Запасной мир - Дроздов Анатолий Федорович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я скоро!
Сообщив гостям новость, я поручил им Мирку и забежал в дом, где захватил медицинскую сумку. Есть у меня такая: Тибби сшил. На клапане, как положено, красный крест. Аппликацию делала Салли, а после спрашивала, что она означает…
К дому Оливера мы доскакали вмиг. Лэнс увел коней, а выбежавшая Мэгги повела меня в дом. Я удивился, что этим занимается кухарка, но забивать голову не стал. Не наше дело.
Покои Бетти размещались неподалеку от отцовских. Меня там ждали. На столике у кровати стоял тазик с водой, лежало полотенце и присутствовал подсвечник. Пока я мыл руки, Мэгги зажгла свечи. Как только я закончил, она взяла подсвечник и направилась к кровати. Толковая у Лэнса жена.
Бетти выглядела неважно. Красные пятна на щеках, мутный взгляд и обметанные губы. Я положил ей ладонь на лоб. Она вздрогнула. Когда у человека жар, прикосновение прохладной руки болезненно. Так… Температура под сорок. Точнее не определишь, градусника у меня нет. Имплант такой функцией не обладает. Я склонился над больной.
– Покажите язык!
Она высунула его на всю длину. Обложен. Я сделал знак Мэгги приблизиться.
– Теперь откройте рот и скажите «А-а!».
– А-а…
Горло красное, но налета нет. Ангина? Похоже, но лучше проверить.
– Снимите с нее рубашку!
Мэгги метнула в меня возмущенный взгляд.
– Делай! – приказала Элизабет.
Голос у нее был слабым, но твердым. Правильно. Не хватало, чтоб кухарки указывали доктору, епть!
Мэгги поставила подсвечник и оттерла меня в сторону. Рубашку она снимала, загородив хозяйку спиной. Я усмехнулся. Чего я там не видел? Мэгги закончила и отступила. Бетти сидела, опираясь на подушку, укрытая одеялом до пупка. Выглядела она смущенно. Ну да, здесь носят платье под горлышко и подолы до земли. Оголиться перед чужим мужчиной – срам. Но я врач. Типа… Я разглядел девичью грудь капельками и мелкие конопушки на плечах. Ребенок…
Шагнув ближе, я приложил ухо к груди девушки. Стетоскопа у меня нет – не оказалось в коробках. Да и зачем он? Самому себя слушать?
– Дышите, черра!
Она подчинилась. Так, хрипов нет.
– Повернитесь ко мне спиной!
И на спине у нее конопушки. Забавно.
– Дышите! Все. Можно одеваться.
Пока Мэгги хлопотала, я достал пузырек – специально пересыпал в него пилюли из блистеров – и вытряхнул на ладонь парочку.
– Держите!
Мэгги подставила руку.
– Одну принять сейчас, запив водой. Вторую – завтра утром. В остальном – обильное питье и покой. К вечеру больной станет лучше, но пусть лежит. Завтра можно вставать. Пилюли выпить обязательно. Все.
Я поклонился и, сунув пузырек в сумку, вышел. В коридоре меня перехватил Лэнс.
– Съёрд просил зайти.
Я вздохнул и отправился с ним. Оливер встретил меня в постели. Он лежал и, облокотившись на подушку, что-то черкал в толстой книге. Увидев нас, отложил ее в сторону.
– Как Бетти? – спросил с ходу.
– Поправится. Я дал ей лекарство. У нее простуда, вызванная воспалением горла. Даже странно: в жару…
– Выпила ледяной воды, – вздохнул съёрд. – Предупреждал я Мэгги. Не смогла отказать. Теперь пусть ухаживает!
«Вот оно что!» – подумал я.
– Поскольку я здесь, то следует осмотреть и вас, съёрд!
Оливер кивнул. Лэнс стащил с него рубашку. Я размотал повязку. Неплохо. Края раны срослись, сама она не воспалена. На повязке крохотное пятнышко сукровицы. Пожалуй, можно снимать швы. Когда я их накладывал? Неделя прошла. Быстро летит время.
Достав мультитул, я ножничками перерезал нитки. После чего выдернул их щипчиками. Съёрд даже не поморщился – умеет терпеть.
– Интересный у вас инструмент! – сказал он, глянув на мультитул.
Я невольно отметил это «вас». В языке Алитании разница в обращении есть. «Вы» говорят дворянам, а те обращаются к простолюдинам на «ты». Это что, меня зауважали?
– В моей стране таких инструментов много.
Я сунул Оливеру мультитул и полез в сумку. Пока он разглядывал, достал пластырь и прилепил его подушечкой на рану.
