Господин 3. Госпожа (СИ) - Князева Мари

— Он женился на ней? — восторженно воскликнула я.

— Да, — нехотя, со скрытой злобой ответил Рустам. — Разумеется. Она вынудила его, шантажируя своим демоническим даром.

— Почему вы уверены, что он демонический, а не ангельский?

— Потому что это был богопротивный союз, но отец был околдован, порабощён её чарами…

— Что дурного в любви? Разве Беата толкала вашего отца на плохие поступки?

— Смотря что называть плохим… — процедил Рустам сквозь зубы, но потом сделал над собой усилие и снова принял благодушный вид. — Вот мы и приехали. Выходите.

Одновременно с его словами щёлкнули замки в дверях, я тут же схватилась за ручку и выскочила из автомобиля на… траву. Должна заметить, это крайне редкое явление в наших краях — чтобы на траву можно было заехать колёсами автомобиля. Обычно все зелёные насаждения ценятся на вес золота, и по ним можно разве что пройтись босиком, и то не везде. Но тут был настоящий фонтан щедрости природы и человека, приручившего её. Незнакомый мне оазис (а я думала, что муж показал мне все, в окрестностях нашего города), с изящными строениями, фонтанами и подстриженными деревьями. В стоявшей рядом беседке был накрыт лёгкий стол: напитки и закуски на низеньком столике, подушки вокруг него, чтобы усесться с удобством.

Глава 26.

— Я не стану пировать с вами, — упрямо топнула я ногой, когда Рустам приблизился ко мне из-за автомобиля.

— Боитесь, что я попытаюсь вас отравить? — с иронической ухмылкой поинтересовался он.

— Я вас не боюсь! — вру напропалую. Боюсь до одури. А он видит меня насквозь:

— Я вижу, что боитесь. Зря. Ах, Ева, если бы вы только знали, что мне на самом деле от вас нужно…

— Этот вопрос меня очень сильно интересует!

— Всему своё время. Присаживайтесь, пожалуйста. Можете ничего не есть, просто выслушайте меня.

— Даю вам пятнадцать минут!

На самом деле, я прекрасно понимала, что у меня нет никакого рычага, чтобы ставить ультиматумы, но в этом деле главное — сохранять лицо.

Рустам уселся за стол напротив меня, развалившись на подушках, и молчал несколько драгоценных секунд, а потом выдал неожиданное:

— Интересно, Ева, вы хотя бы примерно представляете, насколько привлекательны для мужчин?

Краска бросилась мне в лицо. Вот уж с кем бы мне хотелось обсуждать подобные вопросы в последнюю очередь.

— Я настаиваю, чтобы вы высказывались исключительно по делу! — потребовала я.

Рустам цыкнул языком:

— Извольте! — и достал откуда-то из-под подушки длинную плоскую бархатную коробочку.

На секунду сердце моё всполошилось: я вообразила, будто там могут быть письма моего покойного свёкра, но уже через мгновение поняла: это что-то ювелирное. Когда Рустам распахнул крышку и сверкание сапфиров с блиллиантами наполнило пространство в беседке, у меня невольно вырвался вздох разочарования. Рустам пробормотал, глядя больше на камни, чем на меня:

— Я не подарил вам ничего по приезду и вот, хотел бы исправить свою оплошность…

— Вы ведь вручили Зойре подарки для всех жён, — напомнила я, не собираясь принимать драгоценность. — Благодарю, этого было вполне достаточно.

— Вы не любите ювелирные украшения? — недоверчиво уточнил Рустам.

— Я к ним равнодушна.

— Вы лукавите! — ухмыльнулся шурин. — Просто не хотите принимать от меня подарок…

Это правда. Но и я честна.

— Уверяю, я сказала истинную правду. Пожалуйста, уберите это и подарите лучше собственной жене.

— Оно не подойдёт к её глазам!

— Весьма сожалею.

Я поднялась на ноги, не в силах больше выносить этот фарс. Во имя всего святого, чего он добивается?! Но я знала, что прямой вопрос будет проигнорирован.

— Погодите! — воскликнул Рустам. — Вы обещали мне пятнадцать минут, а прошло только пять!

— Но мне уже всё вполне понятно.

— Успокойтесь, Ева, сядьте, никто здесь не собирается вас обижать!

— Или говорите прямо, что вам от меня нужно, или я больше рта не раскрою и вас слушать не стану! Хоть пытайте!

