Танец с драконами - Джордж Мартин

Сегодня ей повезло. Таверна была почти пуста, и ей удалось занять тихий уголок недалеко от огня. Как только она уселась и скрестила ноги, что-то прикоснулось к ее бедру.

— Опять ты? — спросила слепая девочка. Она почесала его за ухом, и кот прыгнул ей на колени и заурчал. В Браавосе водилось много котов, но у Пинто — больше всего. Старый пират считал, что они приносят удачу и избавляют таверну от крыс и мышей. — Ты ведь узнал меня, верно? — прошептала она. Котов не обманешь фальшивым родимым пятном. Они помнили Кошку-Кет.

Этот вечер оказался удачным для слепой девочки. Пинто был в отличном настроении и дал ей чашку разбавленного водой вина, кусок пахучего сыра и полпирога с угрем.

— Пинто — очень хороший человек, — провозгласил он, после чего уселся рядом, чтобы в очередной раз поведать слышанную ею дюжину раз историю о том, как однажды он захватил корабль с пряностями.

Время шло, таверна заполнялась людьми. Пинто вскоре оказался слишком занят и перестал обращать на нее внимание, но несколько его завсегдатаев бросили монеты в ее плошку для подаяний. За другими столами сидели случайные посетители: иббенийские китоловы, от которых несло кровью и китовым жиром, парочка брави с ароматным маслом в волосах, и толстяк из Лората, который жаловался на слишком тесные для его живота кабинки у Пинто. Потом зашли три лиссенийца — моряки с разбитой штормом галеры "Доброе сердце", что едва добралась до Браавоса прошлой ночью, а утром была немедленно захвачена стражами Морского Лорда.

Лиссенийцы заняли ближайший к очагу стол и тихо переговаривались за кружками черного моряцкого рома. Они понизили голоса, и попытайся кто подслушать, у него бы ничего не вышло. Но она была никто и слышала почти каждое слово. А какое-то время она вроде бы даже могла видеть их сквозь прищуренные желтые глаза кота, урчащего у нее на коленях: пожилой, молодой и безухий, но все трое с очень светлыми волосами и гладкой белой кожей, характерной для жителей Лисса, в жилах которых все еще текла кровь Валирийской империи.

На следующее утро, когда добрый человек спросил, какие три новые вещи она узнала, что не знала прежде, девочка была готова.

— Я знаю, почему Морской Лорд задержал "Доброе Сердце". На нем везли сотни рабов. Женщин и детей, которых держали связанными в трюме. — Браавос основали беглые рабы, и работорговля здесь была запрещена. — И я знаю, откуда эти рабы: одичалые из Вестероса, из места под названием Суровый Дом. Древние развалины, и к тому же проклятые. — Старая Нэн рассказывала ей сказки о Суровом Доме, давным-давно в Винтерфелле, когда она еще была Арьей Старк. — После большой битвы, в которой убили Короля-За-Стеной, одичалые бежали. А лесная ведьма пообещала, что если они отправятся в Суровый Дом, то за ними придут корабли и увезут их в теплые земли. Но корабли так и не пришли, только два этих лиссенийских пиратских судна, "Доброе Сердце" и "Слон" — их на север штормом принесло. Они бросили якорь в Суровом Доме, чтобы починить корабли, и увидели одичалых. Но тех было несколько тысяч, и всем бы места не хватило, и тогда лиссенийцы сказали, что возьмут только женщин и детей. Одичалые голодали, поэтому мужчины отпустили своих жен и дочерей, но как только корабли вышли в море, лиссенийцы согнали всех вниз и связали. Они собирались продать их в Лиссе, да только потом попали в еще один шторм, и корабли потеряли друг друга. "Доброе Сердце" так потрепало, что капитану ничего не оставалось, кроме как плыть сюда, но "Слон" мог и добраться до Лисса. Лиссенийцы в таверне "У Пинто" думают, что "Слон" вернется к одичалым с другими судами. Они говорили, что цена на рабов растет, а в Суровом Доме еще остались тысячи женщин и детей.

— Это полезно знать. Уже две. Будет ли третья?

— Да. Я знаю, что меня били вы. — Ее трость мелькнула в воздухе и ударила его по пальцам. Он выронил посох, и тот с грохотом покатился по полу.

Жрец вздрогнул от боли, отдернув руку назад.

— И как же слепой девочке удалось узнать об этом?

Я видела тебя.

— Я рассказала вам три вещи. Четвертую выкладывать я не обязана.

Может быть, завтра она расскажет ему про кота, который последовал за ней от Пинто прошлым вечером. Про кота, который спрятался на потолочных балках и наблюдал за ними. А может, и нет. Если у него есть тайны, то почему бы ей не завести собственные?

В тот вечер Умма приготовила на ужин запеченных в соли крабов. Когда ей поднесли чашку, слепая девочка сморщила нос и в три глотка ее опустошила. И тут же выронила чашу из рук, едва не задохнувшись. Язык был словно объят огнем, а когда она хлебнула вина, пламя распространилось по всей глотке и носу.

— Вино не поможет, а от воды только будет сильнее жечь, — сказала ей женщина-призрак. — Съешь это, — и сунула ей в руку корку хлеба.

Слепая девочка запихнула ее в рот, прожевала и проглотила. Стало легче. После второго куска она почувствовала себя еще лучше.

Пришло утро. Ночная волчица оставила ее, и она открыла глаза. И увидела горящую сальную свечу — там, где прошлой ночью никакой свечи не было. Ее неровное пламя раскачивалось из стороны в сторону, как шлюха в "Счастливом порту". Она никогда не видела ничего прекраснее.

47. ПРИЗРАК ВИНТЕРФЕЛЛА

Мертвеца со сломанной шеей нашли под внутренней стеной. Выпавший за ночь снег скрыл его почти полностью, из-под сугроба виднелась только левая нога.

Если бы суки Рамси не вырыли его, он мог оставаться погребенным вплоть до весны. К моменту, когда Костлявый Бен оттащил их, Серая Джейне уже настолько обглодала лицо мертвеца, что прошла половина дня, прежде чем выяснили, кто он такой: латник сорока четырех лет, прибывший на север с Роджером Рисвеллом. "Спьяну, — объявил Рисвелл, — держу пари, мочился со стены, поскользнулся и упал". Никто с ним не спорил. Но Теон Грейджой задался вопросом: зачем кому-то подниматься ночью по скользким от снега ступеням к зубцам стены только для того, чтобы отлить?

Наутро, когда гарнизон завтракал черствым хлебом, обжаренном в жиру от бекона (сам бекон ели лорды и рыцари), за всеми столами говорили только о трупе.

— У Станниса друзья внутри замка, — услышал Теон ворчание какого-то сержанта. Это был старик, один из людей Толхарта, с тремя деревьями, вышитыми на его потрепанной накидке. Только что прошла смена стражи. Люди заходили с холода, топали ногами, сбивая снег с обуви и штанов, пока подавался полдник — кровяная колбаса, лук-порей и теплый коричневый хлеб, недавно из печи.

— Станнис? — засмеялся один из всадников Русе Рисвелла. — Станниса уже насмерть занесло снегом. Или он убежал обратно к Стене, поджав обмороженный хвост.