Измену не прощают - Инна Инфинити

Зависть завистью, а в открытую никто никогда не пакостил. Не было такого, чтобы перед гонкой твоей машине прокалывали шины или делали что-то подобное. Все себя вели предельно честно и по-джентельменски.

Поэтому я никак не мог ожидать, что на мальчишнике моего друга за три дня до последней в сезоне гонки меня опоят какой-то дрянью, чтобы я не вышел на трассу.

Это сделали два парня, которых я прекрасно знал. Не дружил с ними, но вполне нормально общался в рамках одной компании — Славик и Федя. Они собирались подсыпать мне в стакан специальный порошок, чтобы я вырубился и трое суток был не в себе.

И у них бы все сработало. Я бы подумал, что неправильно смешал несколько видов алкоголя, пожурил бы себя за то, что не умею пить, не вышел бы на трассу и через неделю забыл бы о случившемся. Мне бы даже в голову не пришло проводить расследование. Но в план Славика и Феди вмешалась женщина.

Нет, не моя бывшая девушка Алла, а ее лучшая подруга Рита. У Ритки так болело сердце за Аллу, что она решила разлучить меня с Полиной, чтобы у моей бывшей появилась возможность меня вернуть. Самое интересное, что Алла была ни сном, ни духом о планах Маргариты. По крайней мере так она говорила в суде.

Рита в тот период спала со Славиком и была в курсе их с Федей замысла меня напоить. Присела своему любовнику на уши, что хочет поучаствовать, подсунув мне проститутку. Славик оказался полным дебилом и подкаблучником, что согласился. Это их всех и сгубило.

Мальчишник был в самом разгаре. Я выпил один коктейль, второй, третий. В какой-то момент почувствовал, что перед глазами плывет, сознание затуманивается, конечности становятся ватными. Не придал этому значения, подумав, что это нормально. Я же пью.

А потом наступила тьма.

Глава 19. Измена

Стас

Я очнулся от дикой головной боли, будто в башке долбит дятел. Долго не мог открыть глаза и встать с постели. Сквозь сомкнутые веки больно резал свет. Вроде чувствовал и руки, и ноги, а они меня не слушались. Пытался ими пошевелить, а не получалось. Не знаю, сколько я так пролежал. Мне кажется, очень долго. По ощущениям не меньше часа прошло. Впрочем, возможно, мне так казалось.

Во рту было сухо как в пустыне Сахара. Пить хотелось неимоверно. Единственное, о чем я мечтал, — это стакан воды. Через какое-то время мне удалось разомкнуть глаза. Я увидел белый потолок и хрустальную люстру. Яркий свет резанул глаза еще сильнее, это отдалось новым приступом боли в голове, и я снова опустил веки.

Я не думал о том, где нахожусь, что произошло. Не было способности соображать. Я лишь мечтал о воде и чтобы перестала трещать башка.

Потом я услышал звук открывающейся двери и женские голоса. Они разговаривали на повышенных тонах и обсуждали деньги. Я не особо вслушивался. Наоборот, мечтал вовсе не слышать, потому что от каждого звука голова раскалывалась еще больше. Ощущение было, будто по черепу бьют кувалдой.

Дверь хлопнула, послышались шаги в номер.

— Ага, готовенький, — сказал громко женский голос.

Я на это что-то промычал. Не понимал, кто говорит, да и не особо интересовало. Свет продолжал бить в глаза через сомкнутые веки, мне хотелось укрыться одеялом с головой. Я попробовал это сделать, но рука меня не послушалась.

Ко мне кто-то подошёл, обдал приторно-сладким парфюмом, и в этот момент башку словно бетонной плитой пришибло. Я снова не то замычал, не то застонал. Не мог пошевелиться, не мог что-то сказать. Мое тело меня не слушало.

Но когда я почувствовал, что меня раздевают, все же нашел силы разомкнуть веки. Перед глазами задвоилась женская фигура. Получилось слегка приподнять голову от подушки, но не надолго. Через пару секунд она упала обратно.

Я понимал, что меня раздевают, но ничего не мог с этим сделать. Да и не пытался, если честно. Мысли в голове были как кисель. Я не мог связно думать и уж тем более не мог что-то анализировать. Вопросов «где я?», «кто это тут?», «зачем меня раздевают?» не было. У меня работали только инстинкты. Первый — выпить воды. Второй — уснуть в темноте.

В какой-то момент меня прекратили раздевать. Но девушка не ушла. Она ходила по номеру, разнося за собой шлейф тошнотворных духов, от которых мне становилось еще хуже. Затем вернулась ко мне, потолкала меня за плечо.

— Эй, ты живой?

Я замычал.

— Двигаться можешь? Подними руку.

Собрав всю волю в кулак, я прохрипел:

— Воды.

— Воду попозже тебе дам. Пошевели руками и ногами.

Я зачем-то ее слушал. Попробовал приподнять руку, но она тут же упала обратно на кровать.

— Понятно.

Послышались удаляющиеся от меня шаги. Через какое-то время она быстро заговорила:

— Алло, он почти не шевелится. Что делать? — тишина. — Ну я сказала ему поднять руку, он слегка приподнял, а потом она упала обратно. Так не пойдет? — снова тишина. — Тогда надо или ждать, когда начнет двигаться, или что-то ему дать. Если ждать, то доплачивайте мне, мы договаривались на час, — опять тишина. — Хорошо.

Я слышал каждое слово, а по-прежнему мечтал только о воде и темноте. Мозг не воспринимал услышанное как угрозу, у меня не возникло мыслей о чем-то подозрительном. В голове был полный хаос. Желание выпить воды и выключить свет рисковало перейти в желание попросту сдохнуть, чтобы не чувствовать ни жажды, ни режущего сквозь закрытые веки света.

Время мучительно тянулось. А может, мне только так казалось, не знаю. Я больше не слышал ни шагов, ни женского голоса. Не знаю, оставалась ле девушка в номере или ушла. Я просто лежал как мумия, умирая от жажды и головной боли. Меня даже не беспокоило, что я голый. Кажется, я вообще об этом забыл.

В какой-то момент я снова почувствовал шлейф приторно-сладкого запаха.

— Выпей, — мне что-то засунули в рот и приставили к губам стакан.

Я так обрадовался воде, что даже не обратил внимания на то, что а у меня во рту несколько предметов, похожих на таблетки. Сделал несколько жадных глотков, как вдруг стакан резко убрали. Я протестующе замычал и даже приоткрыл глаза.

— Подожди, — девушка опять задвоилась. — Сейчас еще дам.

Время снова потянулось.