На грани - Анна Александровна Кабатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После недолгого, или, если быть точнее, короткого завтрака, мы сели в машину и поехали вглубь города. Где-то далеко, видимо, на самой окраине Денвера, мы покинули средство передвижения и пошли пешком. Впервые за всё наше путешествие я был удивлён поведением Пита. Человек настроения и характера, каким я всегда его видел, к моему удивлению, вёл себя подобно параноику, убеждённому, что за ним следят. Он постоянно смотрел по сторонам, оглядывался и шёл ссутулившись, хотя почти всегда держал осанку идеально ровной. Возможно, ему есть, что скрывать?
Перед одним из домов, внешний вид которого не самым лучшим образом отличался от других на этой улице, мы остановились.
– Что это за дом? – спросило моё назойливое любопытство.
– Это…, – начал было Пит, но тут же замолчал. Затем, глубоко вдохнув и выдохнув, он сказал: – Когда-то это был мой дом. Только мой и моей семьи.
– Твоей семьи?
– Моих родителей и моего брата.
– У тебя есть брат? Кажется, ты не упоминал об этом…
– Потому, что тебя это не касается. Тебе достаточно знать того, что ты уже знаешь обо мне. Ладно, идём назад.
– И ты вот так уйдёшь, не войдя внутрь?
– Нет. Я не могу войти внутрь. Впрочем, как и четыре года до этого. Это я во всём виноват.
– Что? Я не совсем понимаю. В чём ты виноват? Что произошло четыре года назад?
– Остановись, Том. Для меня это слишком болезненные воспоминания. Я не могу и не хочу быть вновь в том состоянии, из которого я с таким трудом выбрался.
– Хорошо, тогда давай войдём вместе. У тебя есть ключ?
– Нет, дверь не заперта, но я прошу тебя не делать этого.
– А кто говорил мне не держать эмоции и чувства в себе? – спросил я и пошёл в дом.
Признаться, я ожидал увидеть лучшую картину. Тот факт, что вот уже четыре года Пит не входил сюда, давал о себе знать. Здесь было не столько грязно, сколько неприбранно: повсюду пыль, на потолках, антресолях и прочих предметах вверху находилась паутина, да и в целом картина будто говорила, что здесь произошла либо ссора, либо я не знаю…
Столы и несколько кресел были перевёрнуты, на полу лежали осколки стекла, видимо, из окна, которое было разбито. Там же на деревянных досках кое-где виднелись следы крови. До последнего момента я верил, что эта мрачная картина – лишь мой очередной кошмар, но я никак не просыпался.
– Зачем ты делаешь это со мной? – спросил вошедший за мной Пит ледяным и в то же время дрожащим голосом.
– Что именно? – с легким недоумением спросил я.
– Зачем ты вошёл сюда? Это место слишком… неприятное для меня. Мне очень и очень больно вспоминать тот день. Прошу тебя, не заставляй меня переживать всё это вновь.
– Я лишь помог тебе преодолеть твой страх. Или это больше, чем просто боязнь? Лучше расскажи мне. Уверен, что тебе станет легче.
– Всё случилось четыре года назад. Однажды вечером, в этот же день я вернулся домой после небольшого путешествия по Америке. Хотя, на самом деле, я лишь проведал родных в Шайенне. К моему удивлению, дом, всегда красочный и живой, превратился в мёртвое царство. Тогда я ещё не знал, что это сравнение наиболее удачно опишет произошедшие события. Двери здесь не было, видимо, её выбили. Внутри всё выглядело вот так, как это выглядит сейчас: окно разбито, мебель перевёрнута, на полу кровь… В тот же день я наведался в полицейский участок, как мне посоветовал некто из соседей. Я будто знал, что ничего хорошего это не предвещает. В полиции выяснилось, что своих родителей я больше никогда не увижу.
– Почему? Что произошло? – встревоженно задал я вопрос.
– Мой отец тяжело работал, поэтому иногда позволял себе очень сильно напиться. Случалось это крайне редко, но когда всё же случалось, то он становился неконтролируемым. Нам часто из-за этого приходилось терпеть его побои, но защищались мы так сильно, как только могли. За два дня до моего возвращения это случилось вновь. Тогда моему брату и матери надоело терпеть это и… по случайности пистолет в её руках выстрелил. Пуля попала в сердце, не оставляя ему шансов на выживание. Однако, я не могу сказать, чья это кровь – его или близких мне людей. Не захотев ждать и терпеть угрызений совести, в тот же день они пошли в полицию. Следующей ночью, не дождавшись суда, моя мать повесилась в камере.
– Что дальше?
– Мистер Бёрн, наш с Робом дядя, забрал нас под свою опеку. Жилось у него, конечно, довольно хорошо, но моя душа всё ещё была привязана к этому месту и к тем, кого я так скоропостижно потерял. К тому же, никто кроме родителей не поддерживал мои начинания, никто больше не прививал мне любовь к прекрасному. Более того, мистер Бёрн желал сравнять меня с серой массой людей вокруг, хотел утихомирить мою бунтарскую натуру. Так я впервые сбежал из дому, так познакомился с Патриком Рейнольдсом. Тогда я не знал, что больше не вернусь в тот дом, как и не знал, что постоянно буду возвращаться сюда, но так и не осмелюсь войти.
– Да уж, печальная история. Надеюсь, что тебе стало легче после этого признания.
– Нет, совершенно. Но кого это волнует? – ответил он и впервые за этот день улыбнулся.
– Неужели ты всё ещё боишься? К тому же, ты беспокоился за меня в Балтиморе. Пришло время отплатить той же монетой.
– Спасибо, конечно, Том, но я не стою этого. Я не стою твоих волнений и переживаний, я не хочу обременять тебя своими проблемами, ведь у тебя их и без меня хватает. Возможно, всё это зря? Что если всё то, что мы сделали – лишь пустая трата твоего времени? На самом деле, я очень счастлив, но моя нервная система настолько неустойчива, что при любом стрессе, любом сильном неприятном чувстве я вновь оказываюсь в депрессии. В своей душе я меланхолик, снаружи я самый уверенный человек в мире, а по своей натуре я самый настоящий безумец. Не бывает состояния счастья или уныния. Это лишь пики – после точки счастья сразу идёт спад эмоций, пик которого – уныние, депрессия, которая сразу же близится к состоянию счастья. Это как кривая, которая повторяется периодически на графике.
– Что за чушь ты несёшь? Весь страх – лишь иллюзия. Посмотри, чего ты достиг!
