Экстрим по праздникам - Марина Серова

Приятно все-таки иногда вспомнить, какие мы в молодости были.

— А куда вы пленки выкинули? — спросила я, и сердце мое учащенно забилось. Может, их Колюня нашел, а может, еще кто?

— Так я их сожгла. Когда со старой квартиры переезжала, то все старье вытаскивала во двор и сжигала, чтобы сюда не тащить. У нас все соседи так сделать решили. Ну и кострище получился! А испортила я пленки по неосторожности: решила рюкзачок кожаный постирать, а они в нем были, я и не заметила. В общем, сначала я рюкзак в порошке стиральном на ночь замочила, а потом еще и на солнышке посушила. А когда все же пленки обнаружила, подумала, что фотографии с них все равно теперь не получатся. Вот я их в тот костер прощальный и бросила. Причем я так специально сделала: вдруг их кто чужой найдет, а сейчас что только не восстанавливают. Там ведь такие кадры были…

Я облегченно вздохнула и прикрыла глаза. Значит, Колюня блефовал. Не было у него никаких пленок, только одни фотографии. Это уже радовало. Оставалось теперь найти их у него и забрать.

— А много фотографий украдено? — уточнила я.

Марина быстро посчитала пустые странички и сообщила:

— Четырнадцать штук.

Если Коля отдал мне одну, значит, у него должно оставаться еще тринадцать.

Я надеялась, что они лежат у него дома.

— А кто к вам заходил за это время?

— Да кто ко мне может зайти? Толкачевы только и приходят. Это те соседи, про которых я вам говорила. Больше никто.

— А сами вы к ним в гости не ходите?

— Ну, ходила пару раз, да потом перестала. Как к ним ни приду, так выхожу с пустыми карманами. Вот прекрасно помню, что деньги оставались, а утром — пусто. Это Галька промышляет. Об этом весь дом знает, но все молчат. Я ей несколько раз говорила, что у меня деньги куда-то делись, а она глаза вылупит: «Ты что, Мариночка, не помнишь? Мы же вчера то покупали да это». К ним вообще с недавних пор никто не ходит. Галка — скотина такая, что просто ужас! Сплетница последняя. Всех грязью поливает. За глаза говорит одно, в Глаза абсолютно другое и при этом улыбается. Все у нее «мрази» да «твари». Сама, можно подумать, ангел. Но мне на нее абсолютно наплевать. Я про нее такие вещи знаю, что кому расскажи, так ее или посадят, или морду ей набьют. На нее столько народу зуб имеет! Да и у ее Колюни рожа тоже в пуху. Галька на работу, а Колька в магазин за пойлом и бабу какую-нибудь в дом сразу тащит. ,Ко мне сколько раз клеился, но он противный такой, тьфу. Сама Галька пару раз нарвалась на крупные неприятности, Один раз в гости двух парней зазвала, когда в магазин ходила. Я одного из них знаю — мы с ним в параллельных классах учились, его Димкой зовут, фамилию, правда, не помню. Я видела, как они с ней в дом заходили и как она около подъезда на шею им вешалась. Она вообще на молоденьких падкая. Но на этот раз ребята серьезные попались. Просто посидели у нее и ушли. Чего они вообще с ней увязались? Так она у них пластиковые карточки сперла и на следующий день обналичить пыталась. Они поутру обнаружили кражу и пришли сюда, но толком квартиру не помнили. Весь дом облазили, но ее не нашли и решили, что домом ошиблись. Пьяные были накануне очень. Это Гальку и спасло.

Марина говорила и с такой жадностью поедала пельмени, что поперхнулась и закашлялась. Я, перегнувшись через стол, постучала ее по спине. Она отдышалась, поблагодарила меня и закурила. Я слушала потрясающую историю дальше:

— Другая бы после такого тормознула, а эта все продолжает. Ей ведь плевать на все, тем более когда она пьяная. Может и по сумкам полазить, и по карманам. Но это только в том случае, если гость сильно напился. Бывает, она и на улицах знакомится, если видит, что человек при финансах или одет хорошо. Специально домой в гости приглашает и напаивает. На нее уже ив милицию пару раз заявление писали, но она все равно чистой из воды выходит.

Галька делает такое несчастное лицо, говорит, что ее незаслуженно оболгали, что все ей завидуют, а она женщина больная, но честно работает с утра до ночи на рынке и все такое. Что интересно — ей всегда верят.

— А почему же вы их в квартиру пускаете? — искренне удивилась я. — Вдруг они и у вас что-нибудь украдут.

