Генерал Кононов. Том II - Константин Черкассов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Генералы Жиленков и Малышкин были такого же мнения. Они сказали, что Освободительное Движение нуждается не в белых генералах, а в советских генералах, в советских офицерах, в советских крупных и малых политработниках, в советской интеллигенции. И что большинство людей из этих групп, несомненно перейдет на сторону Освободительного Движения. Без их участия на стороне Освободительного Движения победа над Сталиным совершенно невозможна и даже немыслима.
Кононов, безусловно, понимал все это, но все же выразил мнение, что ген. Краснов и сам понимает, что его имя и теперь уже используется большевиками отнюдь не в пользу Освободительного Движения и что он, Кононов, уверен, что ген. Краснов ради казачества и России, которую он беззаветно любит, сам постарается, чтобы во главе казачества официально стал человек из новых, бывших советских, как, например, Походный атаман Казачьего Стана ген. Доманов; но старого казачьего вождя ни в коем случае не следует обходить, — это будет для него большим и незаслуженным оскорблением. С ним нужно встретиться и выяснить его точку зрения и его позицию. Кононов также сказал, что ген. Краснов имеет большие связи на верхах немецкой власти и благодаря этому может помочь легче и скорее вырвать казачество из рук Розенберга.
Власов и его окружение с этим согласились, но Власов заметил, что он уверен в сопротивлении гитлеровцев тому, чтобы казачество возглавил кто-либо из новых, «советских», а поэтому, чтобы не раздражать гитлеровцев, будет необходимо хотя бы временно возглавить казачество кем-нибудь из казачьих генералов-эмигрантов, но так, чтобы это лицо было мало известно на «той» стороне.
«Придется как-то спрятать наших «белобандитов», — шутя сказал генерал Малышкин.
«Да, уж пока будем зависеть от наших «союзничков», пожалуй придется так и делать», — согласился с шуткой Малышкина Андрей Андреевич.
«Мы не можем допустить, — серьезно сказал Власов, — чтобы «там» кто бы то ни было думал, что Освободительное Движение в своих рядах имеет людей, стремящихся к мести за старые обиды. Никакой мести тем, кто откажется защищать власть преступника Сталина, кем бы он ни был и какую бы роль ни играл в Советском Союзе. Вот — наш лозунг!»
Кононов рассказал о встрече со старыми казачьими генералами. Рассказал все о «стариках-умницах».
При упоминании имени ген. Шкуро все замахали руками, а ген. Жиленков, расхохотавшись, сказал, что если уж в самом деле захотеть пугнуть советское командование, то обязательно нужно назначить ген. Шкуро главнокомандующим.
«Да, уж этого «белобандита» придется прятать подальше всех! — смеясь загрохотал своим басом Власов. Потом, задумавшись на минуту и сделавшись серьезным, добавил. — А жаль, симпатичный человек Андрей Григорьевич».
Конечно, о кандидатуре ген. Шкуро в возглавители казачества и говорить не приходилось, но кандидатуры генералов Татаркина, Науменко и Ляхова Власов принял во внимание.
Затем Кононов передал Власову приветствие от генерала фон Панвица и рассказал об этом замечательном немце. Уверенно заявил, что Панвиц будет искренно во всем содействовать.
Власов, приняв с благодарностью приветствие Панвица, спросил:
«А понимает ли генерал Панвнц, что если присоединение казачества к Организованному Освободительному Движению произойдет, то, в таком случае, ему и всем немцам придется немедленно расстаться с казачьим корпусом?»
«Не об этом Панвиц волнуется, Андрей Андреевич. Поверьте, это очень умный и честный человек. Он прекрасно понимает, что казачество, которое он беззаветно полюбил, равно как и его собственное отечество, может быть спасено только при правильном ведении политики Освободительным Движением. Поверьте, ради этого он согласен будет на все!» — с жаром проговорил Кононов.
«Дай Бог, дай Бог!» — согласился Власов.
«Передайте ему, Иван Никитич, мой большой русский привет и скажите, что свободная Россия не забудет его и других подобных ему немцев», — поблескивая стеклами больших роговых очков, торжественно сказал Власов.
Деловой разговор кончился тем, что Власов пришел к решению искать контакт с ген. Красновым. Кононову поручалось посетить Казачий Стан, встретиться с ген. Домановым, обо всем его информировать и выяснить его точку зрения.
