню по одной из грязных, уходящих вглубь острова дорог. Пока они трусцой двигались по улицам, из дыма и пламени выходили люди и вставали в ряды, обрадованные возможностью настоящего сопротивления. Шеф ощутил, как волчья ярость холугаландцев заражает его. Теперь их не удержать. Они обрушатся на захватчиков, что бы он ни сказал и ни сделал.
Однако они идут в бой без доспехов, и единственный во всем отряде щит – у Катреда. Враги же полностью вооружены. Шеф видел их, без страха выстроившихся плотной стенкой поперек пирса. Через несколько секунд он возглавит атаку. Велики ли его шансы выжить? Идя в центре первого ряда, мишенью для каждого дротика? Так было принято. Шеф поднял копье. Он не знал способа изменить мир. Он лишь попытался восстановить тот боевой дух, который кипел в нем, когда он убивал на отмели викинга Храни.
Никакого отклика. Кажется, его погасило копье в руке Шефа, вызвав вместо этого желание остановиться. Жалеть, а не убивать. Воины слева и справа косились на него, ожидая приказа к атаке. Что-то заставило Шефа махнуть копьем в сторону, остановить отряд.
За стеной щитов на пирсе восходящее солнце озарило ближние холмы и впервые в этот день сверкнуло на воде. Оно высветило плавники и тела китов, которые второй раз пришли с глубокой воды, полные твердой решимости, ободренные первым успехом. Страшный крик поднялся на лодках, когда гребцы осознали, что их ждет. Храбрые люди, некоторые из них били
