Петербург - Алекс Кун

Да! Есть большая сложность. Те самые льды. Но на летние месяцы этот путь становиться проходим. Особенно, если будут подходящие суда, так как надеяться на одну силу ветра и прочность дерева — уже нельзя.

В моей истории одним из первых ярких примеров путешествия по Северному проходу можно считать экспедицию «Веги». Промысловый, китобойный пароход, с дубовым корпусом и паровой машиной мощностью аж в 60 лошадиных сил, водоизмещением в три сотни тонн и максимальной скоростью хода 12 километров в час — бросил вызов северным льдам. 1 августа «Вега» прошла через Югорский Шар в Карское море и через 5 дней, без препятствий, достигла гавани Диксона в устье Енисея. Оттуда, 10 августа, отправилась дальше к мысу Челюскина, который, вопреки всяким опасениям, был благополучно пройден. 24 августа «Вега» достигла устья Лены, где стали встречаться первые льдины, обходя которые пароход благополучно достиг, 27 сентября, залива Колючина. Борясь со льдами, экспедиция обогнула мыс, ограничивающий с востока этот залив, и была окончательно затерта льдами у Питлекая — мели, находящейся недалеко от Берингова пролива. Зазимовали всего лишь в двухстах километрах от главной цели. Только 18 июля следующего года судно продолжило плавание и, спустя два дня, обогнув мыс Дежнева, «Вега» вошла в Берингов пролив. Отсюда экспедиция направилась в Японию, а потом вокруг Азии и Европы по Тихому и Индийскому океанам, Суэцкому каналу, Средиземному морю и Атлантическому океану в Швецию. Таким образом, плаванием «Веги» был окончательно решен вопрос о проходимости Северо-восточного пути.

За одну навигацию, точнее за два месяца, этот путь был преодолен много позже, на пароходе «Сибиряков», водоизмещением 3200 тонн и мощностью силовой машины в 2000 лошадиных сил. Дорога, у экспедиции академика Шмидта вышла непростая, корабль, под командой капитана Воронина, пробивался сквозь льды, терял единственный винт, срезанный льдами, чинился и снова терял винт. Отстаивался полторы недели в порте Диксон, ожидая угля, и все же, дошел от Архангельска до Берингова пролива за два месяца и три дня. Там он распустил 11самодельных парусов, так как винт был потерян окончательно, и поковылял в Петропавловск.

Очень показательное плавание для конструктора северного корабля. Дает соотношение мощности машин, водоизмещения, потребного запаса горючего, чтоб преодолеть на нем весь путь, защиты винтов, их количества, обязательно превышающее один, и, как не странно, желательность парусного вооружения, но продуманного против обледенения.

Не менее показателен повторный поход академика Шмидта и капитана Воронина по этому маршруту на пароходе Челюскин, имеющим в два раза большее водоизмещение, но аналогичную Сибирякову силовую машину. Маршрут экспедиция почти прошла, но была затерта льдами уже в конце пути. Льды затянули корабль обратно на север, продавили ему борт,… и началась эпопея челюскинцев. Эпопея была сложной, гораздо сложнее, чем известно большинству в мое время. В ней участвовали не только самолеты, но и собачьи упряжки, пара дирижаблей, и даже ледоколы готовились выйти в море. Дирижабли В-2 и В-4 не успели — челюскинцев вывезли на самолетах. Но уже через пять лет дирижабли вновь поднялись на спасение, уже папанинцев. И дирижабль В-6 погиб, разбившись в районе Кандалакши об гору, которая, на картах воздухоплавателей, была обозначена болотом. Но это уже совсем другая история, душевно описанная Симоновым в «Мурманских дневниках».

Возвращаясь к походу «Челюскина» — отмечу пару важных моментов. Пароход вышел из Мурманска 2 августа, то есть, в конце лета. И был затерт льдами 23 сентября, ровно на том же месте, где за год до этого «Сибиряков» потерял винты. Пробиться сквозь льды, через которые пролез более легкий «Сибиряков», уже не удалось.

На следующий год после Челюскина, предприняли третью попытку штурма Северного пути. На этот раз из Владивостока в Мурманск вышел ледорез «Литке» — бывшая прогулочная яхта британской королевской семьи. Именно ледорез, а не ледокол. Корабль, с заостренным форштевнем, и машиной в 7 тысяч лошадей, при общем водоизмещении пять тысяч тонн. Маршрут был пройден с 28 июня по 20 сентября, без особых проблем, за исключением одного участка в десяток километров, которые ледорез шел пять дней. При этом рисковать кораблем экипаж не стал, и льды перед форштевнем взрывали аммоналом. Видимо отвечая на заботу экипажа — корабль прошел весь путь за один сезон без поломок.