– Повязка более не нужна. Пластырь можно снять через пару дней.
– Благодарю вас, мастер!
Он вернул мне мультитул и вытащил из-под подушки кошелек. Я заложил руки за спину.
– Не нужно!
– Почему? – удивился он.
– Не за что.
– В первый раз вижу доктора, который отказывается от платы! – хмыкнул Оливер.
– Я не доктор. Так, немножко лечу.
– Вы странный человек, мастер, – сказал он, пряча кошелек. – Присядьте!
Повинуясь знаку съёрда, Лэнс подтащил стул, после чего вышел. Я опустился на сиденье.
– Вы дважды спасли мне жизнь, – продолжил Оливер. – В первый раз – на дороге, во второй – сделав операцию. То же и с Бетти. Почему вы не хотите взять деньги?
– Не нуждаюсь, черр!
Он поднял бровь. Я прикусил язык. Черт! Проговорился. Откуда у оружейника, который недавно в городе, много денег?
– Я исполнил большой заказ, черр. Мне причитается солидное вознаграждение. Но я буду благодарен вам, съёрд, если посодействуете в другом.
– В чем? – заинтересовался Оливер.
– Я живу в чужом доме. Меня поселил в нем мастер Зак. Дом принадлежит мастеру Клаусу, вернее, принадлежал. Говорят, что Клаус уехал в Глен, но я сомневаюсь, что это так. Есть основания полагать, что он погиб. В последний раз мастера видели на пути к месту высадки мятежников. Думаю, он попал им в руки и был убит. Если человек мертв, суд берет под опеку его имущество. До появления наследников судья вправе распоряжаться наследством. Например, сдать в аренду, назначив соответствующую плату.
– Хм! – сказал Оливер. – Вы хорошо формулируете. Учились праву?
– Немного.
Он усмехнулся.
– Откуда знаете указ о наследстве?
– От мастера Клауса остались книги.
– И вы их прочли? Похвально. Мне доложили: у вас был спор с тросканцами. Расскажите!
Я подчинился.
– Блестяще! – заключил Оливер, когда я умолк. – Особенно фраза: «Вы утверждаете, что подпись вдовы значит больше, чем подпись короля?» После таких слов остается сдаться на милость победителя. Вы необычный человек, Айвен. С крошечным ножиком бросаетесь на четырех солдат и одерживаете верх. Делаете операции, каких не знают наши врачи. Боу говорил, что не видел подобных, и я ему верю. Наконец, вы побеждаете в споре прожженного ростовщика. Сколько вам лет, Айвен?
– Много, черр. В два раза больше, чем вашей дочери.
– Тридцать восемь?
– Черре – девятнадцать? – удивился я.
– Зимой исполнилось, – кивнул он. – Понимаю ваше удивление. Бетти маленькая и худенькая – вся в мать. – Взор его на миг затуманился. – Но она совершеннолетняя.
Никогда бы не подумал! Впрочем, они тут все мелкие. Взять Тибби…
– Думаю, вы лукавите, – сказал Оливер. – Вам нет и тридцати. Подведем итог. Умелый воин, оружейник, доктор, законник – и все это один человек. В вашей стране много таких людей, Айвен?
– Нет, черр!
– Слава Спасителю! – улыбнулся он. – Не то я бы испугался. Мне за пятьдесят, но я не знаю половины из того, что вы умеете. Я выполню вашу просьбу, Айвен. Сколько вы намерены жить в городе?
– Месяц-другой.
– А потом?
– Уеду.
– Почему?
– Здесь мало заказов.
– Там, где их много, хватает мастеров.
– Я делаю то, чего они не умеют.
– Возможно, – улыбнулся Оливер. – Но я хотел бы посмотреть. Покажете?
– Как пожелаете! – заверил я.
– После того как поправлюсь! – кивнул он. – А сейчас оставьте меня, мастер. Слабость…
Слабым съёрд, откровенно говоря, не выглядел, но я не стал спорить – поклонился и вышел. Лэнс встретил меня в коридоре. В этот раз лошади нас ждали. Дорогой я размышлял над словами Оливера. Чего ему нужно? Что-то подозревает? Пусть. Лишь бы с мастерской помог. Зак меня выкинет – можно не сомневаться. Отдельный дом в Иорвике снять трудно – я узнавал. Снимать комнату и жить в тесноте – засветить протезы. Они из углепластика. Такого материала здесь нет и появится не скоро. Протезы сочтут творением дьявола. На костер не пошлют – здесь это не принято, но засадить в подвал могут запросто. Нам это надо?
