Красно-белый. Том 2 (СИ) - Владислав Викторович Порошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Привет! — Вдруг услышал я знакомый голос своей подруги из-за спины. — О, розы, это что-то новенькое.
— Извини, 5-го не получилось в кино сходить. — Я протянул цветы Жанне. — Вчера после тренировки со Старостиным допоздна просидел, разбирал с Николай Петровичем разные тактические схемы. Я кстати, звонил. Твои родители сказали, что тебя дома нет. Странно.
— Ничего странного, встретилась с подругами. А сегодня мы куда-то идём?
— Нет, — честно ответил я. — У нас 9-го днём принципиальная игра с московским «Динамо», и все к ужину должны быть уже на базе. Зато вечером я приглашаю тебя в ресторан гостиницы «Россия». Всей командой отметим День победы, и надеюсь, отметим футбольную победу.
— Не знаю, — пожала плечами девушка с удивительными пепельными волосами. — Я подумаю. И вообще мои родители против, чтобы я встречалась с футболистом. Ты постоянно в разъездах, а я — одна? Да и что это за профессия футболист? В тридцать лет ты играть закончишь, и куда пойдёшь без образования? На завод токарем?
— Это тебе папа с мамой рассказали? — Усмехнулся я. — Во-первых, футбол — это профессия не хуже других. И если не пить, держать себя в форме, и заработанные деньги не разбрасывать направо и налево, то можно создать хорошую финансовую подушку безопасности. Во-вторых, играть закончу — стану тренером, а перед этим несколько лет поиграю за границей. Скоро в стране всё переменится. У тебя ведь родители инженеры кого-то оборонного НИИ? Поверь, для НИИ настанут не лучшие времена.
— Вот когда всё переменится, тогда и поговорим, а теперь извини мне надо бежать, — фыркнула Жанна и, развернувшись, пошла в противоположную от меня сторону.
«Дурак, зря лянул про НИИ, которые в 90-е пачками будут закрывать, выпроваживая сотрудников на улицу, — обругал я сам себя. — С другой стороны иногда мамы и папы такую чушь советуют своим детям, ломая им жизнь, что лучше бы молчали».
* * *
Вечером того же дня в нашей комнате на базе в Тарасовке, возомнивший себя большим знатоком жизни, узнав про мою ссору с подругой, меня принялся поучать Саша Калашников:
— Значит, слушай меня сюда — дурак ты, Никон! Думаешь, если отхватил красивую подругу, то уже всё — Бога за яйца поймал? Проще надо быть! Проще! Вот я…
— Ну-ну, — хмыкнул я, взяв со стены гитару, чтобы гуру по личным вопросам Калашу организовать достойный аккомпанемент.
— Да, моя подруга не из телегенции, как твоя, которая от нас футболистов нос воротит.
— Интеллигенции, — поправил я друга, забрякав на басовой струне траурный марш.
— Да по херу! Зато моя в кровати ураган, такие вещи вытворят, ты даже представить не можешь.
— А ещё твоя голуба матерится, курит, бухает и скорее всего пока мы на сборах гуляет. Ты хоть предохраняешься? — Спросил я, наиграв на нижних струнах мотив «пошёл ты в баню дорогой».
— Всё! Ликбез окончен, — обиделся на меня Калашников и полез в тумбочку за деньгами, чтобы пойти к соседям и порезаться в картишки.
— Извини, верная она, — еле сдерживая улыбку, сказал я. — Только в карты больше не играй. У тебя память плохая. Я на днях «Деду» показывал современные футбольные тактические новшества. Объяснял пользу на переход игры — четыре защитника в линию, и он случайно обмолвился, что скоро едем заграницу.
— Куда? — Вздрогнул мой друг, ведь любая поездка в загранку — это всегда хорошая возможность подзаработать, привезя сюда для перепродажи джинсы, кроссовки или пластинки.
— Ты же в курсе, что в конце июля сборная Москвы начнёт выступать на этой Универсиаде, то есть на Спартакиаде народов заполярного круга.
— Чего б…?
— Вижу, что газет советских ты не читаешь, — засмеялся я. — Ну, правильно тебе с подругой некогда. В общем, сразу после матча с московским «Динамо», по результатам которой будет сформирована сборная Москвы и определён старший тренер, команда на неделю поедет в Югославию в Белград.
— Сейчас что-то я совсем ни х… ничего не понял, а как же заполярный круг?
— Заполярный круг будет потом, если ты конечно туда захочешь. — Откровенно потешаясь над темнотой моего друга, я заиграл на гитаре мотив «Под крылом самолёта о чём-то поёт зелёное море тайги».
