Ловцы книг - Фрай Макс

Мир, не приспособленный для привычного бытия и заселённый чем-то непостижимым, – это для нормального человека скорее кошмар, чем мечта. Но из девяноста иллюзий, входящих в Сообщество, ни одна даже близко на кошмар не похожа. Это, кстати, не просто удачное стечение обстоятельств, а закономерность: живое создаётся только любовью, страх легко разрушает, но не способен породить настоящую жизнь.

• Что мы знаем о жителях Сообщества Девяноста Иллюзий?

Что будучи частью реальности, которая состоит из овеществившихся грёз, сновидений и вымыслов, на манер покрывала, сшитого из цветных лоскутов, эти люди отягощены достоверностью ровно настолько, насколько необходимо, чтобы обнять друг друга, посадить дерево, построить корабль, или выпить вина. Им даже больно почти никогда не бывает – я имею в виду, физически, душа-то, зараза такая, в любых обстоятельствах найдёт повод погоревать. Впрочем, нам их душевные муки показались бы просто недостаточно приподнятым настроением. А им, даже самым стойким, наши шкуры лучше вовсе не примерять; впрочем, они и не смогут, сколько бы книжек о наших бедах ни прочитали и как бы близко к сердцу ни приняли. Примерно как цветок при всём желании не сумеет вообразить себя ржавой пилой.

• Что мы знаем о жителях Сообщества Девяноста Иллюзий?

Что они рождаются не из тела матери в муках, как мы тут привыкли, а появляются, как говорится, «из ниоткуда» рядом с одним, или парой родителей, или в дружной, из нескольких поколений состоящей семье. И не внезапно, сюрпризом, а только когда становятся очень нужны. Пока не хочешь ребёнка, его у тебя и не будет. А если захочешь, он непременно появится, не обязательно сразу (скорость зависит не только от силы желания, но и от ряда других обстоятельств) – вне зависимости от того, были у тебя в это время любовные связи, или нет. Правда, по статистике, у влюблённых и членов больших семей дети появляются чаще, чем у одиночек, но это как раз объяснимо: вместе проще сильно хотеть.

• Что мы знаем о жителях Сообщества Девяноста Иллюзий?

Что их смерть похожа на обычную человеческую даже меньше, чем их рождение (хотя казалось бы, ну куда ещё меньше, куда?) Умирая (где угодно, при любых обстоятельствах), уроженец Сообщества Девяноста Иллюзий вспыхивает – не мучительным, сладким – пламенем и мгновенно сгорает дотла. В результате горения тело становится топливом для сознания, которое натурально ракетой устремляется в недоступные нам области, предположим, что неизъяснимого рая, понятия не имею, каким ещё словом это можно назвать; в общем, смерть в Сообществе Девяноста Иллюзий проблема скорее для тех, кто остался, никто не любит близких терять. Впрочем, сами покойники тоже испытывают любовь и привязанность к тем, кто остался, к образу жизни и своим городам, поэтому некоторые возвращаются. В смысле, забив на неизъяснимые райские области, снова и снова рождаются там. Хотя чем само Сообщество Девяноста Иллюзий не райская область. Умеренно изъяснимая, скажем так.

Поэтому жители Сообщества Девяноста Иллюзий совсем не боятся смерти. Но любят жизнь и ни в каких обстоятельствах не спешат умирать.

• Что мы знаем о жителях Сообщества Девяноста Иллюзий?

Что примерно на этом месте любому нормальному человеку должно стать завидно. Ууу, какие же гады! Ловко устроились! Блаженствуют, пока мы тут маемся. Так нечестно! Одним всё, а другим ничего!

Так мы не нарочно, – могли бы они ответить. – Вы первыми начали! Сидели, мечтали о невозможном, сочиняли фантастические истории, видели сны, рисовали города и дороги, плакали о несбывшемся, грезили наяву, приносили радости жизни в жертву чудесным видениям, сходили с ума, умирая, видели в ослепительном ясном свете свой придуманный рай. И в конце концов получилось, что получилось: вы нас создали, не ведая, что творите. Может и хорошо, что не ведая, сердце мудрее ума.