Хорошо познакомившись с сотрудниками Власова, Кононов пришел к твердому убеждению, что Освободительное Движение возглавлено достойным руководством — людьми, знающими правильный путь к победе над врагами Отечества. Об огромнейшем авторитете Власова в Красной армии говорить не приходилось. Ген. Малышкин тоже был крупным и известным советским военачальником. Ген. Трухин крупный работник Ген. штаба Красной армии и преподаватель Военной академии, был также известен и популярен в Красной армии. Ген. Жиленков был крупным советским партработником. Чем выше и ответственнее должность занимало лицо на «той» стороне, тем, естественно, оно становилось более ценным, с политической точки зрения для Освободительного Движения.
Важно было, чтобы в руководстве были люди хорошо известные «там» и способные повести за собой людей «тамошних». А такими в руководстве Освободительного Движения были все. И каждый мог повести за собой определенную группу людей в СССР. Например ген. Жиленков занимал должность секретаря Ростокинского райкома партии в Москве. В его районе проживало 400 тысяч жителей, из которых было 18 тысяч членов компартии. Его знала вся партийная верхушка среди которой он имел много верных друзей.
Погостив два дня у Власова, Кононов обнадеженный и обрадованный событиями на верхах Освободительного Движения, двинулся в обратный путь на Балканы.
* * *Этим же летом 1944 г. Батько вновь посетил нашу сотню. В это время нашей сотне пришлось стоять на отдыхе в селе Лужани.
Кажется, около месяца нам посчастливилось как следует отдохнуть и насладиться всеми прелестями балканского лета. Время пребывания в этом живописном небольшом селе, с протекающей через него речушкой или, вернее, просто большим ручьем осталось у казаков нашей сотни самым лучшим воспоминанием из всей нашей жизни, проведенной на Балканах.
Помнится мы купались в ручье и купали там своих дорогих неразлучных друзей-коней в свежей прохладной воде.
Вечерами, после легкой службы, мы пели наши казачьи песни и танцевали с хорватскими девушками, временами забывая об ужасах войны.
В один из этих дней, комсотни, выстроив всю сотню, сказал нам, что сейчас приедет командир бригады.
«Батько заскучался за нами, хочет повидаться», — закручивая усы сказал он.
Через минуту подъехала знакомая нам легковая машина.
«Здравствуйте, мои славные сыны!» — громко поздоровался Кононов.
«Здравия желаем, господин Войсковой старшина!» ― как всегда дружно поздоровались мы.
«Вот это здорово, как это так поздравили меня, сыночки. Что же вы, славные, не видите, что Батько произведен в полковники?» — деланной обидой шутливо сказал Кононов.
Тут только мы заметили, что на погонах Батьки прибавилось еще по одной звездочке. Хотя Батько и шутил, но мы очень смутились своей оплошностью.
«Ну, ну, я шучу, сыночки. — весело улыбаясь продолжал Кононов, — тут вот сейчас у нас очень большая неприятность получилась. Подъезжаем мы это к вашему селу, а дорогу всю запрудили куры, гуси, утки, овцы, коровы и прочая тварь. Эти проклятые капиталисты развели столько разной твари, что доброму человеку и проехать негде.
Благодать у нас на Родине, — хоть шаром покати. Наш «дорогой отец народов, товарищ Сталин» со всей колхозной системой так хорошо позаботился, что черта с два хоть одну курицу на дороге встретишь. Кругом полный порядок. Везде чисто и на улицах, и в магазинах, и в желудках», — сверкая глазами к лукаво улыбаясь закончил Кононов.
«Батько, видать югославы тоже чистоту навести у себя захотели вот поэтому и поперли к товарищу Тито, чего уж на них обижаться», — так же шутя и со смехом говорили казаки.
«Ничего, сыночки, пускай чистят. Сталин их потом так подчистит, что они не только с пустыми желудками останутся, но и с голой з… Их советская власть научит, как свободу любить».
Пошутив, Кононов стал говорить с нами серьезно и представил нам приехавшего с ним офицера-пропагандиста РОА, бывшего в чине капитана. Фамилию его, к сожалению, не помню. Но хорошо помню, что все мы были очень довольны его весьма обстоятельным докладом, правдиво осветившим международную обстановку и последние события на фронтах.
В речи докладчика чувствовалась независимость от пропаганды немцев и он без всяких обиняков откровенно рассказал о печальных для немцев событиях на фронтах.
Касаясь Освободительного Движения, он неоднократно и недвусмысленно подчеркнул, что Движение преследует нежелательные для «некоторых» немцев цели, но что эти «некоторые», рано или поздно, вынуждены будут изменить свою политику по отношению к Освободительному Движению Народов России.
