Призрак музыки - Александра Маринина

– Погоди, погоди, – теперь голос Каменской был жестким и ледяным. – Что значит «Денис ходил по улицам с шариком»? Я же запретила это делать.

– Я знаю, но он не послушался. Он ушел на улицу, когда я спал. Я не видел, что он взял шарик.

– Он что, специально это сделал?

– Кажется, да… Он сказал, что пусть преступники его найдут, он не боится, он сильный и тренированный, он их сам поймает. И сдаст в милицию. Анастасия Павловна, я боюсь за него…

– Так. – Она сделала паузу, видимо, что-то обдумывая. – О том, что твой друг поступил неправильно, мы поговорим в следующий раз. Где назначена встреча?

Артем объяснил, стараясь быть как можно более точным.

– В котором часу?

– В одиннадцать.

– Спасибо, что сказал.

Она бросила трубку, не попрощавшись, но Артем не обиделся. Он понимал, что они с Денисом задумали непростительную глупость, и отчаянно ругал себя за то, что не понял этого раньше, когда друг еще был здесь и когда еще можно было удержать его, не пустить, отговорить. Он поддался на уверенный тон и мальчишеский азарт, да что греха таить, этот же азарт охватил и его самого при одной только мысли о том, что они вдвоем смогут поймать преступника. Настоящего преступника! Господи, и о чем он думал? Непростительно! Ну ладно Дениска, ему всего шестнадцать, с него какой спрос, но Артему-то уже девятнадцать, правильно отец говорил: если бы не слепота, он бы сейчас в армии служил и, может быть, даже воевал. Он-то куда смотрел? И, главное, спать улегся, как будто ничего не происходит. Как хорошо, что Каменская позвонила. Как хорошо, что она есть на свете. Она обязательно что-нибудь придумает, она не допустит, чтобы с Дениской случилось что-то плохое.

Встреча с Георгием Николаевичем Дударевым адвокату Храмову не понравилась, но он еще со времен своей милицейской жизни научился не обращать внимания на то, что кто-то любит его меньше, чем хотелось бы. Конечно, клиенты, иными словами – люди, обратившиеся за помощью, обычно ведут себя с адвокатами несколько иначе, но, надо заметить, все-таки не все, далеко не все. Есть такие (и в последние годы они попадаются все чаще), которые считают адвоката своей собственностью, наемной рабочей силой, которая как скажут – так и сделает и личное мнение которой никого особо не интересует. Дударев оказался почти таким же. Конечно, у него не было замашек, присущих некоторым бизнесменам, он не говорил слов вроде «как я скажу, так и делайте», но позиция его была заявлена четко и недвусмысленно: вас наняли, вот и делайте то, для чего вас наняли, меня не интересует, какими способами вы собираетесь это делать, получили команду – исполняйте, как в армии, где приказы не обсуждают, а выполняют. И обязательно добросовестно.

Но встреча эта тем не менее была Храмову необходима, ибо только сам Георгий Николаевич мог назвать имена людей, которые были в курсе любовных похождений его покойной жены. Более того, из всех этих людей нужно было с помощью Дударева отобрать тех, с кем имело смысл попытаться договориться. Дударев не сразу понял, какой план собирается осуществить адвокат, пришлось объяснять ему это три раза, пока до него дошло, и Храмов отдал должное гибкости ума Ольги Васильевны, которая прониклась ситуацией сразу же. Все два часа, пока они беседовали в зале тихого безлюдного ресторана «Пальма», Анатолий Леонидович исподтишка наблюдал за любовниками, не переставая удивляться небесным силам, которые смогли свести их вместе. Они были совершенно разными людьми и, по мнению адвоката, абсолютно друг другу не подходили. Ольга Васильевна была, как ему казалось, женщиной тонкой, эмоциональной, нервной, склонной переживать все глубоко и драматично. Дударев же производил впечатление человека простоватого, резкого, негибкого и не очень воспитанного. Впрочем, одернул себя Анатолий Леонидович, это может оказаться наносным и даже искусственным, недаром же в Дударева влюбилась не только умная, интеллигентная Ольга Ермилова, но и – несколькими годами раньше – яркая красавица и удачливая бизнесменша Елена Тумакова. Наверное, что-то в нем есть такое…

Во всяком случае, то, что он видел своими глазами, вызывало в Храмове чувство легкого недоумения. Ольга старалась во всем угодить Дудареву и чуть не в рот ему смотрела, Георгий же Николаевич держался со своей дамой сухо и сдержанно, будто она была в чем-то перед ним виновата.

