Чужая в чужом море - Александр Розов

— Старт? — спросил Тратто.

— Старт, — подтвердила Тирли.

Движения пальцев на мячиках были почти невидимы, но их результат вне помещения было трудно не заметить. Крышки двух стоящих на улице контейнеров, больше всего похожих на вульгарные мусорные баки, отлетели в стороны, почти синхронно раздались оглушительные хлопки, и в небо взлетели два серебристых предмета, разглядеть начало полета которых, не представлялось возможным – так невозможно разглядеть снаряд, вылетающий из ствола артиллерийского орудия.

— Это и есть дроны «Glip»? – тихо спросил спецагент Босуорт.

Виго утвердительно кивнул, поднес палец к губам, затем указал на обоих пилотов и на 2 экрана параллельных мониторов. Ну, понятно: «соблюдаем тишину, не мешаем ребятам работать, если интересно, то смотрим параллельную трансляцию оперативных действий».

Разогнавшись до 5000 метров в секунду, «глипы» отбрасывают полностью выгоревшие твердотопливные ускорители, похожие на пустые трубки, свернутые из тонкой фольги, и некоторое время летят по пассивеным баллистическим траекториям, с верхними точками почти в ста милях над землей. «Фалькон», с его внушительной скоростью 500 узлов, или 260 метров в секунду, по сравнению с ними еле–еле ползет над лоскутным желто–бурым одеялом саванны. Чуть больше минуты требуется, чтобы догнать его, уравнивая высоту, демонстративно проскочить крест–на–крест в нескольких сотнях метров перед его носом, чтобы затем, пройдя в пологом пике интервал высот от 10.000 до 2.000 метров, взлететь обратно на 10.000. Теперь два гротексно–маленьких вызывающе–серебристых самолетика ромбовидной формы, болтаются в воздухе в миле впереди–справа и впереди–слева от его курса. Скорости тоже уравнены. Пора объясняться с сарджийским пилотом.

Капитан Рэдо, откашлявшись, взял со стола микрофон.

— Контрольный пункт ВВС Мпулу – борту «Фалькон» 27,02 ЮШ — 9,12 ВД, следующему курсом 46,22. Приказываю выполнить правый разворот и перейти на курс 119,55. После этого вы получите инструкции для захода на посадку. Повторяю, контрольный пункт…

— Он увеличил скорость до 520 узлов, — отрапортовал Бонго.

— Вижу на мониторе, — буркнул Виго, — нарисуйте ему что–нибудь поперек курса.

— Решетку, — предложила Тирли.

Серебристые ромбики легко переворачиваются в воздухе. Через мгновение, перед носом «Фалькона» вспыхивают два скрещенных веера из алых следов от трассирующих пуль. Пилот сделал какой–то рефлекторный рывок, «Фалькон» едва заметно рыскнул носом, и продолжил движение вперед, прежним курсом, увеличив скорость уже до 540 узлов.

— Начинайте портить ему товарный вид, — распорядился капитан.

— Берем в клещи, — сказал Тратто.

«Глипы» чуть снижают скорость, и «Фалькон» оказывается между ними. В какой–то миг пилот видит одинаковые элегантные серебристые корпуса справа и слева от себя, а еще через миг один оказывается чуть позади кабины, а другой поднимается прямо над ней и мягко опускается на фюзеляж. Вес «Глипа» — около центнера, но этого хватает, чтобы смять тонкий металл. «Глип», пристроившийся сбоку и позади кабины, разворачивается так, что раскаленный выхлоп из его дюз, как напильником, обдирает краску с корпуса «Фалькона». Внутри самолета сейчас раздается пронзительно–визжащий звук — будто тысяча гвоздей царапает по оконному стеклу.

Пилот «Фалькона» снова выходит в эфир.

— Всем, кто меня слышит! Это — борт 134, Фалькон, я атакован неопознанными боевыми самолетами над южным Конго. Мои координаты…

Капитан Рэдо удовлетворенно хмыкнул (теперь до «клиента» дошло) и приказал:

— Борт 134, Фалькон, сопротивление бесполезно, вы задержаны, даю вам 10 секунд на то, чтобы начать правый разворот. При неподчинении, ваш самолет будет уничтожен. Время пошло… Осталось 9… Осталось 8… Ребята, на счет «0» сделайте ему разгерметизацию.

— Понял, — отозвался Тратто

— Поняла, — эхом откликнулась Тирли.

Оба «Глипа» отскакивают чуть в стороны и включают лазерные целеуказатели. Яркие красно–оранжевые пятнышки рассыпаются мириадами радуг на остеклении кабины.

— … 4… 3…, — продолжал отсчитывать Виго.

— Не стреляйте! – крикнул пилот, — Я разворачиваюсь.

— Ваш новый курс – 120,01, — проинформировал капитан, — как поняли?

— Понял, ложусь на 120,01.

«Фалькон» начал медленно, с небольшим креном, разворачиваться вправо по широкой дуге. Оба «Глипа» повторяли его маневр, держась по бокам.