Это правда. Люди даже представить не могут, какую огромную силу имеют некоторые мечты. Правда мечтатели, при всём уважении, не всемогущие боги, никто не способен в одиночку создать целый обитаемый мир. Грубо говоря, оно так примерно работает: однажды чья-то мечта сокрушительной силы обретает подобие призрачной формы, проникает в чужие мысли и сны; несколько пылких сновидцев влюбляются в свои грёзы, кто-то пересказывает их друзьям, кто-то пишет стихи, кто-то рисует пейзажи и карты неведомых стран, а кто-то теряет рассудок от невозможности там оказаться и вопит, грозя кулаками небу, не изречённые до него имена: «Дабулти Гори! Лейн! Сомбайя! Грас-Кан!»

Постепенно, видение за видением, шаг за шагом, слово за словом (крик за криком), смерть за смертью, слеза за слезой – всё громче звучит общий хор одержимых мечтателей, живших (и прямо сейчас живущих), часто – в разных мирах. Постепенно сплетается ткань реальности, ещё три легенды, шесть песен, три сотни картин, четыре романа, десяток безумцев, прыгнувших в пропасть за миражом; короче, иногда в результате общих усилий иллюзии овеществляются. Очень немногие. Это как из сотен тысяч семян, упавших на землю, вырастает всего одно взрослое дерево, а остальные не выживают. Примерно такой же процесс.

• Что мы знаем о жителях Сообщества Девяноста Иллюзий?

Они рождены человеческой волей, нашим стремлением к невозможному, радостью от мимолётного соприкосновения с ним, нашим отчаянием (в первую очередь – им). Из этого логически следует, что они как бы внуки непостижимым силам, создавшим живое – ну, предположим, «богам». А внуков балуют, это многое объясняет (я, похоже, не очень-то и шучу).

Алай, Улимхайя,

Четвёртый круг года Дэль-а-на-йат

Тэко Машши (здесь и сейчас он – кур Дэхо, где «кур» – просто вежливое обращение ко всем подряд, кроме величайших мыслителей и близких друзей) сидит в айрабанной «Территория Лайко», это примерно как чайная, только вместо чая здесь пьют айрабан, самый популярный напиток на Большом континенте Авэла и Вечернем архипелаге Элани; короче, везде, где растёт необходимая для его приготовления сладкая айра-трава, которую надо заваривать свежей, сушёная айра – полная ерунда. Он в вязаных полосатых штанах и расшитом цветами и звёздами тулупе на голое тело, здесь все примерно так одеваются, только юные модники в надежде (напрасной) фраппировать старших иногда надевают под тулупы и шубы тонкие до прозрачности свитера.

Тэко Машши (кур Дэхо) протягивает пустую чашку хозяину (или хозяйке, они не настолько близко знакомы, чтобы такие подробности знать, а на глаз не отличишь, хоть убейся, и не потому что ты невежественный пришелец, местные тоже не отличат, это одна из множества пленивших когда-то юного Тэко Машши особенностей цивилизации РЬ-14, Хойна: здешние жители могут быть двух мужских и одного женского пола, но на внешности это никак не сказывается, то есть, борода может расти у любого, а может и не расти, это вопрос наследственности, как и телосложение, рост, тембр голоса, наличие рудиментарных крыльев, количество пальцев и глаз, оттенок кожи, и какие там ещё бывают половые различия в разных мирах; короче, когда старый друг, которого знаешь с детства, впервые перед тобой разденется, может выйти сюрприз).

Вот и Лайко, хозяин лучшей айрабанной в бескрайних степях Улимхайя, вечно слегка небритый, невысокий, крепкий и мускулистый, коротко стриженный, тёмный от солнца, как шоколад, вполне может оказаться не хозяином, а хозяйкой; впрочем, кур Дэхо ни при каких обстоятельствах не светит это узнать, при клиентах не раздеваются, даже при таких давних, что могут считаться друзьями. В больших городах (поселениях, где тысяч десять-пятнадцать жителей), говорят, чего только не бывает, но в сельской местности строгие нравы: друзья отдельно, клиенты отдельно, нечего разводить бардак.