Russendisko. Рассказы - Владимир Каминер

Но Георгий вбил себе в голову эту «страну поднебесья» и на все мои увещевания не поддавался, а только повторял все время, как попугай: «Катманду, Катманду…»

В начале июня Георгий прибежал к нам веселый и возбужденный и объявил, что улетает в Катманду. Правда, без велосипеда и с тремя пересадками, зато в два раза дешевле. «Это мой последний шанс, — сказал он, — через две недели начнутся школьные каникулы, и все будет еще дороже». Он показал нам билет на самолет авиакомпании «Britisch Airlines» и, радостный, убежал собирать чемодан.

В Берлине второй день подряд шел дождь, прогноз погоды не предвещал изменений к лучшему. Эти дожди накаркал метеоролог из телевизора, всю неделю до этого обещавший осадки, хотя светило солнце и никаких осадков даже в помине не было. Видимо, они накапливались в телевизоре, а потом выпали все одним махом. Метеоролог своими осадками очень гордился и уверял, что лета не будет.

Неожиданно нам позвонил Георгий. «Привет, Жора, — обрадовался я, — как там погода в Катманду?» Жора, однако, нервничал. «Ты что, новости по телевизору не смотришь?» — накинулся он на меня.

«Только что смотрел: осадки, лета не будет», — ответил я.

«Какие еще осадки! В Непале убили короля, наследный принц расстрелял за обедом всю семью: папу, маму и сам застрелился, выстрелом в спину. Аэропорт в Катманду закрыт, и Britisch Airlines отменила все полеты. Я уже третий день сижу в Лондоне, в гостинице Holiday Inn и ем курицу с рисом», — пожаловался сосед.

«Георгий, возвращайся домой, — посоветовал я. — Наплюй ты на это Катманду, поедем лучше на Вайсензее в парк культуры и отдыха, пиво пить».

«Никогда, — сказал Георгий, — никогда я не расстанусь со своей мечтой. Рано или поздно весь этот буддистский Шекспир закончится, и мы полетим дальше». Жора повесил трубку.

Два дня от него не поступало никаких известий. И вдруг послание по электронной почте. «Я в Катманду, — писал Георгий, — на улицу не выпускают, потому что в городе неспокойно, маоисты постреливают. Сижу в отеле Holiday Inn и ем курицу с рисом. Если революция победит, уйду в горы».

С тех пор прошла уже пара недель, сосед мой так и не вернулся. Быть может, он стал новым королем Непала или возглавил маоистское восстание, в любом случае отпуск его, похоже, удался на славу, в то время как у нас по-прежнему идет дождь.

Перевод И. Кивель

Интернет в XXI веке

И вот мы наконец проникли в места обитания героев фантастических романов. Не имея в своем распоряжении ни машины времени, ни вечного двигателя или сверхскоростных космических кораблей, мы, можно сказать, пешком дошли до двадцать первого века. Еще совсем недавно все достопримечательности нашего района можно было сосчитать по пальцам: блошиный рынок, планетарий и небольшой кинотеатр. Народ фланировал между рынком и кинотеатром, отовариваясь по дороге дешевым баночным пивом из магазина Penny Markt. Открытие пять лет назад на одной из улиц магазина канцелярских принадлежностей обсуждалось как важное событие в жизни района. Целая пятилетка понадобилась этому заведению, чтобы полностью осознать глубину своего банкротства. Однако времена изменились. Магазины и кабаки открываются и прогорают поистине со сверхсветовой скоростью. Не проходит и дня, чтобы кто-нибудь не открылся или не прогорел. Рестораны и бани, магазины дизайнерской одежды и массажные салоны… Наш скромный кинотеатр превратился в мультимегакинокомплекс, в котором при желании можно посмотреть десяток фильмов одновременно. Турецкие лавочки с курями в окнах одна за другой переоборудуются в интернет-кафе. Вот и наш старый знакомый Махмуд решил переоборудовать свое заведение. Ему надоело возиться с жирными кебабами. «Хочу Интернет, — поделился с нами Махмуд. — Чтобы было чисто, как в аптеке, на столах мониторы поставлю и багеты буду продавать. С колбасой и сыром». Махмуд уже договорился с фирмой, специализирующейся на переоборудовании турецких имбисов в заведения двадцать первого века. Кроме того, он обратился к нашему другу, художнику-дизайнеру Иванову, с просьбой: «Не мог ли ты нарисовать мне большой красивый интернет на фасаде, для привлечения публики, и чтобы багеты с колбасой и сыром тоже проходили мотивом». Художник Иванов обладает редким среди современных художников даром. Он может нарисовать практически все. «Дорогой Махмуд! — воскликнул он. — Я нарисую тебе все, что угодно: Интернет с багетом, с чаем и с лимоном. Какая дурь тебе в голову ни придет, только скажи, я тебе такое кафе нарисую — родная мама не узнает. Давай ключи, и в понедельник будет у тебя интернет на стене — все конкуренты от зависти заплачут». На следующий день художник Иванов притащил в кафе два ведра с краской и в считанные часы закатал огромный Интернет во всю стену. Потом он взял кисточку поменьше и инкрустировал еще не высохший интернет багетами с сыром и колбасой. Результат превзошел все ожидания. Багеты выглядели как живые и смотрелись на фоне интернета очень органично. Когда Махмуд в понедельник пришел в свое кафе и увидел на стене интернет, его как током ударило. Удивительно, как сильно действует искусство на некоторых людей. Глаза его вылезли из орбит, лоб покрылся испариной, руки задрожали. Прошла вечность, пока к Махмуду вернулся дар речи. «Это что?» — спросил он художника Иванова, показывая на стену. «Что не узнаешь? — отозвался Иванов. — Интернет с багетами, как заказывал», — сказал он, дружески обнимая заказчика.