От моей последней фразы в глазах шурина вспыхнул жуткий огонёк, но он тут же потушил его усилием воли и разочарованно вздохнул:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Хорошо. Я скажу. Садитесь.

— Нет, не сяду. Говорите.

— Тогда я тоже встану. Не могу говорить, когда женщина стоит.

Подъём удался ему не без труда: мешало и пузо, и слабость пожилого человека, не склонного к физическим упражнениям. Выглядело всё это довольно жалко. Однако Рустам всё же встал, отдуваясь, сделал шаг ко мне и крепко схватил за руку — я не успела её отдёрнуть.

— Ева, послушайте, я должен… хмм… извиниться перед вами. Дело в том, что я предвзято отнёсся к вам, зная типичный нрав белых женщин и не зная лично вас. Я был абсолютно уверен в вашей порочности, безнравственности, коварстве. Теперь же я убедился в том, насколько вы благочестивы и… прекрасны во всех отношениях. Я хотел бы получить ваше прощение и доброе отношение, чтобы мы смогли полностью воссоединиться как семья…

Я слушала его, не перебивая, хотя во мне оглушительно клокотал гнев. Каков подлец! Знает он типичный нрав! Мерзавец! Да среди самых последних белых потаскух нет такой гадюки, как он! Я даже ответить ничего не могла — так меня душила ярость. Только попыталась вырвать у него руку, но он внезапно перехватил меня другой клешнёй и попытался обнять. Точнее, это у него получилось, потому что хоть он и старше меня вдвое, хоть и находится в плохой форме, всё равно он мужчина — и весьма крупный — и мне с ним не совладать. Резкий, слишком терпкий запах его парфюма ударил мне в нос.

— Отпустите меня! — зашипела я, изо всех сил упираясь ладонями в его плечи. — Немедленно отпустите!

— Ева, прекратите сопротивляться! — одновременно уговаривал и угрожал Рустам. — Вам так или иначе не избежать моего общества! Мы всё равно… будем… рядом..!

— Лучше я умру! — пискнула я и была выпущена из объятий с раздражённым рыком:

— Глупости! Ни один человек на свете не предпочтёт смерть жизни!

— Я! Я предпочту! Спросите у моего мужа! Уже предпочла и сделаю это снова!

— Что это за история? — нахмурился Рустам.

— Я не продаюсь! Ни за бриллианты, ни за комплименты, ни даже за помилование! Думаю, мы поняли друг друга, а ваши пятнадцать минут истекли! Будьте добры доставить меня домой!

Домой я, к счастью, ехала в одиночестве. Смотрела в окно, думала о шурине и случившемся в оазисе. Это странно, конечно. Если он просто хочет уничтожить брата, зачем ему моя поддержка? Чтобы я помогла? Смешное предположение… В любом случае, я не намерена была замалчивать перед мужем это происшествие. Сколько можно терпеть эту мерзкую жабу у нас дома да ещё жить в ожидании его подножки?!

Глава 27.

К сожалению, мой телефон, пролежавший всё это время в неведомом конверте, полностью разрядился и пришлось подождать несколько минут, прежде чем я смогла позвонить Терджану. Пока я гипнотизировала взглядом аппарат, дверь в мою комнату распахнулась без стука и вошла… Зойра! Я поняла, что случилось нечто ужасное: старшая жена никогда не приходила ко мне сама, всегда присылая служанку, чтобы вызвать меня к себе. Её исключительная бледность тоже подтверждала это предположение.

— Ева, где ты была? — чуть не завопила она. — Твой телефон не отвечает! Халиб звонил мне раз пятнадцать, весь на нервах, потребовал перевернуть дом вверх ногами, но найти тебя!

Я разволновалась от её криков, не зная, стоит ли рассказывать ей про похищение меня Рустамом или сначала лучше обсудить это с мужем…

— Я… ездила в храм… католический. И… телефон разрядился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Бледность немного схлынула с её лица и сменилась какой-то пугающей чернотой:

— Ты сведёшь меня в могилу, женщина! Сколько можно испытывать моё терпение и нервы мужа? Всё! Хватит! Ты больше не выйдешь из дома! Поняла? Ты — под домашним арестом! И из комнаты выходишь только в столовую, всё прочее — в сопровождении мужа! О Всемогущий Господь, взрослая женщина, мать, а ума, как у неразумного дитя!