Будущее непределенное - Дэйв Дункан

Им было что терять!

Он нашел Марселя Пирана и Юфимию Маккей в укромном уголке за какими-то растениями в горшках и без приглашения встрял в их беседу. Юфимия могла валить мужчин с ног одним только взглядом своих зеленых глаз, а по сравнению с типично ирландским рыжим цветом ее волос даже Морковки казались слегка блеклыми. Культура и интеллигентность не входили в число ее сильных сторон, зато она обладала поистине дьявольской смекалкой и замечательными способностями к перевоплощению — одним словом, она была просто прелесть. Увы, при этом она обладала худшим в обоих мирах чувством стиля. Сегодня, например, она облачилась в ярко-синее атласное платье, плохо сочетавшееся с цветом ее волос и кожи и портившее ее фигуру. Она гораздо лучше смотрелась бы вообще без одежды.

Почти сразу же Марсель тактично удалился переговорить с Ханной.

— И как поживает моя сладкая Венди? — осведомился Джулиан страстным шепотом, одновременно делая вид, будто любуется чертовыми цветами.

Юфимия обвела комнату безразличным взглядом.

— Бешусь, как уличная кошка по весне. А как мой капитан Крюк? Готов к абордажу? Наточил ли свой палаш?

— Все пушки начищены, заряжены и наведены. Почему бы нам не укрыться ненадолго за спинкой дивана?

— Ну… можно разик, но не спеша и чуть позже.

— Только разик? Что-то не похоже на тебя, Венди, — успокаиваться на одном разике.

— Право же, ты меня искушаешь! Как может простая девушка устоять перед этим?

Эта словесная игра была прервана появлением Ольги и хозяина, Пинки Пинкни. Разговор зашел о последних новостях с Родины, теперь уже двухнедельной давности.

— Это неприлично со стороны Пепперов заставлять Голдсмитов ждать! — возмущался Пинки. — Деборе так не терпится снова повидать Лондон!

— Ты не слышал, что их задержало? — спросила Юфимия.

— Разумеется, нет. Через несколько дней должны вернуться Монтгомери — возможно, они знают, что с ними стряслось.

— Никаких вестей от Штаб-Квартиры?

— Боюсь, Штаб-Квартира до сих пор не оправилась от военных потрясений. Они уже не те, что были когда-то.

Она вздохнула, и ее платье протестующе зашуршало.

— Нам с Уильямом еще сто лет ждать своей очереди!

Пинки сочувственно вздохнул. Он был скользок как намасленный угорь и расчесывал волосы на прямой пробор.

— Ты действительно в этом уверена, дорогая? Мне казалось, пока тебя не было, в график внесли кое-какие изменения.

— Правда? — спросила Юфимия с неожиданным интересом.

— Долорес должна знать точно. Пошли спросим, ладно?

Даже не извинившись, этот прохвост увел ее в противоположный угол комнаты. Джулиан отхлебнул еще этого противного шерри.

— Не смотри так свирепо, милый, — раздался за его спиной гортанный шепот. — Могут подумать, что ты ревнуешь.

Он чуть не подпрыгнул от неожиданности. Ольга была нордической блондинкой головокружительной красоты, викингом женского пола — такое смог бы передать только Вагнер, да и то если бы осмелился. Сегодня она была в алом платье, столь тесно облегавшем фигуру, что казалось, оно готово лопнуть при первом же глубоком вдохе.

— Ревную? Юфимию к Пинки? Между ними ничего нет.

Золотые ресницы Ольги дрогнули.

— Судя по тому, как Пинки смотрел на нее, милый, последние несколько часов между ними и впрямь, возможно, ничего не было.

Джулиан одним глотком осушил стакан. Ольга раздражала его сразу по нескольким причинам. Во-первых, он не имел ни малейшего представления о ее происхождении — она говорила по-английски слишком хорошо, чтобы это был ее родной язык; она вообще могла быть родом не с Земли. Во-вторых, по возрасту она была самой старшей в Службе, ибо была обращенной. До этого ее знали как незначительную богиню, аватару Эльтианы.

И в-третьих, она была донельзя развратна. Ни одна другая женщина в Олимпе не осмелилась бы смотреть на него так, как смотрела сейчас она. Возможно, она делала это просто ради развлечения, ибо повесила скальп Джулиана на пояс почти два года назад, спустя всего несколько дней после его прибытия в Соседство. Он надеялся, он очень надеялся, что она только развлекается, но по крайней мере с Ольгой можно было не следить за своим языком. Шокировать ее невозможно. К тому же сейчас она скорее помогала ему.

— Мне кажется, ты ищешь какие-то недостойные мотивы в абсолютно невинной беседе. Миссис Маккей и мистер Пинкни…

— Горят желанием трахнуться, милый. По крайней мере он. Он возбужден как вапити во время гона.

— Кто такой, черт возьми, этот вапити? И даже если он и… с какой стати Юфимия…

Ольга театрально закатила глаза цвета морской волны.

— Джулиан, дорогой, я надеялась, что излечила тебя от невинности много лет назад. Только не говори мне, что я тратила силы понапрасну! Разве ты родился не в Индии? Уж ты-то мог бы знать, что изгнанники из Метрополии повсюду одинаковы.

— Соседство — это не колония, — возразил он. — Империя еще не дотянулась сюда… во всяком случае, пока.

Она сардонически улыбнулась.

— Им нравится притворяться, будто это колония. Олимп ведь скопирован с поселка британской колониальной администрации где-нибудь в джунглях, не так ли? И не спорь, ты и сам знаешь, что это так. Помыкать туземцами, одеваться к обеду… Помнится мне. Ревун пытался уговорить нас врыть флагшток, чтобы мы могли поднять на нем «Юнион Джек». Камерон грозился задушить его, если он сделает это.

Джулиан зажмурился. Он и не знал, что Ольга находится в Олимпе так долго: Камерон Экзетер вернулся на Землю тридцать лет назад.

— Какое отношение это имеет к…

— Ты ведь не очень огорчился, милый? — промурлыкала она.

— Во всяком случае, не из-за Пинки, — упрямо процедил он, надеясь, что не покраснел — все-таки он здорово повзрослел: как-то бы он отреагировал на коготки Ольги два года назад? Сегодня ночью Пинки ничего не светит — да и в любую другую ночь тоже, — поскольку Юфимия считала Пинки занудой и мерзкой жабой. Так что в постели с Юфимией сегодня будет лежать не Пинки, а капитан Смедли (отставной артиллерист его величества), и чем скорее, тем лучше.

Он удрал от Ольги так быстро, как это только могли позволить приличия — он не хотел, чтобы его уход выглядел постыдным бегством. Никто так и не объяснил ему причину вызова или время, когда его ждут на ковер к Комитету. Впрочем, если бы его и пригласили в Комитет, это было бы пустой формальностью, поскольку все решения в Олимпе принимались в узком кругу. Это было еще одной характерной чертой Службы: никто никому не доверял; слишком многие переметнулись к врагу. В их рядах были предатели, один из которых чуть было не погубил Эдварда Экзетера, послав его на Землю прямо в самое пекло боя во Фландрии. Кроме того, мана действовала как наркотик, а у Пентатеона было что предложить. Даже самый незначительный бог собирал в своем храме гораздо больше маны, чем проповедник, устраивающий тайные проповеди в лесу.