Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк! - Мистер Моджо

Узнает Полину и администратор магазина, уже спешащий к ней из глубины зала.

– Полина Марковна! – деланно изумляется он. – Какими судьбами? Будете ли что-нибудь смотреть?

Полина никогда не общалась с этим человеком, но знает, что его зовут Роман Кортюсон. Во время ее правления в «Актуэле», это имя однажды появилось на страницах журнала. Кортюсон давал комментарий отделу аксессуаров – в той колонке, где эксперты говорят о том, что можно, и что нельзя носить в этом сезоне.

В идеале в роли подобных экспертов должны выступать независимые от крупных брендов люди. В таком случае сохраняется видимость объективности и надежда на то, что эксперт не сделает в своем комментарии так называемый «продакт плейсмент» – продвижение того или иного товара. Однако глянцевые журналы, и «Актуэль» в том числе, действуют по-другому, и ни о какой объективности речи там не идет. У них экспертами становятся представители тех компаний, которые выкупили наибольшее количество полос под рекламу. Таким образом, издание делает реверанс в сторону важного рекламодателя. Колонка экспертов – это бесплатный бонус, который выдается ему в качестве поощрения и в надежде на будущие хорошие сделки. Поэтому люди, которые появляется в этой колонке – изначально предвзяты, а их цель – еще раз, ненавязчиво напомнить читателям о своем бренде.

Появившийся в «Актуэль» Кортюсон действовал строго в формате этой игры. Рассуждая о том, какие формы сумочек будут актуальны в ближайшие месяцы, он завершил свою речь безапелляционным пассажем: «А иначе говоря, все что «Луи Вьюиттон» – это «hot», а все, что нет – это «not».

Журналистка, которая брала у него комментарий, позже рассказала Полине, что «Кортюсон» – вымышленная фамилия. Этот тридцатилетний мужчина взял ее потому, что она звучала очень по-французски и при его работе показалось ему весьма уместной. Настоящая фамилия этого человека была Раков. Полина также знает, что Раков жутко переживает из-за собственного веса (тот увеличивается день ото дня из-за слабости Ракова к сладкому и ликерам), что он гей, и что его, как сообщила журналистка, не так давно бросил партнер.

Сейчас Раков зазливается соловьем, хотя и ему, и – самое главное – Полине очевидно, что он хитрит.

– Мы будто предчувствовали ваш визит, – со слащавой улыбкой произносит он. – И как раз сегодня получили партию очень изящных вещиц из последней коллекции, о которой вы так лестно отзывались в своем журнале.

– Журнал уже не мой, – отрезает Полина. – Наверняка вы в курсе, что произошло со мной в Париже?

– Конечно, – с готовностью отзывается тот. – Статистика показывает, что продукцию нашего бренда подделывают чаще всего – особенно, если речь идет о сумочках. Каждый из нас может попасться на уловки пиратов, и я очень сожалею, что это произошло с вами. А теперь – не хотите ли посмотреть новые украшения, чтобы – так сказать – позабыть боль обид?

Жестом Раков предлагает Полине пройти в глубину зала и даже делает попытку взять ее под ручку. Если бы Полина не занималась китайской дыхательной гимнастикой, она бы уже, как в фильмах ужасов, вскочила на плечи этому розовощекому человеку и с диким хохотом откусила бы ему голову. Но Полина дышит – напряженно, собранно, накапливая энергию для дальнейшей борьбы.

– Понимаете ли, какая странная ситуация, господин Раков… – произносит она.

– Кортюсон, – поправляет он. – Моя фамилия – Кортюсон.

– Как прикажете. Сейчас это не играет решающей роли. А вот что действительно ее играет, так это то, что подделка – та подделка, о которой вы говорили, и с которой меня увидели в Париже – была куплена в вашем магазине.

После этих слов с телевизионщиками в углу случается натуральный экстаз. Они все – группа из четырех-пяти человек – уставились на Полину, вытаращив глаза, оператор уже подкатывает камеру, чтобы занять лучшую позицию, а ведущий шепотом подгоняет его и раскручивает шнур микрофона, намереваясь подтянуть его как можно ближе.

В следующий момент по кивку Кортюсона к съемочной группе бросается одна из продавщиц. «Это снимать нельзя! – машет руками она. – Это запрещено! Вы получили разрешение для другой съемки, не для этой…». Но видно, что девочка раньше не имела дела с акулами пера – мужик с камерой деловито оттирает ее плечом, его ассистент снимает ее на камеру своего мобильного, а пацан с микрофоном включает свой профессиональный бархатистый баритон. «Ну, что вы, лапочка, успокойтесь, мы сделаем вас знаменитыми, не успеете даже оглянуться», – увещевает он. Девица бьется между ними, как загнанная в силки голубка, в то время как камера продолжает снимать – отстраненно, холодно и бесстрастно. В ее объективе – хроника наших дней, война добра и зла, Люк Скайуокер и Дарт Вейдер, роли которых сейчас играют Полина Родченко, безработная и разочаровавшаяся, и Роман Кортюсон, защитник Звезды Смерти, прислужник системы.

– Сумочка была куплена в вашем магазине! – заявляет Полина.

– Неужели? А мне кажется, вы хотите возложить ответственность за собственную некомпетентность на чужие плечи, – парирует Кортюсон.

– Вы были так недальновидны, что продали подделку мне – мне! Редактору первого глянцевого журнала в стране!

– Второго главного глянцевого журнала. Первый – «Вог», – поправляет Кортюсон и переходит в нападение. – Люди из «Вог» тоже покупают наши вещи, и пока никто из них не жаловался. Давайте будем откровенны, Полина Марковна, вы прельстились на халяву, которую продают на каждом углу, вы стали соучастником этого бесчеловечного пиратского бизнеса, подрывающего все наши устои, и потом – когда вас застукали и поймали с поличным – вы прибежали сюда, чтобы обвинить в своей неудаче уважаемую компанию! Компанию с двухсотлетней историей, репутацию которой вы готовы поставить под сомнение ради собственной ничтожной попытки сохранить свое лицо.

От столь наглого и одновременно эффектного пассажа Полина на секунду замирает. Телевизионщики с пониманием кивают друг другу – как бы подтверждая, что сказанное прозвучало очень дерзко и круто, а девушка-продавец наконец оставляет попытки остановить съемку: неожиданно развернувшаяся перед глазами битва целиком завладела ее вниманием.

– Я похороню ваш магазин и вашу карьеру, господин Раков, – холодно произносит Полина. – Я похороню вас, не потому что испытываю к вам личную неприязнь, и не потому, что я была застукана с поличным, как вы изволили выразиться. Я похороню вас, потому что вы – прикрываясь лицом известного бренда – развели здесь кондовый кооператив и под видом высокого искусства продаете домотканые лапти своих кустарей. Вас ведь не должно обижать слово «лапти», а, господин Раков? Ведь вы прекрасно знаете, о чем идет речь.

– Я понятия не имею, о чем идет речь. Моя фамилия Кортюсон, а не Раков. И у меня есть