На следующий год по этому пути прошли уже четыре грузовых теплохода, потом были проведены боевые суда Балтийского флота на Дальний Восток. Еще позже, ледокол «Сталин», водоизмещением в 9 тысяч тонн и мощностью машин около 10 тысяч лошадиных сил — прошел по Северному Морскому Пути, как тогда уже стали называть Северо-Восточный проход — два раза за одну навигацию. Выйдя из Мурманска 23 июля, 28 августа ледокол был уже в бухте Угольной, а 28 сентября вновь вернулся в Мурманск. При этом ледокол успел выполнить план по проводке судов, заходу в порты и посещению полярных станций. На СевМорПути становилось оживленно.

Имея подобные исторические прецеденты, грех было не продумать корабли «Северо-Восточного прохода».

Безусловно, не все так радужно с этой дорогой. Но, имея быстрые, крепкие, специальной конструкции, железные корабли, и немного удачи — наладить постоянный маршрут станет достойным делом архангелогородцев. Безусловным минусом в этом проекте станет то, что никогда не строил ледоколов, и ледовых транспортов. Впрочем, как и канонерок с броненосцами. Зато времени, подумать над проектами, у меня было вдосталь. Начал еще после закладки канонерок, и не торопясь, добавлял штрихи — в том числе: просторные каюты, толстое утепление, обогрев марсового поста наблюдения и тому подобные мелочи. Теперь наставало время вселить новую надежду в мечущиеся души поморов, озабоченных будущим замиранием торговли и жизни в Белом море. Красной нитью, в разговорах, пустил мысль — СевМорПути быть! Хотя обойдется он не дешево, и будет далеко не ковровой дорожкой.

Мдя. Напугал поморов льдами.

Такие перспективы потянули за собой новые вопросы и бурные дебаты. Пришлось опять выпускать из рук лом и брать вместо него самописку. Народ требовал подробного расписания будущего, карт и кораблей. Нашли провидца! На ум пришел стих Высоцкого.

Без умолку безумная девица

Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!»

Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев -

Во все века сжигали люди на кострах.

Второй год занимаюсь политикой, и мне уже тяжело от груза обещаний, прогнозов и выводов. Не мое это! Как корова на льду, точнее даже не на льду, а в болоте.

Прототипы кораблей им обеспечу, за этим не заржавеет. Тем более, Соломбальскую верфь неплохо будет занять купеческими заказами. А вот карты, людей, лоцманов, капитанов, знакомых с северными морями и толмачей, знакомых с аборигенами — пускай ищут сами. Благо, среди поморов и не такое найти можно. Найти и обучить в Холмогорской школе. Направления на учебу обещал выправить.

Вот так и проходило неторопливое лето 1706 года, до тех пор, пока от Петра не прилетел гонец, испортивший мне трудовые будни и радужные планы. Письмо государя было коротким и резким, с общим смыслом, что меня опять тянут на ковер.

Так как тянули не аврально — решил пройтись по «осударевой дороге», посетив, по пути к Петербургу, Онежские заводы и Олонецкую верфь — были претензии к их работе.

Совмещая приятное с полезным — свой выход в Онежский залив Белого моря совместил с испытаниями Волков, уже полторы недели неприкаянно оббивающих причалы Соломбаллы, в ожидании так и не случившегося спуска на воду броненосца. Со стапелей Вавчуга Волков выперли, заложив в эллингах пару сильно модернизированных канонерок — а в нутро броненосца так и не пустили, отложив спуск монстра на осень. Непорядок.

Из Двины вышли в сопровождении дежурной, беломорской птицы, загруженные тройным запасом топлива, двумя тоннами запчастей и, по традиции, бригадой ремонтников вместе со сварщиками. Надеюсь, государь таки меня дождется из очередной авантюры.

Сразу могу сказать — отвык от маломерного флота. Непривычно стало видеть воду в метре от фальшборта, упираться в кубрике ногами в соседа и пробираться внутри «истребителей» пригибаясь. Правда, Волки и не рассчитывались на длительную автономку. Посему, хорошо, что вообще находилось место для семерых членов команды, плюс нагрузки в виде непоседливого меня с парой морпехов.

Зато длительная «полировка» Волков на стапелях — сказалась на них весьма благотворно. Достаточно сказать, что их ход сдерживала только птица, без которой мы долетели бы до Онежского залива менее чем за сутки.

Стоит признать, что чудес с мореходностью «истребителей» не произошло. Стоило нам выйди из-под защиты мыса в открытое море — волны продемонстрировали нам полный комплект удовольствий.