Будущее непределенное - Дэйв Дункан

Пыль! Что-то подняло длинный шлейф пыли на дороге, по которой он ехал. Что это? Караван телег? Вряд ли. Скорее всего — отряд джоалийской кавалерии. Возможно, они не рискнут подниматься в темноте — во всяком случае, будем надеяться. И вообще, еще неизвестно, может, их послали вовсе и не за ним — или за Освободителем.

Вот свинство! Жизненный опыт показывает, что всегда следует исходить из худшего, а ведь опыт его еще ни разу не подводил. Мог бы подумать о такой возможности и раньше.

На небе ни облачка. Вставал Трумб, почти полный, и он теперь будет освещать мир своим зеленым светом до самого рассвета. Дош повернулся к моа.

— Тебе, — мрачно процедил он, обращаясь к Ласточке, — придется сейчас бежать так, как ты еще не бегала никогда в жизни.

Ласточка мастерски лягнула его в голень, швырнула на землю и добавила еще раз, уже по ребрам, когда он откатывался в сторону. К счастью, она не сломала ему ни одного ребра, и он не выпустил повода из рук.

Вопрос, кому принадлежит тот или иной перевал, вызвал немало стычек, однако ответ всегда зависел от соотношения сил заинтересованных сторон. В случае, если это Джоалия и Носокия, спора не было. Правители Носокии — джоалийские марионетки — и слова бы не сказали джоалийским солдатам, даже если бы те преследовали беглеца до самого Носока и зарубили бы его на главной улице. В случае, если беглец не говорит по-носокиански и не знает тайных перевалов из Носоквейла, единственный шанс спастись — что есть сил спешить на восток. Если ему удастся достичь Ринувейла, он окажется в сфере влияния Ниолии, за пределами Джоалийской империи.

Ночь освещалась всеми четырьмя лунами. Хотя Кирб'л, Иш и Эльтиана, даже вместе взятые, не могли сравниться с зеленым сиянием Трумба, они помогали освещать темные места, и Дош спускался в долину достаточно быстро. Дорога почти все время шла вдоль шумного ручья, так что он не опасался расшибить лоб об деревья. Он обгонял все новые и новые группки последователей Освободителя, и если число их, названное жилвенбийским крестьянином, хотя бы приблизительно соответствовало истине, впереди их оставалось не так уж много.

Проехав еще милю или две, Дош обогнул поворот дороги и оказался в более открытой части долины. Скальные стены круто поднимались вверх — деревья были редки, в основном кустарник. Он увидел впереди мерцание костров и россыпь упавших звезд. Да, а войско-то больше, чем он ожидал.

Ничто не мешало ему проехать мимо. Он мог быть в Носокленде уже к утру, пусть даже ему пришлось бы загнать моа насмерть. Так ему и следовало поступить. С другой стороны, у него больше часа форы, даже если джоалийцы рискнут подниматься на перевал при лунном свете. Он проделал весь этот путь, чтобы предупредить Д'варда, — ну, так он вполне успеет это сделать.

Ох, погубит его когда-нибудь эта сентиментальность!

Поворачивая Ласточку с дороги, он даже решил, что, если уж быть абсолютно честным с самим собой — чего он в себе вообще-то не поощрял, — он с удовольствием провел бы ночь у костра с Д'вардом, болтая о старых добрых временах. Так он по крайней мере узнает, откуда весь этот шум вокруг Освободителя.

Он правил на костры и детский плач. Он разглядел шаривших по кустам людей и решил, что они собирают ягоды. Сколько ягод надо набрать на сотню голодных желудков?

Человек возник словно из ниоткуда, заступив ему дорогу. На нем была только кожаная юбка — не самая подходящая одежда для холодной ночи в горах, — и в руках он держал копье и круглый щит.

— Стой! — приказал он.

Дош остановился. С копьями не спорят.

— Изложи свое дело! — Часовой говорил со знакомым выговором, и неожиданно лицо его тоже оказалось знакомым.

— Догган! Догган Пастух! Это же я — Дош!

— Пять богов… тьфу! Я хотел сказать. Господи! Это ведь сам Двуличный! Что ты здесь делаешь, говнюк?

— Могу спросить то же самое у тебя. — Дош подумал, не спешиться ли ему, но остерегался больше зубов Ласточки, чем копья Доггана. «Интересно, — подумал он, — много ли здесь старых однополчан Д'варда? Наверное, хватает. Нагианцы фанатично преданы своим сверстникам-односельчанам и все делают сообща». — Где твоя раскраска, воин?

— Краска вся вышла, — спокойно ответил Догган. Это был невысокий, коренастый мужчина, славившийся скорее развитой мускулатурой, чем сообразительностью. Похоже, его нимало не беспокоило, что такие слова в устах нагианца натуральная ересь. — Я спросил тебя, чего тебе нужно.

— Я приехал поговорить с Д'вардом.

Догган подумал немного, потом сделал знак копьем:

— Иди за мной. И если ты позволишь этому ублюдку укусить меня, я пущу его на котлеты.

— Веди. — Дош уже на ходу менял стратегию. Отряд нагианских воинов для джоалийцев — грозный противник. Если Д'вард согласится защитить его, возможно, он будет в безопасности.

Через несколько минут они вышли к костру. Стреножив Ласточку, он устало поковылял на свет. Нога болела в том месте, куда пришелся удар копытом моа. Полдюжины озябших нагианцев собрались у огня и внимательно слушали то, что говорил им сидевший на камне Д'вард. Он прервался на полуслове, и зубы его блеснули в улыбке.

— Ба, посмотрите-ка, кто здесь! Наш старый вестовой! Добро пожаловать, Дош! — На нем была темная хламида жреца с длинными рукавами. Из-под капюшона виднелись пряди черных курчавых волос и коротко остриженная борода, но он был бы больше похож на жреца, если бы побрил лицо и голову. Хорошо, что он этого не сделал.

— Спасибо. — Дош придвинулся к огню, и остальные освободили ему место, даже слишком много места, словно он разносчик страшной заразы. Он съежился, чтобы согреться, понемногу узнавая людей вокруг — все из старой соналбийской сотни — Прат'ан Горшечник, Бурташ Колесник, Гопенум Мясник и другие. Любой из них порубил бы себя на кусочки, попроси их об этом Д'вард.

Молчание угнетало его; он поднял взгляд и увидел — Д'вард ждет, что он скажет.

— Я услышал, что ты в Жилвенби. Об этом сказал мне один военный в Джоале. Я решил, что мне стоит предупредить тебя.

Даже в неровном свете костра глаза Д'варда блеснули синим.

— Ты поступил как настоящий друг, Дош. Джоалийцы мне не страшны, но все равно очень мило с твоей стороны.

Он не изменился. Если он хочет, чтобы его считали вождем, ему стоило бы отрастить бороду подлиннее. Нет, такое можно сказать про кого угодно, только не про него. Вид у него, конечно, слишком юный, но его абсолютное спокойствие означало, что он полностью контролирует отряд — и себя самого тоже. Дош снова ощутил волшебство в действии. Это был человек, которого уважали, которому повиновались беспрекословно, пусть даже сам он и не просил об этом. Он говорил с богами. О нем гласило пророчество. Он вызывал доверие — и уверенность.