Одержимость романами - Кейтлин Бараш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта девушка подходила ему по возрасту и была симпатичной, а на фотографиях казалось, что они по-настоящему влюблены, поэтому я вышла из ванной, решив переспать с как можно большим количеством парней. Почему бы не начать прямо тут, на вечеринке? Я начала спускаться по лестнице, намереваясь присоединиться к потному скоплению извивающихся тел, но роковым образом промахнулась мимо ступеньки и опрокинулась назад, карикатурно подпрыгнув на пролете. В последующие дни моя правая ягодица стала черно-синей, затем фиолетово-желтой, и в итоге на ней образовалась настоящая вмятина, будто зефир не может вернуть форму после того, как на него надавили.
Это был недостаток, но я превращу его в силу: в лучшую историю.
Переезд в Австралию на первом курсе – за десять тысяч миль от всех, кого я знала, – позволил мне наконец воплотить эту историю, придумать лучшую версию себя. Окрыленная вновь обретенной свободой, я непринужденно рассказывала парням в барах, что эта вмятина на заднице от того, что меня очень, очень сильно отшлепали. Удивительно, но мне верили. Эта информация вызывала у них одновременно отвращение и похоть, а потом я добавляла, что согласна трахаться без презерватива, потому что у меня нет яичников и я не могу забеременеть. У многих после этого глаза вылезали из орбит.
И вот после короткого обмена результатами последнего теста на ЗППП мы приступали к делу – в переулках, испещренных рекламными граффити в Мельбурне, в общественных парках Тасмании, где пахло эвкалиптом и кенгуриным пометом, в стерильных номерах высотных отелей в Сиднее, в палатке в четырехстах ярдах от Улуру[19] на восходе солнца, под палубой рыбацкой лодки в Байроне, над палубой гоночной яхты в Брисбене, внутри гамака на островах Уитсандей. Я вела блокнот, в котором записывала все их имена, позы, которые мы пробовали, и сколько оргазмов я испытала. Я также записывала, откуда они, сколько им лет и что я чувствовала: радостно или грустно мне было после секса и наших разговоров. Это была удивительно разнообразная коллекция данных.
Когда имя Адама высветилось в телефоне летом перед старшими курсами университета, через несколько месяцев после моего возвращения из Австралии, мне вдруг стало очень трудно дышать.
«Я думал о тебе, – написал он. – Я в Нью-Йорке, хотел предложить тебе выпить кофе».
Я не стала посылать его или спрашивать, почему он вдруг объявился сейчас, спустя столько лет. Вместо этого написала: «Я тоже думала о тебе».
«Я никогда не переставала думать о тебе, – осталось за скобками. – Ты разрушил меня, – осталось за скобками. – Спасибо, что дал мне пищу для творчества», – осталось за скобками. Как оказалось, Адам был первым несчастьем, которое случилось со мной, а операция – только вторым.
И вот мы выпили кофе. К тому времени мне был уже двадцать один год, я стала женщиной и надеялась, что Адам это поймет. Я сидела напротив него и любовалась его лицом, по-прежнему красивым и ухоженным, но уже не столь похожим на диснеевского принца, более живым; он даже отрастил бороду. Она ему шла. Адам спросил об учебе, о моем творчестве. «Отлично, отлично, все просто отлично», – тараторила я, а позже, возле кафе, когда он попытался поцеловать меня, я отстранилась и сказала, что мне очень жаль, но мне пора, у меня свидание. Я всегда была слишком доступна для него, слишком стремилась приспособиться, поэтому с этого момента я намеревалась доказать, что всегда буду немного недосягаемой. Это был мой единственный рычаг влияния, и я надеялась, что это подстегнет его продолжать писать мне, продолжать хотеть. Рост по экспоненте – простая математика.
Никакого свидания у меня, конечно, не было. В тот вечер я вернулась домой и написала еще один рассказ о нем, первый их тех, которые позже опубликуют; он был пронизан яростью и тоской.
«Как свидание? – написал он на следующий день. – Мне стоит волноваться?»
«Да», – просто ответила я.
Адам никогда не упоминал о своей девушке, но я знала – она была рядом, негласная, невидимая, и это делало саму идею о нас вдвоем особенной, недопонятой, выходящей за рамки морали. В течение нескольких дней мы обменивались игривыми сообщениями, в которых я часто рассказывала о своих многочисленных сексуальных приключениях с мужчинами, которые не были им.
Но однажды ночью я почувствовала себя слабой и перестала играть в эту игру. Я позвонила ему по «Фейстайму» и попросила объяснить, почему мы так и не стали кем-то большим друг для друга. Когда-то давно я убедила себя, что его решение не спать со мной было продиктовано заботой. Но не так давно я начала подозревать, что я, должно быть, чем-то отталкивала его, он не считал меня ровней. Только игрушкой, которую можно выбросить. И все же я надеялась, что он скажет: «Наоми, я ошибался; ты особенная; мне нужна только ты». Несмотря на то что Даниэль снова и снова повторяла мне, что я заслуживаю лучшего (неужели?), я все еще хотела, чтобы он желал меня.
Теперь, когда мужчина решает заняться со мной сексом, я благодарна и торжествую. Смотрите – он меня хочет. Смотрите – это мой трофей! Если же мужчина решает заняться со мной сексом во второй раз, я думаю: «О, странно, ну ладно», а затем запускаю таймер.
– Думаю, мы заинтриговали друг друга, – предположил Адам. – Вот и все.
– Ты прав. Так и есть, – сказала я, и на этом все.
Я так описала наши отношения и их конец, как если бы они имели значение для обоих. И тем самым закрыла эту главу для себя.
* * *
Скрежет поезда – плохая замена контрабасу, фортепиано, саксофону, барабанам – на подъезде к «168-й улице» выталкивает меня из прошлого в настоящее. Спонтанное решение посмотреть видео Адама вылилось в получасовое пролистывание архивов его «Инстаграма». Я могла бы давно заблокировать его, но мне нравится иметь доступ к
