Размышления команданте революции - Фидель Кастро

Кубинская Учредительная конвенция, ознакомившись с условиями, предъявляемыми правительством Соединенных Штатов, приняла 27 февраля 1901 года позицию, противоположную позиции американского правительства, в которой убирался пункт о создании военно-морских баз.

Правительство Соединенных Штатов согласовало с сенатором-республиканцем из Коннектикута Орвилем Платтом представить поправку к проекту Закона о бюджете армии, что превратило бы вышеуказанную поправку в свершившийся акт, то есть создание на кубинской территории американских военно-морских баз.

В поправке, принятой сенатом Соединенных Штатов 27 февраля 1901 года, Палатой представителей 1 марта и утвержденной президентом Маккинли на следующий день в качестве приложения к «Закону о предоставлении кредитов армии в бюджетный год, заканчивающийся 30 июня 1902 года», статья о военно-морских базах была отредактирована следующим образом:

«Ст. VII. В целях предоставления возможностей Соединенным Штатам поддерживать независимость Кубы и защищать ее народ, а также для собственной обороны правительство Кубы будет продавать или сдавать в аренду Соединенным Штатам земли, необходимые для угольных баз или для расположения военно-морских баз в определенных пунктах, которые будут оговорены с Президентом Соединенных Штатов».

В статье VIII добавляется: «Правительство Кубы внесет предыдущие положения в постоянный договор с Соединенными Штатами».

Быстрое принятие поправки конгрессом Соединенных Штатов было вызвано теми обстоятельствами, что заканчивался его законодательный период, а президент Маккинли располагал поддержкой большинства голосов в обеих палатах, необходимых для беспрепятственного принятия поправки. Она превратилась в закон Соединенных Штатов, когда 4 марта президент Маккинли заступил на второй срок.

Некоторые члены Учредительной конвенции придерживались мнения, что у них не было полномочий для принятия поправки, потребованной Соединенными Штатами, поскольку это ограничивало независимость и суверенитет Республики Куба. Тогда военный губернатор Леонард Вуд поспешил отдать новый Военный приказ 12 марта 1901 года, в котором провозглашалось, что Конвенция наделялась полномочиями принимать меры, конституционный характер которых был сомнительным.

Другие члены Конвенции, такие как Мануэль Сангини, считали, что Ассамблею должны распустить, прежде чем будут приняты меры, оскорбляющие достоинство и суверенитет кубинского народа. Однако на заседании, проходившем 7 марта 1901 года, вновь была назначена комиссия, чтобы отредактировать ответ губернатору Вуду; доклад был составлен Хуаном Гуальберто Гомесом, в котором он рекомендовал отклонить, среди прочего, поправку, касающуюся сдачи в аренду территорий для военно-морских и угольных баз.

Хуан Гуальберто Гомес подверг самой суровой критике поправку Платта. 1 апреля он предложил на обсуждение доклад, в котором возражал против документа, который шел вразрез с принципами Парижского договора и Совместной резолюцией. Однако Конвенция прекратила обсуждения доклада Хуана Гуальберто Гомеса и решила направить другую комиссию для «ознакомления с намерениями и целями правительства Соединенных Штатов в отношении того, какие особенности имеются в виду при установлении окончательного порядка отношений в политической и экономических сферах между Кубой и Соединенными Штатами, и определить с собственным правительством основы для соглашения об этих крайностях, чтобы представить на рассмотрение Конвенции для их окончательного решения».

После этого была избрана комиссия для поездки в Вашингтон, в которую входили Доминго Мендес Капоте, Диего Тамайо, Педро Гонсалес Льоренте, Рафаэль Портуондо Тамайо и Педро Бетанкур, прибывшие в Соединенные Штаты 24 апреля 1901 года. На следующий день их приняли Рут и Вуд, который уже находился в своей стране с этой целью.

Американское правительство поторопилось публично заявить, что комиссия посетит Вашингтон по своей инициативе, без какого бы то ни было приглашения, и не с официальным визитом.

Госсекретарь по военными вопросам Рут принял членов комиссии 25 и 26 апреля 1901 года, окончательно заявив им, что «право Соединенных Штатов навязывать обсужденные поправки провозглашалось в течение трех четвертых века перед лицом американского и европейского народа, и что они не намерены отказываться от этого права до такой крайности, чтобы подвергнуть угрозе собственную безопасность».