Махмуд смотрел на интернет с явной враждебностью и недоверием. «Ты сам-то в сети?» — спросил его Иванов на всякий случай. Тот лишь помотал головой. Странное поведение Махмуда объяснялось просто — это была его первая встреча с Интернетом. «Так вот ты какое, наше будущее», — прошептал он, впиваясь глазами в стену.

Махмуда еще какое-то время передергивало от вида интернета, но уже через пару недель он привык к нему, как к родному, и даже рассматривал подолгу и с любопытством. Иногда он ковырял интернет пальцем. Его кафе пользуется большим успехом в районе. Все больше народу прибегает к его услугам, ведь на дворе XXI век.

Перевод И. Кивель

«Японская нога»

Лицо столицы меняется на глазах. Все меньше слышно на улицах и стройках города немецкой речи. Традиционные пивнушки закрываются одна за другой, уступая место экзотическим конкурентам. Только лишь на нашей улице открылись за последние полгода три суши-бара — два русских, один вьетнамский. На месте пролетарского кабачка Bei Heiner появился эфиопский ресторан. Там, под звуки тамтамов, дымится в котлах африканский кус-кус и повара-азюлянты в белых колпаках отваривают часами какие-то эфиопские корешки с мясом дикой антилопы. Немецкая национальная кухня медленно, но верно уходит в подполье. Французские лягушки и русские пельмени встречаются в меню ресторанов чаще, чем знаменитый немецкий «айсбайн», так напугавший поэта Александра Вертинского в 1924 году.

«Едят немцы много и жирно, напиваются тяжело и мрачно», — писал поэт после своей поездки в Германию. «Одно блюдо из их меню привело меня прямо в ужас — огромная воловья нога, отваренная в супе. Немцы хватают эту мосолыгу обеими руками и обгрызают со всех сторон. Настоящий обед каннибалов», — ужасался Вертинский.

Сегодня пресловутую воловью ногу можно встретить лишь в заповедных уголках Шарлоттенбурга, где она переживает свое второе рождение, став культовым предметом поклонения у японских туристов. Целыми автобусами высаживаются они перед рестораном традиционной кухни, недалеко от Wittenberg Platz.

Заказывая «айсбайн», японцы радуются чрезвычайно, достают свои фотоаппараты и просят официантов сфотографировать их на фоне этого деликатеса. Сфотографировав блюдо со всех сторон, японцы отправляются восвояси, «айсбайн» — обратно на кухню, так как японцам не приходит в голову, что это вообще можно есть. Повар — заслуженный мастер своего дела — впадает каждый раз в тихое бешенство, получая свое блюдо обратно. Страшно ругает он японцев, но не проходит и часу, как новая группа туристов с фотоаппаратами вламывается в заведение. И все начинается сначала. Завсегдатаи ресторана — пенсионеры, приходящие каждый день на веранду пить кофе с яблочным пирогом, долго дискутировали с поваром, как оградить любимую традиционную кухню от японской оккупации и не дать ей окончательно превратиться в туристский аттракцион. В конце концов завсегдатаями был выработан хитроумный план, сохранивший репутацию заведения. Согласно этому плану повар создал специально для японцев особенно фотогеничное блюдо гигантских пропорций и многократного использования, которое с легкой руки метрдотеля стало называться «японской ногой». Каждый раз при появлении туристов это чудо кулинарии выкатывается двумя официантами на тележке, японцы визжат от восторга, тут же хватаются за фотоаппараты и не скупятся на чаевые. На завсегдатаев веранды японцы смотрят с уважением и завистью. Так вот они какие, эти варвары-нибелунги, думают японцы, вот какие штуки поедают они на завтрак. Пенсионеры гордятся и смотрят на туристов свысока. У повара значительно прибавилось свободного времени. Воодушевленный успехом «японской ноги», он работает над новым проектом — «Тюрингской полуметровой сосиской многоразового пользования» и чувствует себя первопроходцем. Традиционная немецкая кухня переживает в Шарлоттенбурге свой ренессанс, и в ближайшее время никакая конкуренция ей не страшна.