— Да что у меня брать-то? Денег крупных у меня давно не было. Те, что зарабатываю, я сразу в магазине трачу — мне ведь есть что-то надо. А ценных вещей у меня мало — золото я все продала, в шмотки дорогие, которые я в свое время покупала, давно не влезаю, поэтому раздала их кому могла. Когда совсем тоска загрызает, одной пить уже невмоготу, то тогда я им звоню, и они приходят. Но только когда у меня деньги есть. За свой счет они никого никогда не поили. Даже если у самих деньги есть. А они у них всегда есть. Она ведь на рынке торгует. В прошлом месяце мебель мягкую купили, в позапрошлом центр музыкальный за десять с половиной тысяч.

А до этого холодильник привезли какой-то большой. Бабки наши во дворе видели, потом по дому растрепали. Да и выпивают они постоянно. На что, спрашивается? А я вам скажу, на что, — она продукты левые толкает. Ей их всякие сомнительные знакомые привозят, продают по закупочной цене, она сверху накидывает и продает как хозяйский товар. А разницу себе в карман.

И ни разу не попалась! Даже хозяин ее об этом не знает. Вот так надо уметь!

Марину развезло. Она размахивала руками и время от времени роняла зажженную сигарету на пол. Я думала о Толкачевых. Ну что за люди! Как таких земля носит? Столько гадостей наделали, и до сих пор им хоть бы хны. Действительно, уметь надо.

— А как вы думаете, могли они у вас фотографии украсть?

— Зачем они им? Если только Колька взял, перед сном в туалете посмотреть. Насколько я знаю из его пьяной болтовни, то он со своей женой спит раз в полгода. А она, наверное, от недостатка мужской ласки с ума сходит, раз такие вещи творить начала.

У нее и семья-то приличная: мать работает главбухом на каком-то предприятии, отец покойный тоже в советские времена какую-то хорошую должность занимал. Вроде, Галька говорила, главным инженером был. Правда, наверное, что в семье не без урода. Вернее, не без уродки.

Глава 7

Я приехала домой, раздираемая чувствами и эмоциями. Теперь мне еще сильнее хотелось встретиться с семейкой Толкачевых. Эти негодяи наверняка увидели у Марины фотографии и вместе решили содрать деньги с Лины. Тянуть со встречей я не хотела, поэтому решила, что поеду к ним сегодня же вечером, ведь Галина на этой неделе не работает, как сказал мне «Вася» — Колюня. Так что дома будут они оба. Я была на сто процентов уверена, что затея с шантажом родилась в дурной голове Колюниной супруги. Явно она генератор идей в их семье, а Николай выполняет ее поручения, типа встретиться с Линой и потребовать у нее деньги, позвонить по телефону и попугать беременную женщину.

Ума у них хватает только на такие подлости. У меня от возмущения аж во рту пересохло!

Я зашла на кухню, достала из холодильника пакет молока и залпом выпила целый стакан. Заболеть ангиной я не боялась — с детства пила ледяное молоко и чувствовала себя прекрасно.

В это время на кухню зашел Арсен. Он выглядел как огурчик. Вероятно, хорошенько выспался.

— Вернулись уже, Женечка?

— Да, только что. Что тут у вас новенького? Где семья?

— Лина Баграма спать укладывает. Мне звонил Бойко, начальник отдела снабжения. Так вот, он сказал, что этикетки для подделки заказали в типографии от нашего лица, для наших нужд.

— Это как? — не поняла я.

— Ну, кто-то позвонил в типографию, сказал, что нам очень срочно нужны этикетки для вина. Дескать, часть тех, которые они нам сделали, случайно намокла, и теперь, дабы не получить по мозгам от начальства, то бишь от Бойко, надо срочно допечатать пятьсот штук. Обычно этикетки печатают для завода по несколько тысяч. Платим мы за работу по безналу раз в месяц. А за допечатку звонивший предложил заплатить наличными и сразу. В типографии согласились. За этикетками явился какой-то молодой человек, заплатил и уехал. Директор типографии случайно докопался до этого.

— А что за молодой человек? — поинтересовалась я.

— Никто его раньше не видел. Он сказал, что у нас новенький и что неприятность с порчей этикеток произошла по его вине.

— А в типографии что, так сразу все и кинулись выполнять его заказ? — недоверчиво поинтересовалась я. — Может, он чей-то знакомый?

— Милая Женя, это работа пары часов, ведь в типографии есть все необходимое для повторения тиража. Заказчик предложил «живые» деньги. Вот ему и сделали.

Кому же не хочется подзаработать? С директором типографии я разговаривал. Тот, кто это сделал, уже уволен.

— А что с бутылками?

— Там вообще темный лес, — вздохнул Арсен. — Никто ничего сказать не может.

Обэпники на заводе работают и тоже ничего толкового от «стеклодувов» добиться не могут.

После этого разговора я подумала, что пора позвонить Наташе и узнать, нет ли чего новенького у нее.