Булгаков и княгиня - Владимир Алексеевич Колганов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как его… Чичиков… Чичерин… Ах, да! Перчаткин есть такой. Вежливый господин, однако редкостная сволочь! Если приглядеться, оказывается, жулик ещё тот! Да и вся их мерзкая компания… – тут я припомнил отощавший кошелёк. – Лицемеры, бездари и оголтелые мздоимцы!
– Я сам лицемерить не люблю, а другим и вовсе не советую, – не на шутку рассердилась трубка. – Ты погоди. Я сейчас Лаврентию скажу…
– Ой, вот только этого не надо! – я уже пожалел о сказанных словах. – А нельзя ли как-нибудь иначе?
– Да ты пойми, садовая голова, у нас спокон веку эдак принято. Если, к примеру, ты чем власти не угодил – или на кол, или в штрафные роты.
– Как же так? Вы же у нас вроде либерал…
– Это кто тебе такую глупость сказал? – обиделась трубка.
– Сказывали…
– Фамилии назови!
– Ну вот опять… Вы их на кол, а меня потом совесть будет мучить.
– Откуда тебе знать? Может, я их министрами назначу… – слышно было, как в трубке кто-то громко хохотал, а потом послышался знакомый бас: – Ладно, с Перчаткиным и компанией я разберусь. Ну а ты пиши, ежели что. Это если памятник себе захочешь. Только место заранее подбери, с народом согласуй, чтобы всё было по понятиям.
Как же, согласуешь с ними. Да кому я нужен? Тут в трубке звякнуло, затем женский голос сказал:
– С вас семьдесят пять долларов за международный разговор.
– Как это так? – только и смог произнести.
– Всё строго по тарифу, – разъяснила трубка.
– Да разве я не с Белым домом говорил?
– Именно так. Вам звонили из Вашингтона, округ Колумбия, Ю-Эс-Эй.
– Вот оказывается, что… – к такому повороту я оказался не готов. Впрочем, кое-что у меня в загашнике всё же оставалось: – А почему ж тогда вы требуете, чтобы я платил?
– Разговор за счёт вызываемого был заказан.
Совсем, что ли, обеднели эти штатники?
Так и не разобравшись в том, кто имел наглость так мерзко подшутить, я с предельной ясностью понял лишь одно – публикации своих сочинений мне в ближайшее время не дождаться. С тем и заснул. Хотя какой уж сон после такого издевательства?..
Только успел прилечь, как снова подняли с постели. На этот раз колотили сапогами в дверь. Вместе с сапогами пришла бумага весьма неожиданного содержания. Я бы не удивился, если бы опять из Вашингтона. Но нет, бланк с реквизитами Пресненского районного суда, при том с исходящим от семи ноль-ноль сегодняшнего дня, точнее, утра. Когда только успели? Мне бы с такой скоростью писать.
И вот, превозмогая головную боль, читаю:
Милостивый государь! Извещаем Вас, что состоялось заседание суда по Вашей жалобе на решение по вопросу публикации Вашего романа. Председательствовал М. Дутов; докладывал дело К. Перчаткин; интересы жалобщика представлял член коллегии адвокатов Ф. О. Шустер.
В ответ на Вашу жалобу докладчик обнародовал встречный иск о взыскании с Вас одной тысячи долларов за напрасно потраченное им время на чтение романа. Суд рассмотрел иск и принял решение в пользу истца, присудив Вас к уплате указанной суммы. На это решение Ф. О. Шустер принёс суду кассационную жалобу, находя, что при постановлении оного нарушены как закон, так и форма и обряды судопроизводства, поскольку документально подтверждённый хронометраж времени, затраченного г. Перчаткиным на чтение романа, к делу не приложен.
Выслушав мнение адвоката, суд постановил, что требования о возмещении ущерба со стороны г. Перчаткина не могут служить основанием для запрета на публикацию романа.
К сему прилагается проект договора с издательством на публикацию Вашего романа. Само собой разумеется, что договор вступает в силу после подписания его обеими сторонами и выплаты Вами долга г. Перчаткину. Иметь дело с недобросовестным автором наше издательство не желает.
Далее следовали подписи, гербовая печать. Был приложен и договор на двадцати пяти страницах.
Если бы не похмелье и не звенело после вчерашнего в ушах, я бы, наверное, лёг спать, догадавшись, что это снова чья-то злая шутка. Злая и при том совершенно неуместная! Но как после этого заснёшь? Только что двух придурков напоил, а тут им тысячу баксов выложи из своего кармана!
Вот прочитал договор. Господи! Да тут и вовсе неописуемый облом. По некоторым пунктам вроде бы просто отвечать – к примеру, не был, не имею, не состоял, в списках стукачей не значился… Но вот ведь требуют указать, за какую партию голосовал на выборах. Да я ни про какие выборы даже не слыхал!
За что же мне издевательство такое? Чем провинился? Перед кем? То, видишь ли, ночью с постели поднимают, а то звонки за мой счёт раздаются по утрам.
И вот, сидя на кровати, до полудня пил кефир и перечитывал полученное мной послание. Надо же было как-то разобраться. Кто такой этот Шустер? Когда я успел его нанять? И не потребует ли он гонорар за то, что защищал меня в суде от посягательств двух уродов? А как ещё их после этого назвать? В итоге понял только то, что объяснений следует искать в издательстве…
Осенний день встретил меня неприветливо и зло. Стараясь не глядеть по сторонам, я кое-как добрался по указанному в договоре адресу. Лифт не работал. Пешком поднялся на седьмой этаж. По дороге три раза думал повернуть назад, поскольку всё равно ведь облапошат, надуют, обыграют…
В дальнем углу сумрачного и бесконечного коридора, на обшарпанной двери со свежими следами от чьих-то каблуков значилось: «Бюро претензий». Стену подле двери подпирал скучающего вида мужичок. Спрашиваю:
– Вы тут будете последний?
– Если бы! Тут у меня, изволите ли видеть, список есть. Если запишетесь, будете иметь номер… две тысячи триста шестьдесят один.
– Вот те раз! – я недоумеваю. – Это когда же очередь-то подойдёт?
Мужичок, прикрыв ладошкой гнилые зубы, захихикал:
– Да как раз к тому времени, когда напишешь новый роман.
– Неужели нет никакой другой возможности?
– А это зависит…
– Сколько?
– Пять баксов.
Вот ведь обираловка, подумал я. Но вслух ничего не сказал, достал бумажник и отсчитал требуемую сумму. Тут же гаркнуло из-за двери:
– Следующий!
И я вошёл.
В маленькой комнате – письменный стол, стул и крохотный табурет для посетителей. На стене мужик то ли в рясе, то ли в армейской шинели, в полный рост. Приглядевшись повнимательнее, узнаю первопечатника Ивана Фёдорова. Под памятником, то есть под этим мужиком, красочный календарь на сентябрь-месяц. А под календарём расположилась дама крохотного роста с тусклым, давно не целованным лицом.
Первое, на что обращал внимание каждый посетитель, это была её причёска. Волосы дамы стояли торчком, как неизбежное следствие
