Экстрим по праздникам - Марина Серова

— Какая она, на хрен, террористка!

У нее на морде написано, что она дура деревенская. Да не переживай ты! И прекрати хватать меня за руку. Можно подумать, что ты меня плохо знаешь. Меня же ничего не берет. Значит, у меня ангел-хранитель хороший. Кстати, поставь чайник, кофе попью, а то я спать почему-то захотела.

Смотри-ка, фотоаппарат. Какой симпатичный! А наш как раз сломался, вот и покупать не надо. Вроде бы у нее больше ничего нет. Наверное, вещи в камере хранения оставила. А интересно, к кому она приехала?

— Ты даже не спросила! — ужаснулся Коля. — А вдруг она к Серегиной жене приехала? Она же говорила, что к какой-то родственнице, и вроде на их окна смотрела. Их сроду дома по ночам нет, все по клубам да казино мотаются. Если мы с их родственницей что-нибудь сделаем, то нам конец. Серега нас с потрохами сожрет.

— Да брось ты ерундить! Волков бояться — в лес не ходить. Серега ни о чем не узнает. Сделаем так, как будто у нее на лестнице все сперли. Сколько раз с рук сходило, и вот именно сегодня нам не повезет? Чепуха, не верю. Да не трясись ты так, мужик называется! Кстати, чего она там затихла-то? Надеюсь, не крякнула. Вот покойников нам здесь точно не нужно.

Хотя говорят, что покойники — к деньгам.

Я нажала на ручку сливного бачка и, подождав секунд десять, бодрым шагом вышла из туалета.

Толкачевы сидели за столом и готовили себе кофе. Моя сумка с пакетом висели на прежнем месте в коридоре. Естественно, ничего ценного в них уже не осталось. Все, вероятно, уже лежало в кастрюлях. Мимоходом я глянула в зеркало — выглядела я просто прекрасно. Это сразу заметили Толкачевы. Галя осторожно спросила:

— Вам лучше стало? Вы, кажется, протрезвели.

— Я себя прекрасно чувствую, как будто и не пила, — заверила их я. — Ну, продолжим?

По удивленно-недовольной физиономии Галюни я поняла, что ожидали они совсем другого. Наверное, надеялись, что я выйду из туалета, держась за стену, и слабым голосом попрошусь спать. Не дождетесь. Гулять, так гулять!

— Вы что, совсем не хотите спать? — поинтересовался Коля.

— Ну что вы, я теперь до утра могу просидеть. У меня такой организм странный.

Могу очень много выпить, прямо с ног валиться буду, а пройдет несколько минут, и я снова как огурчик. Я же из Сибири! Нас, сибиряков, ничего не берет! У нас там у всех ангелы-хранители очень хорошие.

Я победоносно посмотрела на Галюню.

Выглядела она не очень.

Теперь я понимала, чем вызвано такое беспокойство с их стороны — лекарство начало действовать в обратную сторону, и у супругов буквально слипались глаза. Поэтому они и решили выпить кофейку. А тут еще я появляюсь — трезвая, как стеклышко. Когда я сказала про ангела-хранителя, Галя заволновалась и посмотрела на мужа.

Колюня прислонился к стене и с отсутствующим видом взирал на все происходящее. Галюня упавшим голосом произнесла:

— Лина, а; может, вам домой пойти?

Мы что-то спать захотели.

Я возмутилась:

— Вот уж здравствуйте! Мне ж идти некуда, и дома у меня в этом городе нет. А вы обещали оставить переночевать. Нет, так не годится! Я, кстати, есть захотела. А вы все съели, пока я по туалетам бегала. Могли бы оставить немножко.

Я залезла в холодильник и, полазив по кастрюлям и тарелкам, достала масло, сыр, копченую кету и оставшуюся колбасу. Взяла хлеб из хлебницы и села за стол делать бутерброды. Коля стекал на пол по стене.

Галюня почти валялась на столе — ни руки, ни ноги ее не держали, но от моего произвола у нее от удивления глаза полезли на лоб:

— Не слишком ли наглеешь, девка, а?

Она хотела встать со стула, но у нее это не получилось. Вот и славно! А мозги у обоих останутся ясными еще какое-то время, и это мне на руку. Что ж, вперед, Охотникова!

— Ну что, господа Толкачевы, как вам фотоаппарат — понравился? А то ведь у вас нет, фотографировать нечем.

— Что ты плетешь, дура? — еле ворочая языком, подал голос Колюня.

Я вскочила со стула и нанесла Коле сокрушительный удар в челюсть. Он рухнул на пол вместе с табуреткой, и больше я его не слышала до конца вечера. Парень мне особо и не был нужен.

— Ты что делаешь?! — вякнула Галюня и тоже хотела было вскочить, но я схватила ее за плечи и практически без применения силы усадила на прежнее место.