— То есть я правильно понял, что если мы «Динамо» расколошматим в пух и прах, то сборную Москвы соберут на базе нашего «Спартака»? — догадался Калаш.
— Гений, — улыбнулся я. — А старшим тренером команды станет Николай Старостин.
— Надо мужикам рассказать! — Первую здравую мысль за этот вечер выдал мой друг.
Глава 13
Московский стадион «Торпедо» хорош был для болельщиков тем, что некоторые матчи можно было смотреть бесплатно из семиэтажки, построенной на возвышенности прямо над восточной трибуной. Но на сегодняшний День победы вокруг поля поставили дополнительные скамейки для ветеранов фронта и тыла, и 15-тысячная арена вместила 21 тысячу человек. И пока зрители на тёплом весеннем солнце готовились к футбольному зрелищу, в нашей раздевалке разговоры футбола практически не касались. Парни уже мысленно видели себя в югославской туристической поездке, где они мысленно пили вкусное домашнее вино, бегали по тамошним магазинам и знакомились с симпатичными югославскими девушками.
— Надо бы сыграть в четыре защитника в линию, — зашептал мне Николай Петрович, которому после победы над киевским «Динамо» всю неделю звонили разные люди и поздравляли с успехом, из-за чего «Дед» немного впал в некую эйфорию.
— Вот в Белграде и сыграем. Парни сейчас накасепурят, не разобравшись куда бежать, и вся Москва сразу скажет, что Николай Старостин не «торт».
— Что значит не торт? — Опешил человек, который когда-то встречался с Лениным и современного сленга не понимал.
— Это значит уже не тот победитель всех и вся, — нервно хохотнул я. — Двиньте парням речугу: «за Родину, за Брежнева» и пора уже на воздух. А то у меня от адреналина все жилы горят. Перед каждой игрой трясет, словно вижу мяч в первый раз жизни.
— А по тебе не скажешь, — удивился «Дед» и, выйдя на середину раздевалки, громко гаркнул. — Мужики! За Родину! За «Спартак»! Покажем «Динамо», где крабы зимуют!
— И креветки с раками, — добавил Юра Гаврилов и вся команда дружно загоготала.
* * *
На зелёном, но кочковатом торпедовском газоне, на который мы выбежали в том же составе и в тактическом построении 4−1-4–1 как против Киева, я, рассмотрев парней в белых футболках, черных трусах и белых гетрах, удовлетворённо про себя кивнул. Динамовский состав удалось предсказать почти полностью — в атаке тройка Максименков, Газзаев, Якубик; в полузащите — Долматов и Латыш, плюс опорник Бубнов, который вышел, чтобы стеречь нашего Юру Гаврилова. В защите на флангах — капитан команды Маховиков и Петрушин, в центре два отпетых костолома Новиков и Никулин. «Храни Творец мои бедные ноги», — буркнул я про себя и после свистка московского судьи Баскакова, катнул мяч Феде Черенкову, разыграв начало важнейшего матча.
Кстати, первые минуты игры вышли на удивление схожими с матчем прошлого тура против киевлян. За первые пять минут мы номинальным хозяевам поля динамовцам не дали ни разу коснуться мяча. Правда, контроль мяча мы осуществляли вдали от ворот Николая Гонтаря, на своей половине поля. А некоторые шутники на трибунах даже стали дружно отсчитывать номер передачи:
— Двадцать два! Двадцать три! Двадцать четыре!
Наконец Александр Бубнов подкараулил пас от Сергея Шавло на Юру Гаврилова, и в шикарном подкате вынес мяч за боковую линию. Шавло встал на бровку, взял мяч в руки и из-за головы швырнул его чуть назад на Олега Романцева, к которому тут же кинулся обливаясь потом Андрей Якубик. Романцев в касание быстро отпасовал на Мирзояна, тот на Самохина, который без раздумий дал средний пас вперёд на Фёдора Черенкова.
— Федя! Дай! — Гаркнул я за секунду до передачи Вити Самохина и, вырвав свою футболку из рук защитника «Динамо» Сергея Никулина, понёсся в сторону центральной линии.
Двадцать семь раз объяснят Фёдору Фёдоровичу, куда дать длинный самонаводящийся пас было не надо. Я как летел к воротам «Динамо», еле успевая уворачиваться от динамовских защитников, так и летел. А мяч пущенный Черенковым сам нашёл мою резвую фигуру. И хоть я его сначала немного неудачно
