Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зато вы остались живы. Разве этого мало? Я, конечно, могла бы дать вам настоящий яд. Он‑то у меня есть. Но я специально дала вам любовное зелье, надеясь, что это вам поможет лучше чего‑либо другого.
Роза–Клодина вспыхнула:
– Вы ошиблись во мне. Я жажду не любви, а мести! А вы сыграли со мною злую шутку и еще хотите, чтобы я вас благодарила за это? Нет! За такой поступок вы заслуживаете, чтобы я прислала сюда полицейских!
Старуха испуганно замахала руками:
– Нет, нет! Вы не сделаете этого!
– Вы помешали мне отомстить!
Гальконда запричитала:
– Вы еще так молоды, и мне стало жаль вас. Неужели за это вы причините мне зло?
Роза–Клодина гневно бросила:
– Я поклялась наказать вас!
– Подождите! – вдруг оживилась старуха. – Кому предназначался яд? Впрочем, неважно. Это не мое дело. Но вы все сделали так, как я сказала? Омочили губы и поцеловали неверного любовника? Ну, так не беспокойтесь! Вы завладели им! Он теперь не сможет жить без вас, вы – его госпожа!
– Что это такое вы говорите? Я не понимаю. Разве я вас об этом просила?
Но старуха не унималась:
– Он не сможет жить без вас! Он ищет вас! И вы сможете сделать с ним все, что захотите!
Роза–Клодина пожала плечами и язвительно заметила:
– Если это ваше любовное зелье столь же действенно, как ваш яд, то результат нетрудно предвидеть!
– Вы легко можете это проверить, – заверила ее старуха. – Разве он вас еще не нашел? Ну, так едва он появится, вы сможете убедиться, что ваша власть над ним безраздельна. И вы еще будете благодарить меня за чудесное зелье, вернувшее вам вашего неверного милого!
– Если бы это случилось, – мрачно сказала Роза–Клодина, – я бы простила вас за обман. Потому что в этом случае я еще могла бы надеяться, что удастся отомстить.
– Попытайтесь, попытайтесь. Вы сможете делать с ним все, что пожелаете!
Роза–Клодина мало–помалу успокоилась, и старуха, рассыпаясь в благодарностях и извинениях, торопливо проводила гостью к выходу.
«Что ж, – сказала себе Роза. – Если в первый раз не удалось отомстить, то уж во второй все будет как надо. Если только старуха не врет…»
С этими мыслями Роза торопливо шагала по дороге в Париж. Добравшись наконец до дома, она обнаружила записку, оставленную пажом Леоном. Он зачем‑то искал ее и, не застав, обещал зайти завтра.
Девушка была так взволнована, что и не пыталась уснуть, ворочаясь в кровати до самого рассвета. Все утро она ожидала Леона, который, как ей казалось, должен сообщить ей нечто важное. Нетерпение ее росло с каждым часом, но паж не появлялся. И Роза–Клодина уже отчаялась его ждать, когда вечером он наконец пришел.
Роза бросилась ему навстречу, едва он переступил порог и, едва поздоровавшись, невпопад спросила:
– Ты в Париже?
Леон усмехнулся.
– Как видишь, – и пояснил: – Я приехал вчера вечером и сразу пошел к тебе. Но не застал. Где ты была?
– Неважно. – Роза отмахнулась. – Так, разные дела.
Леон насторожился.
– Что с тобой, Роза? По лицу твоему видно, что ты задумала что‑то недоброе.
Девушка нахмурилась.
– Не спрашивай об этом. Что у меня в жизни осталось доброго после смерти Виктора?
Леон мрачно нахмурился и с горечью проговорил:
– Я принес еще одну скорбную весть. Я только что был на острове, чтобы сообщить Адриенне, но ее не оказалось дома. В Марселя, друга Виктора, стреляли!
– О, Боже! – воскликнула Роза–Клодина. – Откуда ты знаешь? Марсель тоже убит?
– К счастью, нет. Но он тяжело ранен. – И Леон мрачно добавил: – Я догадываюсь, кто мог это сделать.
– Кто?
Паж жестко проговорил:
– Марильяк. Он верный сообщник и орудие Бофора. Да, это он стрелял в Марселя, я уверен.
Лицо девушки исказила яростная гримаса, и она глухо переспросила:
– Марильяк?
– Именно он!
– Бедная Адриенна… – горько прошептала Роза. – Ей выпала моя судьба. А она так надеялась и верила, что ее Марсель вернется живой и невредимый… – Девушка задумалась и, словно очнувшись, решительно сказала: – Знаешь что, Леон, теперь это обязательно должно случиться, – я отомщу ему и за Адриенну. Клянусь тебе, этот подлый Марильяк умрет. На этот раз ему не избежать смерти!
– Что ты хочешь сделать? – обеспокоенно спросил паж.
Роза–Клодина ответила почти спокойно:
– Ты знаешь, на что я решилась, Леон. И не расспрашивай меня больше.
– Тебе надо успокоиться, Роза, – встревоженно сказал Леон.
– Успокоиться? – переспросила девушка. – Ты знаешь, как я любила Виктора Делаборда? И мне не суждено увидеться с ним больше никогда… Я не могла даже помолиться у праха моего Виктора. И кто всему этому виной? Вспомни, кто злобно и непрестанно преследовал и Марселя и Виктора? Кто, как не этот подлый Марильяк?
Леон покачал головой и заметил:
– Виконт всегда действовал по поручению герцога Бофора.
Роза–Клодина презрительно поморщилась.
– Виконт получал деньги за свои преступления. Это делает его поступки еще гнуснее. Я говорю тебе, Леон, он не должен избежать наказания. Он должен умереть!
Леон слабо возразил:
– Виконт изгнан из круга придворных, ему запрещен доступ к королевскому двору…
Но Роза гневно перебила его:
– Ты думаешь, это для Марильяка имеет какое‑то значение? И разве этого наказания достаточно за все его бесчисленные преступления?
– Я знаю, что ты его ненавидишь, и не спорю, что каждый честный человек не может не презирать такого негодяя… – Паж вздохнул. – Но и герцог Бофор не лучше. И он тоже не достоин ничего, кроме презрения.
– Ты прав! – воскликнула Роза. – Но месть герцогу я оставляю другим. И верю, что возмездие неизбежно настигнет его. Не может быть на земле преступления, которое не было бы рано или поздно наказано. Небо справедливо, Леон, но ему нужны исполнители его воли!
Леон сумрачно взглянул на нее.
– Я вижу, ты решилась, Роза…
Встретив его взгляд, девушка предостерегающе подняла руку.
– Не пытайся отговаривать меня или как‑то изменить мое решение. Это будет напрасной тратой сил. Что должно случиться, то и случится. Предоставь меня моей судьбе. А теперь простимся навсегда. Мы больше не увидимся.
Леон взволнованно запротестовал:
– Что ты говоришь? Ты собираешься умереть? Подумай, каждый, кто решается наложить на себя руки, совершает преступление перед Богом! Люди называют его трусом, лишившим себя жизни в страхе перед испытаниями!
– Трусом? Ну нет! – решительно сказала Роза–Клодина. – Кто так говорит – глупец! Каждое живое существо страшится смерти. И тот, кто добровольно готов расстаться с жизнью, тот имеет достаточно мужества, чтобы отказаться от всех ее прелестей, от всего, чего достиг и еще может достигнуть. Если такова цена того, что он должен совершить, чтобы восторжествовала справедливость и невинные жертвы были отомщены, то трусостью будет не заплатить эту цену!