Американские должностные лица вновь подтвердили, что ни одна из клаузул поправки Платта не уменьшает суверенитета и независимости Кубы, а, напротив, сохраняет их, и уточняли, что они вмешались бы только в случае серьезных нарушений с одной только целью — поддерживать порядок и мир в стране.

Комиссия зачитала свой доклад на секретном заседании, состоявшемся 7 мая 1901 года. Внутри комиссии были серьезные разногласия в отношении поправки Платта.

28 мая был представлен на рассмотрение доклад, составленный Вильуэндасом, Тамайо и Кесадой, в котором принимали поправку с некоторыми пояснениями, рекомендуя согласовать договор об обоюдной торговле.

Этот доклад был принят 15 голосами против 14, однако правительство Соединенных Штатов не признало такого решения, сообщив через губернатора Вуда, что примет поправку лишь в том случае, если она останется без изменения, и в ультимативной форме предупредило Конвенцию о том, что поскольку поправка Платта является «уставом, принятым законодательной властью Соединенных Штатов, президент обязан выполнять его в таком виде, каков он есть. Он не может его ни изменять, ни вносить поправки, ни что-либо добавлять или убирать. Подлежащая к исполнению акция, предусмотренная уставом, — это вывод с Кубы американских войск, и устав разрешает проводить эту акцию, только в том случае — и только в том, — когда учреждается правительство с конституцией, содержащей, будь то в основном тексте, будь то в приложении, определенные четкие распоряжения, указанные в уставе… Если президент найдет такие распоряжения в Конституции, ему разрешается вывести армию; если таковых не имеется, ему не разрешается вывод армии…»

Госсекретарь по военным вопросам Соединенных Штатов направил письмо кубинской Конституционной конвенции, в котором заявил, что поправка Платта должна быть принята в целом, без какого бы то ни было разъяснения, поскольку в таком виде она прилагалась к американскому Закону о бюджете, и заметил, что в противном случае американские военные силы не будут выведены с Кубы.

12 июня 1901 года на другом секретном заседании Учредительной ассамблеи ставилось на голосование включение поправки Платта в качестве приложения к Конституции республики, и 21 февраля оно было принято: 16 делегатов проголосовало за и 11 — против. На заседании отсутствовали Браво Корреосо, Робау, Хенер и Риус Ривера, которые воздержались голосовать за подобного урода.

Самым худшим в поправке было то, с каким лицемерием, обманом, макиавеллизмом и цинизмом был разработан план по захвату Кубы, когда, доходя до крайности, были публично провозглашены те же самые аргументы, которые привел Джон Куинси Адамс в 1823 г., о яблоке, падающем под силой тяжести. В конце концов, это яблоко упало, но оно оказалось гнилым, как это предвидели многие кубинские мыслители в течение почти полувека, начиная с Хосе Марти в 1880-х годах и кончая Хулио Антонио Мельей, убитом в январе 1929 года.

Никто не смог бы описать лучше то, что означала для Кубы поправка Платта, как это сделал сам Леонард Вуд в двух отрывках из конфиденциального письма от 28 октября 1901 года своему товарищу по авантюрам Теодору Рузвельту:

«Разумеется, с принятием поправки Платта у Кубы осталось мало независимости, скорее, она ее лишилась полностью, и единственное, что сейчас можно рекомендовать — это искать пути ее аннексии. Однако на это потребуется какое-то время, и в период, пока Куба сохраняет свое собственное правительство, очень желательно, чтобы оно было бы способным вести ее к прогрессу и процветанию. Куба не может заключать какие-либо соглашения без нашего разрешения, а также не может просить в долг, если он превышает определенные пределы, она должна поддерживать предписанные санитарные условия. Вследствие всего этого совершенно очевидно, что она полностью в наших руках, и я полагаю, что не найдется ни одного европейского правительства, которое ни в коем разе не посчитало бы ее чем-то другим, нежели тем, чем она является — действительной частью Соединенных Штатов, и, как таковая, она заслуживает нашего уважения.

При помощи контроля, который, без сомнения, в скором времени превратится во владение, мы в короткие сроки практически будем управлять торговлей сахаром в мире. Остров постепенно американизируется, и в нужный срок мы будем иметь одно из самых богатых и желаемых в мире владений…»