Сны чужие - Денис Луженский

На деревянных ногах Башкирцев вошел в комнату. Закат за окном бросил на стены и потолок сквозь тонкий узорчатый тюль пламенно-рыжие сполохи. На этом огненном фоне сидящая в кресле фигура показалась ему почти черной. Словно обугленной.

- Здравствуй, Артем Петрович, - голос был хрипловат и слова звучали странно, неуверенно как-то и ломко, словно произносящий их давно уже ни с кем не разговаривал, но, тем не менее, от звука этого голоса Башкирцева пробил холодный пот.

- Ну, что застыл на пороге? - продолжил, между тем, не дождавшись ответа, сидящий в кресле. - Раз уж пришел, закрой дверь.

- К-кто?! - вместо осмысленного вопроса прозвучало нечто, более похожее на воронье карканье.

- Дверь закрой, - повторил пришелец, - и разуйся. Поговорим.

У самого порога в голову пришла спасительная мысль: выскочить в коридор и бежать прочь. Если громко кричать, соседи вряд ли выйдут, но авось вызовут милицию. Пока этот встанет из кресла, пока бросится следом… "Не успеешь, - шепнуло внутри холодно и бесцветно, - ничего ты не успеешь." Он медленно запер дверь и долго снимал второй ботинок. Руки дрожали.

- Не трясись, не съем. Падалью не питаюсь.

Закат успел слегка поблекнуть и теперь нежданного визитера можно было разглядеть без труда. Из холода Башкирцева бросило в жар. Он, неожиданно для самого себя, вскинул руку и судорожно перекрестился.

- Ты ведь неверующий, Петрович, - с насмешкой заметил призрак. - Так что у тебя вряд ли получится. Ты уж извини, я тут покопался в шкафах, кое-что из своих вещей нашёл. Вот, к примеру, халат этот. Если бы ты только знал какое это блаженство - банальный горячий душ. Это можно понять только лишившись его, честное слово.

- Т-ты… ты не можешь… быть зд-десь!…

- Это верно, - призрак легко согласился, - не могу. Однако иногда приходится совершать невозможное.

Он сидел в кресле странно, поджав под себя ноги и укутавшись в халат. Поза его была какой-то неестественной, но в чём заключалась эта неестественность Башкирцев понять не мог. Тот инфернальный ужас, что парализовал его разум в первые минуты встречи, сейчас начинал понемногу отступать. Мозг лихорадочно искал рациональное объяснение происходящему и, как это ни странно, находил его в мелочах, имевших к "рацио" весьма смутное отношение. За мелочи эти рассудок, не веривший прежде ни в чёрта, ни в бога, теперь цеплялся как утопающий за соломинку: Зачем бы ожившему покойнику открывать окна в доме? Зачем говорить о горячем душе? Да и появляться ещё до заката солнца призраку, вроде как, не полагается… А запах!… пусть и не розами пахло в прихожей, но этот запах был живой…

Наверное, на его лице отражалось всё более чем явственно, поскольку незваный гость неожиданно вздохнул и произнес устало:

- Не льсти себе, я сюда заявился не совесть твою изображать. Если нервишки расшатались, глотни чего покрепче, я в холодильнике водку видел. А потом расскажешь мне, о чём спрошу. В конце концов, это невеликая плата за то, что ты теперь живешь в моем доме, не так ли?

- Плевать мне, что ты там сейчас думаешь, - бросил Олег, нарушив напряженное молчание. - Плевать мне на тебя и на твою жизнь. Живи себе и дальше как живётся. Мне тут кое-что сделать нужно, потом я уйду. Теперь уж точно - навсегда. А от тебя, Петрович, только две вещи и требуется: на один вопрос ответить честно и не мешать мне потом, не делать глупостей, никуда не звонить и никому ничего не рассказывать, пока я здесь. После - мне уже без разницы, хоть участковому исповедуйся, хоть психиатру.

- Меня в морг возили, тело твое опознавать, - буркнул Башкирцев невпопад. - Может, и впрямь - к психиатру?

- Не раньше, чем я уйду. И вот ещё что… завтра у нас какой день недели?

- Пятница, - он не особо удивился неосведомленности "призрака", - семнадцатое число…

- Тем лучше. Позвонишь утром на работу и скажешься больным. Лучше тебе будет тут посидеть пару дней. Так, от греха подальше.

Башкирцев опрокинул третью по счёту рюмку и с угрюмым видом покосился на Олега.

- Живой ты или мертвец, а только указывать мне у тебя нос не вырос.

- Расхрабрился ты, как я погляжу, - качнул тот головой. - Хватит тебе уже пить, а то так можно и инстинкт самосохранения вовсе потерять.

- Т-ты! - задохнулся Башкирцев, давясь не то страхом, не то возмущением. - Ты не угрожай мне! Слышишь?! И не думай!…

- Тихо, - голос Олега прозвучал так, как некогда прежде не звучал на его памяти: негромко, но настолько уверенно, что зарождающаяся истерика разом стала поперёк горла.

- Не шуми, соседи услышат. Окна-то открыты. Ещё позвонят, куда не следует.

Водка была ледяная, но сейчас Башкирцев не чувствовал ни её холода, ни вкуса, ни крепости. Она провалилась внутрь как глоток обычной воды. Четвёртая рюмка - а будто и не пил вовсе. Всё вхолостую…

- Знаешь, что самое странное, Петрович? - задумчиво протянул "призрак". - В нашу последнюю встречу я не способен был увернуться от твоей оплеухи, а сейчас могу убить тебя, не вставая с этого кресла. Ты "ой" сказать не успеешь. Но… мне даже ломать тебе руку больше не хочется. Я давно перестал тебя ненавидеть. Я, может быть, даже простил тебя… Не дури, дядя Артем, просто сделай как я прошу и через пару дней можешь забыть меня как сон.

- Кошмарный сон.

- Это уж как тебе хочется, так и считай… А пока ты вот что мне скажи: где Таня?

- Ка-какая Таня? - Башкирцев растерялся от неожиданного вопроса.

- Таня, - терпеливо повторил Олег, - девушка. Которая была здесь, когда… меня убили… Якобы убили.

- Так ведь… - он осекся. - Ты это… ты что же, не знаешь ничего? Ведь уже больше недели прошло… А я-то уж было подумал…

- Что? - "призрак" привстал в кресле, подаваясь вперед. - Что случилось с Таней?!

Вот в этот самый момент Башкирцев наконец-то ощутил действие спиртного. Потому что лицо Олега перед его глазами на миг исказилось и поплыло, теряя чёткость очертаний. Он рефлекторно тряхнул головой и зрение пришло в норму.

"Напьюсь, - с мрачной решимостью подумал Башкирцев. - Уж коли завтра нужно "болеть" так буду болеть по-настоящему. Вот только отвяжется этот со своими вопросами…"

- В больнице она уже дней восемь или девять, - неохотно протянул он, наливая себе по новой. - Кто-то болтал из соседей, так из комы и не вышла до сих пор… Опоздал ты, парень, воскресать.

Глава девятая

Между жизнью и смертью - две пяди ничейной земли.

Между смертью и жизнью - нейтральная полоса.

Вдох и выдох… Мы времени раньше расчёт не вели,

А теперь нам осталось быть вместе всего полчаса.