— Всем, кто меня слышит! Это – гражданский борт 134, Фалькон, аэропорт приписки – Хор–Калба, Сарджа. Неопознанные боевые самолеты вынудили меня развернуться над южным Конго. Все, кто меня слышит, пожалуйста, запишите мои координаты и курс…

— Зря тратите время на болтовню, — сказал Виго, — Сейчас ложитесь на курс: 120,03.

…

=======================================

60 – ЮН ЧУН и РОМАР. Настоящие коммунисты.

Дата/Время: 18 сентября 22 года Хартии. Утро.

Место: Меганезия. Округ Палау. Риф Пиерауроу.

Борт учебного рафта.

=======================================

…Керк вытянул вперед правую руку, сжатую в кулак, оттопырив вверх большой палец. Это выглядело похоже на жест зрителя в римском Колизее, означающий предложение сохранить жизнь поверженному гладиатору. Но, в данном случае все происходило на глубине около 2 метров, в толще прозрачно–изумрудной, пронизанной лучами солнца, океанской воды, а большой палец военфельдшера показывал на поверхность, которая отсюда казалась тонким волнистым зеркалом. Роль поверженного гладиатора играла Ахети Уи. У нее исчерпался кислород в легких, и Керк, как опытный военфельдшер, моментально это заметил. Трое зрителей — он сам, Пума и Рон — синхронно толкнули девушку к поверхности. Она, выпрыгнув из воды как поплавок, изо всех сил, шумно втянула в легкие пару литров свежего воздуха.

Остальные трое, вынырнув рядом, дышали более спокойно: сказывалась регулярная тренировка. Фрис и Олаф подплыли к ним, и Фрис возмущено заявила:

— Вы офигели?! Нельзя столько раз подряд так надолго пихать человека под воду!

— Никто ее не пихал, — проворчал Керк, — она сама. И потом, она же melano. Гены…

— Какие, на фиг, гены! Она вся синяя!

— Что, правда? – испуганно спросила Ахети.

— Художественное преувеличение, — успокоил ее Рон.

— Ты нормальная, коричневая, но с немножко пепельным оттенком, — добавил Олаф.

— Ага, — жизнерадостно сообщила Пума, — Я, если переныряю, тоже становлюсь такая серая. По ходу, это нормально. Что–то с биохимией, да, Рон?

— Гемоглобин, — ответил тот, — Он меняет цвет.

— Если кратко, — добавил военфельдшер, — то так: оксигемоглобин переносит молекулу кислорода, он в растворе алый. А карбоксигемоглобин переносит молекулу диоксида углерода, он в растворе синеватый. Отсюда цвет артериальной и цвет венозной крови. Если кислорода не хватает, то албоид становится синеватым, а меланоид – сероватым. Например, Фрис посинела бы и, в порядке рефлексии, ей кажется, что Ахети посинела, хотя та, разумеется, посерела. Посинеть она не может из–за пигмента кожи.

Ахети шлепнула ладонями по воде и хихикнула.

— Керк, ты классно умеешь поднимать настроение!

— Это профессиональное. Военный медик должен уметь поднять настроение бойцам.

— Ага! Теперь я знаю главную задачу военмеда…. Пума, кто тебя учил фридайвингу?

— Мой мужчина, — ответила та, — Я с ним ныряю 4 раза в день. Поэтому научилась.

— Море совсем рядом с вашим fare?

— Когда отлив, до него 20 метров, а когда прилив, оно везде.

— E–o! А я из Аираи на острове Бабелдаоб. От моего pueblo до моря почти 500 метров.

— У! — сказала Пума, — Аираи красивый большой город, 5000 человек, да! 30 миль от нас. Мы там часто бываем в Little–china, в Bai–plasa dancing и в Grand–cinema. Весело!

— Hei! – воскликнула Ахети, — В следующий раз call–up me! Люблю хорошую компанию!

— Легко, — ответил Рон, — У тебя там есть тачка?

— У меня трайк «Hopufa», 4–местный, но можно впихнуться вшестером. Уже проверяли. Керк, ты тоже приезжай. Правда, до Понапе 1500 миль, но это же не проблема, ага?

— Aita pe–a, — подтвердил он, — У меня, конечно, не «Subjet», как у этих пижонов, но за 5 часов до Палау долетаю. А теперь, может быть, вернемся к физподготовке.

— Нырять? – спросила она.

— Нет, это будет перебор. С дайвингом на сегодня все. Сейчас спокойный финальный заплыв вокруг мото–рафта. Радиус 200 метров. По дороге все время разговаривай. Это развивает рефлексы контроля дыхания… Раз–два… Поехали по часовой стрелке.

— А я поеду на своем мужчине, — сообщила Пума, уцепившись за плечо Рона, — мне уже лень плавать, а ему это хорошо для аппетита. Да!

— Олаф, может, ты меня тоже покатаешь? – спросила Фрис, — Для хорошего аппетита.

— Я так и знал, — вздохнул швед, — Ладно, буду работать ездовым дельфином и слушать лекцию Ахети про реакцию Юн Чун на реакцию Ромара на Туманность Андромеды.

— Юн Чун до сих пор реагирует, — проинформировал Рон, глянув в сторону мото–рафта.