Сочинения в трех томах. Том 2 - Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Еще не поздно исправить ошибку, генерал.
— Надеюсь… и от всего моего сердца… Пойдемте скорее в министерство.
Министр обещал сделать все возможное со своей стороны, чтобы вырвать молодого человека из рук разбойников.
Генерал вернулся и себе в замок со стесненным сердцем. Он охотно заплатил бы любой выкуп, если бы знал, куда его послать. Он надеялся, что по приезде застанет письмо из Рима.
Надежды его оправдались. На письменном столе среди массы писем его ожидали два письма с итальянскими марками, но от разных чисел.
На одном из них он узнал почерк Генри и поспешил его вскрыть.
— Слава Богу, — вскричал он, оканчивая чтение, — он жив и здоров.
Другое письмо было все заклеено марками. Беря его в руки, генерал вздрогнул. Он почувствовал там что-то твердое. Дрожащей рукой он разорвал конверт и вынул оттуда маленький пакетик, из которого выпал маленький мертвенно-бледного цвета предмет, дюйма два длиной.
Это был человеческий палец, отсеченный на втором суставе и носивший на себе следы продолговатого давно зажившего шрама. Болезненный стон вырвался из груди генерала. Он узнал палец своего сына.
XL. СТРАШНАЯ УГРОЗА
Невозможно описать страданий и ужаса, выразившихся на лице генерала, когда он смотрел на палец своего сына.
Глаза его, казалось, хотели выскочить из орбит. Он как бы застыл на месте, и только конвульсивные движения, пробегавшие по его лицу, показывали, что он еще жив.
Несколько минут прошло, пока он наконец собрался с силами и прочел приложенное к этой посылке письмо.
Вот что оно гласило:
«Синьор, вы найдете здесь палец вашего сына, который вы узнаете по зажившему шраму. Если же вы будете продолжать сомневаться и откажетесь выслать выкуп, вам будет прислана вся рука. Если через десять дней мы не получим вашего ответа и тридцати тысяч лир, со следующей почтой вы получите руку. Если же и тогда вы не захотите раскрыть ваш кошелек, мы будем принуждены заключить, что у вас нет сердца и что вы предпочитаете деньги вашему сыну. Не обвиняйте поэтому в жестокости нас, кого несправедливые законы заставили объявить войну всему человечеству и которые, преследуемые, как дикие звери, принуждены прибегать к крайней мере, чтобы добыть себе пропитание.
Одним словом, если вы откажетесь выслать деньги, мы обещаем вам, что похороним вашего сына по-христиански. Только в доказательство вашей бесчеловечности вам будет прислана отрубленная голова, причем за пересылку уплатить придется вам.
Повторяем, не принимайте наших слов за пустую угрозу и будьте уверены, что в случае вашего отказа уплатить выкуп ваш сын будет предан смерти.
Н. Capo (за себя и за товарищей).
P. S. Если вы отправите деньги по почте, то адресуйте синьору Джакопи, улица Вольтурно, № 9, Рим. Если пошлете посыльного, адрес тот же.
Не советуем выдавать нас. Это ни к чему не приведет».
— Боже мой! Боже мой! — снова простонал генерал, окончив чтение.
Он больше не сомневался. На столе перед его глазами лежало доказательство истины… с запекшейся кровью.
Дрожащей рукой генерал тронул звонок.
— Передайте моему сыну Нигелю, чтобы он немедленно пришел, — проговорил генерал явившемуся лакею.
Наклонившись над столом, генерал не мог отвести пристального взгляда от ужасного предмета, но не мог ни взять его, ни даже дотронуться до него.
— Вы звали меня, отец, — произнес Нигель, входя.
— Да. взгляни, Нигель, узнаешь?
— Что я могу узнать… — я вижу кусок пальца… Но чей он и каким образом попал к вам?
— Чей, Нигель, — проговорил дрожащим голосом генерал, — ты должен бы знать.
Нигель побледнел, заметив рубец на отрезанном пальце, но ничего не сказал.
— Ты и теперь не знаешь, кому он принадлежит?
— Нет, каким образом могу я знать?
— Увы, лучше, чем кто-либо другой. Это палец твоего брата.
— Брата! — вскричал Нигель, притворяясь взволнованным и удивленным.
— Да… взгляни на этот рубец. Его ты помнишь, по крайней мере?
Нигель снова выразил на своем лице притворное изумление и волнение.
— Я не упрекаю тебя, — сказал генерал. — Все это уже давно прошло и не имеет ничего общего с настоящим несчастьем.
— Но как вы это узнали, отец?
— Прочти эти письма; я не могу говорить.
Нигель прочел оба письма, испуская по временам восклицания негодования и ужаса.
— Видишь, — сказал отец, когда он кончил, — все правда… все правда!.. Я предчувствовал это, читая первое письмо Генри. Бедное дитя!.. Но ты, Нигель, ты!..
— Кто же бы мог поверить подобной вещи? Она мне кажется и теперь невозможной.
— Невозможной! — повторил генерал с упреком. — Но взгляни на это… Вот она истина… Бедный Генри! Что он думает о своем отце!.. О таком бесчеловечном отце!.. Боже мой, Боже мой!..
Старик, терзаемый угрызением совести, вскочил и заметался по кабинету.
— Это письмо пришло из Рима, — заметил Нигель, рассматривая хладнокровно конверт, как самую обыкновенную вещь.
— Ну, понятно, из Рима, — отвечал возмущенный генерал. — Что, ты не видишь марок? Может быть, скажешь, что это опять уловка?
— Нет, нет, отец, — поспешно ответил Нигель, понимая свой промах. — Я думал только, какой послать ответ.
— Ответ может быть только один.
— Какой же, отец?
— Выслать деньги. Это единственное средство его спасти. Нельзя терять ни одной минуты. Из письма ясно, что презренные разбойники смеются над человеческими и божескими законами. Бедный этот палец служит доказательством того, что только высылка выкупа может помешать осуществлению угроз.
— Тридцать тысяч, — пробормотал Нигель, — крупная сумма.
— Крупная сумма?! Да хоть бы сто тысяч!.. Разве жизнь твоего брата
