Танец с драконами - Джордж Мартин

Наутро, когда гарнизон завтракал черствым хлебом, обжаренном в жиру от бекона (сам бекон ели лорды и рыцари), за всеми столами говорили только о трупе.

— У Станниса друзья внутри замка, — услышал Теон ворчание какого-то сержанта. Это был старик, один из людей Толхарта, с тремя деревьями, вышитыми на его потрепанной накидке. Только что прошла смена стражи. Люди заходили с холода, топали ногами, сбивая снег с обуви и штанов, пока подавался полдник — кровяная колбаса, лук-порей и теплый коричневый хлеб, недавно из печи.

— Станнис? — засмеялся один из всадников Русе Рисвелла. — Станниса уже насмерть занесло снегом. Или он убежал обратно к Стене, поджав обмороженный хвост.

— Он мог бы разбить лагерь в пяти футах от наших стен со стотысячным войском, — возразил лучник, носивший цвета Сервина. — Мы бы ни за что не углядели их в этой метели.

Бесконечный, непрерывный, безжалостный снег падал день и ночь: под его тяжестью провисли палатки, кровли словно укрылись белыми одеялами, а вдоль стен поднялись сугробы и заполнили амбразуры между зубцами. Между зданиями натянули канаты, чтобы люди не потерялись, пересекая двор. Часовые теснились в сторожевых башнях, согревая полуобмороженные руки над пылающими жаровнями, оставив проходы на стенах снежным стражам, вылепленным оруженосцами. Эти охранники каждую ночь становились все больше и выглядели все страннее, по мере того, как ветер и погода работали над ними по своему усмотрению. На их копьях, зажатых в снежных кулаках, выросли косматые ледяные бороды. Не кто иной, как сам Хостин Фрей, недавно ворчавший, что не боится небольшого снегопада, лишился уха, отморозив его.

Больше всего страдали лошади во дворе. Наброшенные на них для тепла попоны намокали и замерзали, если их часто не меняли. А когда разводили костры, чтобы отогнать холод, то это приносило больше вреда, чем пользы. Боевые кони пугались огня, принимались биться, стараясь убежать от опасности, и тем самым ранили себя и других лошадей, метаясь в своих рядах. Только в конюшнях лошадям было безопасно и тепло, но в тех уже не осталось места.

— Боги обернулись против нас, — в Великом Чертоге раздался голос старого лорда Локе. — Это их гнев. Ветер, холодный, как сам ад, и снега, которым нет конца. Мы прокляты.

— Проклят Станнис, — настаивал человек из Дредфорта. — Ведь это он там снаружи в такую-то метель.

— Может быть, лорду Станнису теплее, чем мы думаем, — возразил один глупый вольный всадник. — Его колдунья умеет призывать огонь. Возможно, ее красный бог способен растопить снег.

Это было неразумно, сразу понял Теон. Человек говорил слишком громко, да еще в присутствии Желтого Дика, Кислого Алина и Костлявого Бена. Когда разговор достиг ушей лорда Рамси, он отправил своих Мальчиков схватить человека и вытащить его наружу, на снег.

— Кажется, ты любишь Станниса, поэтому мы отправим тебя к нему, — произнес он. Деймон А-ну-ка-потанцуй несколько раз стеганул вольного всадника своим длинным засаленным кнутом. И пока Скорняк и Желтый Дик делали ставки на то, как быстро замерзнет его кровь, Рамси выволок человека к Зубчатым Воротам.

Большие главные ворота Винтерфелла были закрыты, а опущенная решетка настолько забита льдом и снегом, что ее пришлось бы долго очищать, прежде чем поднять. Почти так же дело обстояло и с Охотничьими воротами, хотя там лед не представлял собой проблему, потому что ими недавно пользовались. Ворота Королевского Тракта не открывали уже давно, и лед намертво сковал цепи подъемного моста. Так что оставались только Зубчатые ворота — небольшая задняя дверь в форме арки во внутренней стене. По сути, она не могла считаться настоящими воротами: от нее через замерзший ров перекидывался подъемный мост, который вел лишь ко внешним укреплениям — прямого прохода за наружную стену там не было.

Истекающего кровью вольного всадника перенесли через мост и подняли по лестнице; он все еще пытался сопротивляться. Затем Скорняк и Кислый Алин схватили его за руки и за ноги и бросили вниз с восьмидесятифутовой стены. Сугробы поднимались так высоко, что целиком поглотили тело человека… но лучники на стенах утверждали, что видели его некоторое время спустя — он пробирался через сугробы, волоча сломанную ногу. Один из них подстрелил его стрелой в зад.

— Он сдохнет в течение часа, — пообещал лорд Рамси.

— Или будет сосать член лорда Станниса еще до заката, — возразил Амбер Смерть Шлюхам.

— Пусть будет аккуратнее, чтобы не отломить его, — засмеялся Рикард Рисвелл. — Член каждого мужика снаружи превратился в ледышку.

— Лорд Станнис заблудился в буре, — промолвила леди Дастин. — Он в лигах отсюда, мертв или умирает. Пусть зима себя покажет. Еще несколько дней и снега похоронят и его, и его армию.

Равно как и нас, подумал Теон, поражаясь ее глупости. Леди Барбри сама была с севера, и ей стоило бы вести себя осмотрительнее. Возможно, старые боги слушают их.

Ужин состоял из гороховой каши и вчерашнего хлеба, что вызвало недовольное ворчание среди простого люда; высокородные же лорды и рыцари питались ветчиной.

Теон, склонившись над деревянной миской, доедал остатки своей порции каши, когда легкое прикосновение к плечу заставило его уронить ложку.

— Никогда не трогай меня, — сказал он, сползая вниз, чтобы успеть подобрать упавший прибор раньше, чем им завладеет одна из девочек Рамси. — Никогда не трогай меня.

Она присела рядом, слишком близко — еще одна из прачек Абеля. Эта была молода, лет пятнадцати или, может быть, шестнадцати, с копной светлых волос, нуждающихся в хорошем мытье, и парой надутых губок, напрашивающихся на крепкий поцелуй.

— Некоторым девушкам нравится трогать, — ответила она с легкой полуулыбкой. — Если угодно милорду — меня зовут Ягодка.

Ягодка-шлюшка, подумал он, однако она была хорошенькой. Прежде он рассмеялся бы и усадил ее себе на колени, но те времена прошли.

— Что тебе надо?

— Поглядеть на крипты. Где они, м'лорд? Вы мне покажете? — Ягодка играла с прядью волос, наматывая ее на маленький пальчик. — Говорят, они темны и глубоки. Хорошее местечко, как раз, чтобы трогать. А мертвые короли пусть смотрят.

— Тебя подослал Абель?

— Может, и так. А может, я сама себя подослала. Но если вам нужен Абель, могу его привести. Он споет м'лорду сладкую песню.

Каждое ее слово убеждало Теона, что все это было какой-то ловушкой. Но чья она, и с какой целью? Зачем он мог понадобиться Абелю? Этот человек — всего-навсего певец, сводник с лютней и фальшивой улыбкой. Он хочет узнать, как мне удалось взять замок, но не для того, чтобы сложить песню. Вот и нашелся ответ. Он хочет знать, как нам удалось пробраться сюда, чтобы самому выбраться отсюда. Лорд Болтон взял Винтерфелл в тиски, тугие, словно пеленки младенца. Без его позволения никто не мог ни войти, ни выйти. Он хочет сбежать вместе со своими прачками. Теон не мог его в этом винить, однако ответил: