Время перемен - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Простите, товарищ Аксенов, имя-отчество ваше запамятовал, – признался Николаев, обращаясь отчего-то на вы, хотя прежде «тыкал». Я, все-таки, помоложе буду.
– Владимир Иванович зовут, можно просто Владимир.
– Не, просто Владимиром нельзя, не положено, – хитренько посмотрел на меня Иван Афиногенович.
– С чего вдруг? – удивился я.
– Как с чего? Вон, сами посмотрите. – Николаев полез в стол и вытащил оттуда книжечку «Телефонный справочник ВЧК РСФСР». Открыв страницу, ткнул пальцем: – Вот, извольте – начальник ИНО – тов. Аксенов, звонок через коммутатор43-11. Был я как-то на совещании в губчека, Есин сказал: «Владимир-то наш далеко шагнул, начальником разведки всего чека стал».
Я посмотрел входные данные – издано в январе этого года. Полистал – а тут весь руководящий состав ВЧК Советской России, по всем губерниям, с фамилиями, номерами кабинетов и с телефонами. Хотя бы гриф «ДСП» могли поставить. Нужная вещь. Надо и себе такой взять, чтобы не выяснять каждый раз номера телефонов.
– Владимир Иванович, вы к нам по делу приехали, или так, родню навестить? – поинтересовался Николаев. – Вроде бы, – пожал он плечами, – у нас не заграница, чего разведке-то в наших краях делать? И шпионов особый отдел ловить должен.
– Да я по другому вопросу, – улыбнулся я, вытаскивая из портфеля мандат, подписанный Лениным. – Велено мне посмотреть – как в нашей губернии дела идут, какие заботы, а потом Председателю Совнаркома рассказать. Как народ при новой экономической политике поживает?
– Ну, что тут сказать? – раздумчиво сказал Николаев, осторожно возвращая мне удостоверение. – Ежели, сам товарищ Ленин интересуется, дело хорошее. Но ведь каждый только со своей колокольни видит, верно? Вот скажите, товарищ Аксенов – а на хрена нам все это?
– Что именно? – не понял я.
– Весь нэп этот, эти налоги. У меня брат в деревне, я ему свой пай земли отдал. А как ему налоги платить, если у него лошади нет, пахать на чем? А у соседа две лошади. А налог что моему брату, что соседу положили, одинаковый. И как быть? Вон, губисполком нас отсюда турнуть собирается – мол, буфет хотят снова открыть. Вон, уже и начальству в Москву отписали – дескать, ввиду новых обстоятельств, просим передать служебное помещение в распоряжение исполкома.
– Так ведь трасчека без помещение не оставят, верно?
– Без помещения-то не оставят, но дело не в этом, – поморщился Николаев, разливая чай по жестяным кружкам. – Будут тут всякие пиво жрать, шампанским запивать, бутерброды с колбасой да икрой харчить, как в старые времена.
– Иван Афиногенович, а чем плох буфет? – заступился я за губисполком, осторожно дотрагиваясь до раскаленного края жестянки. – Народ разный ездит, и не только буржуи. Я вон, от самой Москвы до Череповца проехал, нигде нет ни ресторанов, ни буфетов, а кушать-то хочется. Бабки на перронах картошкой торгуют, лепешками, но у них цены такие – последние штаны снимут. (Про цены я малость соврал, но это для пользы дела.) Понятно, не каждый пассажир бутерброд с икрой купить сможет, но кроме икры-то еще и пирожки будут, яйца, да хоть и простой хлеб. И народ поест, и губисполком копеечку заработает. Чем плохо?
– Ну, буфет ладно, черт с ним, тут вы правы, надо и простому пассажиру где-то перекусить. Но я о главном. Мы для чего революцию-то делали? Для новых буржуев? Я же в уезд летом семнадцатого вернулся, мы землю делили, от счастья плакали. Думали – царя скинули, теперь сами заживем, работать только на себя станем, никаких тебе продразверток. В восемнадцатом в трансчека служил, потом на Юденича ходил. Ладно, думаю, сражаемся, армию кормить надо, продразверстку потерпим, но вот белых побьем, заживем. Пусть еще не всех разбили – и с Польшей еще мир не заключен, с финнами война вот-вот будет, но своих-то побили. Ну, когда же крестьянину льгота выйдет?
– Так чем же новая-то политика не льгота? – парировал я. – Налог все-таки, не продразверстка, едва ли не вполовину меньше. Тогда подскажи, Иван Афиногенович, как же нам дальше-то жить? Согласен ведь, что налоги нужно платить?
– Согласен, без налогов-то государству никак, – вздохнул Николаев. – Но на хрен буржуев опять на шею сажать?
– Правильно рассуждаете, товарищ Николаев, без налогов самого государства не будет. Ни армию не на что содержать, ни нас с вами. Да и детишек учить надо, и все прочее. А теперь, давайте подумаем. Когда-то крестьянин натуральным хозяйством жил – и одевался, и ел от того, что сам добывал. Но даже тогда надо было князю с дружиной долю отдать, а иначе татары да немцы сожрут. А теперь? И соль покупать нужно, и железо, и штаны с рубахами, да и все прочее. На лавке, как в прежние времена, мало кто спит, кровати нужны. И где все взять?
– В городе, где же еще? – пожал плечами Николаев. – Были бы деньги. А в городе шиш с маслом, а не товары.
– Вот-вот. Где заводы наши, где фабрики? Все стоит, не травой, а кустами все поросло, восстанавливать надо. За границей покупать, так денег у нас нет. А буржуй, он хоть что-то да сделает – мастерскую, чтобы штаны шить или обувь тачать, Вон, надо хотя бы чернила самим делать, а то мы их из-за границы возим. Опять-таки – мебель, одежду, что-то по мелочи, но самим производить. Немного, но хоть что-нибудь буржуй нам с вами и даст, а государству налоги. Опять-таки, народ с фронта возвращается, работы нет, а так, хоть какие-то рабочие места.
– С мастерскими, да всякими дельными штуками я согласен. Но ведь открывают-то рестораны всякие, парикмахерские, да прочую ерунду, – усмехнулся Иван Афиногенович. – Мы что, без ресторанов не проживем?
– Так начинать-то с чего-то надо, верно? – хмыкнул я. – А кафе всякие, да рестораны с парикмахерскими гораздо проще открыть, чем какую-нибудь булочную, или сапожную мастерскую. Но в том же Череповце десять ресторанов не откроют,
