Стражи Студеного моря - Виктор Михайлов

Все увеличивая скорость, «роллс-ройс» миновал Билльвердер Аусшлаг и свернул на мост, пересекающий Эльбу. Высоко на стене одного из корпусов верфи бросалась в глаза надпись:

СНОВА, КАК В ТРИДЦАТЬ ПЯТОМ,

«БЛОМ-ФОСС» ВЫПУСКАЕТ БРОНЕВЫЕ ПЛИТЫ

ДЛЯ ТАНКОВ!

НЕМЦЫ, БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ!

Несколько пожарных частей и отряд полиции, работая шлангами и скребками, торопливо уничтожали этот призыв к здравому смыслу.

Оставив позади громоздкие корпуса верфи, «роллс-ройс» вырвался на асфальтированное шоссе Гамбург — Куксхафен.

Когда-то аванпорт Гамбурга Куксхафен славился морскими купаниями, теперь здесь была база английского военно-морского флота.

Гамбург с Гельголандской бухтой связан широкой автострадой.

Поглядывая в зеркальце перед собой, шофер «роллс-ройса» украдкой рассматривал своего пассажира. У того были правильные черты лица, гладкие седые волосы, очки в золотой оправе, тонкие губы маленького рта, застывшие в холодной иронической улыбке. Правая рука пассажира лежала на портфеле, кисть левой с алмазным перстнем на безымянном пальце была продета сквозь петлю поручня. Накануне шофер встречал этого человека на пирсе американо-германской трансатлантической компании. Большой и нарядный лайнер доставил его в Гамбург. Кто он, этот человек из-за океана, — преуспевающий коммерсант или удачливый дипломат?

Встречная автоцистерна с прицепом приковала к себе внимание водителя «роллс-ройса».

Минуя Куксхафен, машина мчалась по набережной не снижая скорости. Слева простирались торфяные болота, справа — серые воды Гельголандской бухты, а в дымке на горизонте — Фризские острова.

Вскоре показалась высокая, унизанная остриями шипов кирпичная стена. «Роллс-ройс» остановился возле глухих ворот.

Сверкающие золотом накладные буквы вывески доводили до сведения тех, кого это могло интересовать, что здесь помещается

ИНСТИТУТ ЛЕКАРСТВЕННЫХ ТРАВ

Человек с портфелем вышел из машины. Железная калитка беззвучно отворилась и тут же за ним захлопнулась.

В конце узкой гравийной дорожки, усаженной по обеим сторонам подстриженными кустами терновника, виднелся красный кирпичный дом, построенный в духе тяжелого немецкого классицизма, мрачный и неприветливый. В прихожей дома гостя встретил коренастый, атлетического сложения человек с апоплексической шеей. Он был одет в серый костюм полувоенного покроя, грудь украшали ленточки офицерских орденов времен третьего райха.

— Шраммюллер! — коротко представился он вошедшему, помог снять пальто и добавил: — Доктор Лерман ждет вас. Прошу!

Получив сигнал о прибытии гостя (дважды вспыхнула лампочка над дверью кабинета), доктор Лерман открыл сейф, выдвинул ящик на букву «М» и, быстро пробежав пальцами по картотеке, достал нужную карточку. На ней стояло:

ФРЭНК МЭРФИ

(Род: в 1892 г. в Литтл-Роке, штат Арканзас.)

С 1925 года возглавляет частное разведывательное бюро фирмы «Стандарт ойл оф Нью-Джерси».

В 1926 году посетил завод «Фарбениндустри» в Людвигсгафене, где знакомился с методом Бергиуса (получение бензина из низкосортных углей). В результате его доклада было подписано известное соглашение между фирмами.

В настоящее время Фрэнк Мэрфи совмещает частные интересы «Стандарт ойл» с государственными интересами военно-морской разведки.

Кроме того; Мэрфи связан с авиационным концерном «Блени Л. Картин компани» — снаряды дальнего действия «Титан».

Вложив карточку в картотеку, Лерман запер сейф и шагнул навстречу гостю:

— Если не ошибаюсь, Фрэнк Мэрфи?

Гость вошел в кабинет, поставил портфель на стол, протянул руки к электрическому камину и, приветливо улыбаясь, сказал:

— Чертовски хорошо, доктор, что мы с вами встретились. Наше знакомство состоялось двадцать с лишним лет назад, правда, заочно, но на прочной деловой основе. Соглашение «Стандарт ойл» и «ИГ Фарбениндустри» было, пожалуй, самой значительной коммерческой операцией того времени. Я рад, доктор, что мы с вами представляли стороны этого соглашения.

— Бокал рейнского? — предложил Лерман.

— Предпочитаю что-нибудь покрепче — утро сырое.

Доктор подтолкнул столик-сервант к креслу, в которое сел Мэрфи, и предложил выбрать напиток по вкусу.

Мэрфи взял английское виски. Наливая рюмки, он украдкой изучал Лермана.

Лысый, отполированный, точно бильярдный шар, череп, маленькие стальные буравчики-глаза и подкрашенные пышные усы, скрывавшие тонкую линию рта, делали его лицо не особенно приятным.

— За нашу старую, проверенную временем дружбу! — торжественно сказал Мэрфи.

Лерман поднял рюмку.

Долгое время беседа носила общий характер. Собеседники, прощупывая друг друга, избегали вопросов, из-за которых встретились. Затем Мэрфи с улыбкой спросил:

— Приступим к делу?

— Прошу вас, — любезно согласился доктор и, нажав кнопку под крышкой письменного стола, включил магнитофон.

От внимания гостя не ускользнуло, движение доктора, Мэрфи обшарил глазами стол и потянув на себя бронзовую статуэтку Гермеса, обнаружил микрофонный провод.

— Вы не обидитесь, доктор, если мы будем разговаривать без магнитофона? — спросил он и, достав из кармана маленькие кусачки, перерезал провод. — Среди профессиональных борцов существует обычай— раз в год встречаться в Гамбурге при закрытых дверях для честной борьбы. Это называется, кажется, Гамбургским счетом?

— Да, это честная спортивная борьба, — подтвердил Лерман.

— Нельзя сказать, доктор, что вы ведете честную игру. По этой попытке воспользоваться магнитофоном можно судить о «радушии» вашего гостеприимства! — не скрывая иронии, сказал Мэрфи.

— Мы этому научились у вас, дорогой коллега! — парировал Лерман.

— Недоверие к своему партнеру по игре стало печальной традицией. Вы, немцы, удивительно консервативны в своем ограниченном национализме.

— Консерватизм — благородная эволюция традиций, — заметил Лерман.

— Желчный англичанин Дизраэли толковал консерватизм как организованное лицемерие, — сказал Мэрфи, но, обратив внимание на колючий взгляд собеседника, добавил: — Не будем ссориться, доктор. Если говорить, то говорить по Гамбургскому счету!

— Тогда, коллега, прошу вас выключить ваш магнитофон! — Лерман указал на большой желтый портфель Мэрфи, стоящий на столе.

У господина Мэрфи была подкупающая по своей искренности улыбка. Потянув за кисточку молнии сбоку портфеля, он выключил магнитофон и, улыбаясь, пояснил:

— «Миджет» — чертовски удобная штука! Работает от сухой батареи. Два микрофона в замках портфеля. В наш век, век раннего склероза, — положительно незаменимое подспорье памяти.