Однако цель встречи была достигнута, и из ресторана Анатолий Леонидович Храмов уходил, унося в своем «дипломате» адреса, телефоны и имена людей, которых он будет стараться обработать в нужном для защиты направлении, дабы помешать осуждению господина Дударева. Все время, пока длился деловой обед, Храмов пытался ответить сам себе на вопрос: действительно ли его клиент невиновен или он все-таки убийца? Задавать вопрос напрямую он не стал, но разговор поворачивал таким образом, чтобы вынудить Дударева высказаться на этот счет определенно. Дударев же произносил непонятные Храмову фразы:

– Вы же понимаете, что я этого убийства не совершал.

– Разумеется, – кивал адвокат.

– Вы же понимаете, что у меня не было причины убивать Елену.

– Разумеется, – соглашался Храмов.

– Вы же понимаете, что все это – бред больного воображения.

– Понимаю, – отвечал Анатолий Леонидович.

Но понимал он только одно: построенная таким образом фраза обычно означала скрытое, завуалированное признание в совершении преступления и одновременно содержала в себе указание защитнику добиваться оправдания. Если бы ситуация была иной, Дударев сказал бы: «Поверьте мне, я не убивал свою жену». Но он этого не сказал.

Вечером того же дня Анатолий Леонидович Храмов нанес свой первый визит свидетелям, которых назвал Дударев. Результатами он остался неудовлетворен, ибо приятельница покойной Елены Петровны ничего внятного о поведении следователя и его попытках видоизменить ее показания сказать не смогла.

– Да нет, что вы, – говорила она чуть удивленно, – следователь на меня не давил и мои слова не переиначивал, я же читала протокол и подписывала. Там все именно так, как я ему говорила.

– Значит, вы уверены, что Елена Петровна вела за спиной мужа бурную личную жизнь?

– Я точно это знаю, – твердо ответила женщина.

Как ни бился Анатолий Леонидович, ему не удалось поколебать уверенность свидетельницы в своих знаниях. Он не хотел действовать грубо и прямолинейно, предлагая ей деньги за изменение показаний, это был не его стиль. Он еще по работе в милиции хорошо знал, что результаты любого допроса на девяносто восемь процентов зависят от того, как формулируются вопросы и в какой последовательности задаются, недаром существует целая наука о тактике допроса. Наукой этой Анатолий Храмов владел весьма неплохо и широко применял свои умения в адвокатской практике. «Что ж, – подумал он, покидая квартиру свидетельницы, – это не последний шанс, будем пробовать дальше. Время грязных методов пока не пришло».

Часы показывали только половину девятого вечера, и Храмов подумал, что может вполне успеть нанести еще хотя бы один визит. Сев в машину, он позвонил по мобильному телефону еще по одному из продиктованных Дударевым номеров и договорился о встрече.

Через тридцать пять минут он вошел в подъезд и поднялся на третий этаж, а еще через час вышел на улицу крайне озадаченным. Такого поворота он не ожидал.

Без пяти одиннадцать Денис Баженов уже стоял в оговоренном месте встречи. Совершенно неожиданно он почувствовал, что боится. В течение нескольких часов, которые прошли с первой встречи с продавцом компакт-дисков и до нынешнего момента, он испытывал острое возбуждение от предстоящего приключения, казался себе умным, хитрым и сильным и совершенно не думал об опасности. Однако теперь, стоя в сумерках посреди грязного двора, он впервые почувствовал что-то вроде тревоги. Да, он плечистый, сильный и тренированный, он несомненно справится с продавцом дисков в случае чего, но кто сказал, что он придет один? И почему он раньше об этом не подумал?

Впрочем, может быть, он сам себя накручивает. Продавец тоже придет один, ему нужно присмотреться к Денису, чтобы убедиться, что это именно он – тот самый парень, который был тогда рядом с домом, где взорвалась машина. Он ведь тоже не может быть на сто процентов уверен, ему тоже необходимо проверить свои подозрения. Даже если он придет не один, совсем не обязательно, что его будут бить или что-то в этом роде. Денис старался себя успокоить, но получалось у него плохо. С каждой минутой, проведенной в ожидании, страх все больше овладевал им. Даже мелькнула постыдная мысль уйти отсюда, пока никто не пришел. Но мысль эту Денис Баженов от себя отогнал. Если он струсит, Артем больше никогда не сможет уважать его, а это равносильно катастрофе.

Продавец дисков появился около половины двенадцатого, когда стало уже почти совсем темно. Он был один, и Денису сразу стало спокойнее.