История Греции. Курс лекций - Соломон Яковлевич Лурье

— особенно быстро этот процесс происходит в эпоху войн и междоусобиц: hybris достигает своего высшего пункта, и затем следует тяжкая расплата. От кого же исходит это возмездие? На это Фукидид даже не намекает — это отвлекло бы его слишком далеко от его эмпирических предпосылок, не допускающих внесения каких бы то ни было сверхъестественных причин в его труд. Но у читателя естественно должна явиться мысль, что это — некое высшее всемогущее существо, и притом существо благое, озабоченное сохранением справедливости.

Значит, и в этом случае Фукидид, выступавший против Геродота, в общем принял усвоенную Геродотом старинную схему исторического рассказа: человек или государство «зазнается»,

впадает в hybris, а затем терпит за это кару; однако вместо «завистливых» богов у него, кажется, можно предположить более справедливые и гуманные силы.

С этими философскими установками связаны и его политические взгляды.

Политические взгляды Фукидида

В вопросе о политических взглядах Фукидида были высказаны чрезвычайно разноречивые суждения. Исходя из художественно написанной восторженной характеристики афинской демократии, вложенной в уста Периклу (II, 64), из полного одобрения политики Фемистокла (I, 138) и Перикла (II, 65),

из восхваления свободолюбия афинского народа, Фукидида считали единомышленником Перикла (в русской литературе эта точка зрения представлена Ф. Г. Мищенко). В пользу этого говорят и иронические выпады против спартанцев, рассеянные в разных местах труда Фукидида, ибо реакционные элементы в Афинах благоговели перед Спартой.

Однако те исследователи, которые видели в Фукидиде сторонника олигархии, могли выставить в подтверждение своих взглядов еще более веские свидетельства. В VIII книге (глава 97), говоря о строе, введенном в 411 г. (власть тяжеловооруженных, запрещение оплаты должностей под угрозой проклятия), Фукидид прославляет это «умеренное смешение олигархии и демократии» и говорит, что «на первых порах это был наилучший государственный строй, на моей, по крайней мере, памяти». Спартанский государственный строй он, как и все афинские реакционеры, считает идеальным (I, 18, 1): «Лакедемон с давних 71

пор управляется благими законами». К толпе, ее взглядам и

12

поступкам Фукидид относился надменно-пренебрежительно.

Что касается фактов, говорящих о демократизме Фукидида, то эта группа ученых считает их неубедительными: Фукидид

восхваляет Перикла не за его демократические мероприятия, а за то, что, несмотря на демократический строй, Периклу удавалось заставить народ вести политику умеренной группы, т. е. воздерживаться от завоевательной внешней политики и от систематических обложений богатых («не приобрел влияния неблаговидными средствами», «не угождал народу»), «Он сдерживал народную массу. .. смирял ее своими речами, доводя до страха. .. По имени это была демократия, на деле власть принадлежала первому мужу». Неубедительны, по мнению этих ученых, также и выпады против Спарты, ибо Фукидид нападает на нее как раз за то, что она недостаточно энергично и умело ведет войну с афинской демократией.

Внимательное изучение текста Фукидида, как справедливо указал В. П. Бузескул, заставляет нас считать оба эти взгляда крайностями. Правда, выяснить политическую физиономию Фукидида вообще очень трудная задача — значительно более трудная, чем выяснение политических взглядов Ксенофонта или Платона. Фукидид считает особой заслугой своей истории ее деловой и объективный характер. Изложение своих взглядов на вещи, всякого рода обобщения и лирические отступления ему органически чужды.

Тем не менее, целый ряд черт мировоззрения Фукидида можно установить с несомненностью. Так, из «Истории» Фукидида можно с несомненностью заключить, что политическая линия, проводившаяся радикальной демократией, была ему глубоко чужда. О вожде демократии Клеоне, которому афиняне были обязаны захватом Пилоса и лаконских пленников и в окончательном счете почетным окончанием Архидамовой войны, Фукидид не может говорить без крайнего возмущения. В этих случаях он теряет свою исключительную объективность и осыпает Клеона бранными эпитетами. Клеон для него воплощение hybris.

Так, например, он замечает (III, 36): «Это был вообще наглейший из граждан, но в то время он пользовался величайшим доверием народа». По поводу отправки Клеона под Пилос Фукидид говорит: «Легкомысленные слова Клеона вызвали

даже смех среди афинян; людям же благоразумным они вселяли радость при мысли, что одно из двух благ будет достигнуто: либо они избавятся от Клеона, на что больше всего рассчитывали, и т. д.» (IV, 28, 5). О блестящей удаче экспедиции Клеона Фукидид считает нужным заметить: «Итак, обещание

Клеона, несмотря на его сумасбродство, оправдалось» (IV, 39, 72

3). Рассказывая о сражении под Амфиполем, в котором смертью героев погибли и Клеон и Брасид, Фукидид считает нужным заметить, что Клеон перед смертью «стал готовиться к бегству» (V, 10, 9), что «воины Клеона... по поводу его ко

мандования сравнивали его невежество и малодушие с опытностью и отвагой его противника» (V, 7, 2). Брасида, того самого, которому он сдал Амфиполь, он осыпает неумеренными и не всегда заслуженными похвалами. «Брасид действовал справедливо и умеренно по отношению к городам» (IV, 81, 2). «Действия Брасида во всех отношениях отличались умеренностью» (IV, 108, 2). Он остается все время верен клятве не лишать бывших афинских сторонников независимости и не производить У них насильственных перемен политического строя (IV, 86; 108, 2). Фукидид подробно останавливается на почетном при-сме, оказанном Брасиду в городах фракийского побережья, на культе героя, которого он удостоился в Амфиполе, и на пренебрежительном отношении амфипольцев к афинскому герою-экисту (т. е. основателю колонии, IV, 121, 1; V, 11, 1). Невольно вкрадывается сомнение в том, что Фукидид в 424 г. опоздал в Амфиполь в силу простой случайности.

Не лучше, чем к Клеону, Фукидид относится и к его преемнику Гиперболу. «Они наказали афинянина Гипербола, человека гнусного, изгнанного остракизмом. .. за порочность и за то, что он позорил государство...» (VIII, 73, 3). Да и вообще, по мнению Фукидида, «преемники Перикла стоили, пожалуй, Друг друга: каждый из них, стремясь стать первым, угождал народу...» (II, 65, 10).

Интересно сопоставить эту характеристику вождя радикальной демократии Клеона с содержащейся в VIII книге (68, 1) характеристикой вождя крайних олигархов, государственного изменника Антифонта. Фукидид называет его человеком, никому из современников не уступавшим в нравственных качествах. Другого вождя олигархии Ферамена Фукидид характеризует только как «человека выдающегося по красноречию и уму»; успех переворота 411 г. Фукидид объясняет тем, что во главе его стояли многие даровитые личности. Разумеется, нет ничего невероятного в том, что в этом случае вождь демократов был негодяем, а вожди олигархов благородными и даровитыми людьми. Однако все то, что нам известно о Клеоне из самого произведения Фукидида, по-видимому, противоречит оценке, даваемой ему Фукидидом,