— Не надо дрыгаться. Ну что, Галчонок, побеседуем? Или как? Может, тебя сразу в милицию сдать за все твои проделки? За то, что ты воровством промышляешь… У меня-то деньги и вещи ведь сперла, а? А еще за то, что вы с супругом одну женщину шантажировать надумали.

— Тебе чего от меня надо? — хмуро спросила Толкачева. Она даже и не думала оправдываться.

Я решила сразу взять быка за рога:

— Мне нужны фотографии, которыми вы шантажируете Лину Кечаян. Если ты мне их сейчас не отдашь, то пеняй на себя.

Галя весьма правдоподобно возмутилась:

— Какие фотографии, какой шантаж!

Да за кого ты меня принимаешь, сопля малолетняя, дура недоделанная!

Я врезала и ей — раскрытой ладонью по уху — весьма болезненный, но быстро приводящий в чувство прием. Она охнула и схватилась руками за голову.

— Это за соплю и дуру, — сообщила я и предупредила:

— Следующий раз будет хуже.

— Я вот сейчас милицию вызову, посмотрим, кому хуже будет! — затряслась от злости Толкачева.

Я достала из кармана диктофон и, перемотав на начало, нажала на кнопочку воспроизведения. Услышав голос супруга, Галя замерла и сразу сжалась. Я дала ей возможность послушать наш разговор с Колюней на лавочке от начала до конца, а потом спросила:

— Интересно, правда? Можешь милицию вызывать. Некоторым тоже будет очень интересно послушать это и приобщить пленочку к уголовному делу. Например, следователю. За шантаж статья есть. Ты не знала?

— К какому уголовному делу, что ты несешь? У тебя нет доказательств, тебе никто не поверит!

Я достала другое записывающее устройство. Не зря же я втыкала «жучок», сидела в прокуренной кухне и терпела общество двух пренеприятнейших людей целый вечер. Теперь моя очередь подпортить им настроение. Мы вместе с Галюней послушали разговор, который происходил на кухне, когда я находилась в туалете. Она нагло ухмыльнулась:

— И что теперь? Да сто человек подтвердят, что в этот вечер я находилась в гостях. Ты ничего не сможешь доказать.

Я недобро улыбнулась. Хорошо, не хотите по-хорошему, тогда уберем вазелин.

Я взяла в руки свой мобильник, потыкала для вида кнопочки и заговорила в трубку:

— Алло! Это Дмитрий? У меня есть информация о том, где и при каких обстоятельствах вы лишились своих пластиковых карточек, а также наличных денег. Хотите приехать? Отлично. Можете записывать адрес: улица .

— Подожди! — Галя из последних сил приподнялась со стула, но я так грозно на нее посмотрела, что она немедленно плюхнулась обратно.

Я сделала вид, что отключила мобильник и вопросительно на нее посмотрела.

— Подождите, я сделаю все, что вы хотите. — От волнения Толкачева опять перешла на «вы». — Может, вам нужны деньги?

Я отрицательно покачала головой:

— Мне не нужны твои поганые деньги.

Ведь не исключено, что ты мне отдашь не те деньги, которые заработала горбом, стоя за прилавком, а те, которые у кого-нибудь украла. А мне ворованных денег не надо.

Повторяю еще раз: мне ничего от тебя не нужно, кроме фотографий Лины Кечаян.

Где они?

Галя наморщила лоб:

— Если честно, то я толком и не знаю.

Колька вчера на встречу с ней ездил, а потом куда-то их положил. Я у него и не спросила. Надо поискать.

— Так иди и ищи! Я не собираюсь тут с тобой до утра рассиживаться, — скомандовала я.

Она резко вскочила со стула и.., рухнула обратно. Встала опять, но уже потихонечку, держась руками за стол, потом за стенку и на подкашивающихся ногах поковыляла в комнату. Я последовала за ней.

В комнате Галина принялась лазить по шкафам и полкам. Я села на диван и стала наблюдать за процессом поиска. Шатаясь и передвигаясь от одного шкафа к другому, выкидывая все содержимое прямо на пол, Галюня нашла наконец знакомый мне конверт.

— Этот? — спросила она заискивающим голосом, протягивая его мне.

— А то ты не знаешь! — раздраженно буркнула я, думая о том, что мне придется делать дальше, если вдруг фотографий окажется меньше. Они ведь могли и подстраховаться, разложить их по нескольким конвертам. Но снимков было тринадцать, и я успокоилась. Положила конверт в карман пиджака, встала и направилась в коридор.

Галя поплелась за мной.

— Подождите, а вы разве не отдадите мне записи наших разговоров?

— А зачем? — равнодушно спросила я.

— Как зачем? — Галя присела на краешек журнального столика. — А где гарантии того, что вы не отнесете пленки в милицию или еще куда?

Я усмехнулась:

— Гарантий никаких, разве только мое честное слово. Но у меня есть подозрение, что о честности ты и не слышала. Поэтому просто надейся, что все обойдется. Кстати, а где мои вещи: фотоаппарат и деньги?