Воспоминания.Том 1 - Владимир Джунковский

Состав чинов канцелярии был очень хороший, работа поставлена была в ней благодаря Полянскому отлично. Губернское правление оставляло желать много лучшего, так как советники были не на должной высоте, работа шла по шаблону, залежей бумаг было много. Непременные члены присутствий В. С. Ходнев, H. H. Полянский, А. М. Устинов, М. Н. Оловенников и М. П. Смирнов — все были безукоризненны по своей работоспособности, знакомству с делом и добросовестности. Состав полиции был в общем удовлетворительный, а в некоторых уездах — очень хороший. Тюремная инспекция имела во главе тюремным инспектором Д. В. Юферова, человека честнейшего и безукоризненного в смысле порядочности и благородства, весьма трудолюбивого и отлично знавшего дело. К сожалению, он был чересчур мелочно самолюбив, что вредило делу, он боялся сойти с пьедестала, а между тем это иногда бывало необходимо. При таком составе ближайших моих помощников я и вступил в управление губернией.

На другой день моего вступления прибыл вновь назначенный генерал-губернатор П. П. Дурново. На вокзале его встречали начальствующие лица, среди которых был и я как исправляющий должность губернатора.

П. П. Дурново было в то время 70 лет от роду, но физически он был довольно бодр. Это был очень богатый человек, но скупой, и, как многие богатые люди, страдал самодурством. К делу он не был приспособлен, хотя до этого занимал серьезные административные должности: в 70-х годах — московского губернатора, затем при графе Воронцове-Дашкове — директора Департамента уделов, в последнее время состоял гласным Петербургской городской думы и председателем ее. Человек неглупый, но заниматься делами любил только на словах и при этом всегда хвастался. Престижа не внушал, также и доверия, обращая внимание только на мелочи и на внешнюю сторону. Своим генерал-губернаторством упивался и, если можно так выразиться, хорохорился. В серьезные минуты не то что терялся, но не понимал их и не учитывал обстановки, старался брать с генерал-губернаторства то, что ему нравилось, а до всего другого ему как будто дела не было. К счастью, в мои дела как губернатора не вмешивался, предоставляя мне полную самостоятельность. В первый же день приезда он мне сказал: "Вы можете быть спокойны, я в ваши дела вмешиваться не буду, так как помню, как мне всегда было неприятно, когда в бытность мою губернатором тогдашний московский генерал-губернатор князь Долгорукий вмешивался в мои распоряжения". Зато все свое внимание обратил на градоначальника, приставал к нему с глупыми вопросами и вообще очень мешал ему заниматься делом. Его пребывание на посту генерал-губернатора было анекдотично и печально.

Прибыв в Москву, П. П. Дурново по старым традициям прямо с вокзала проехал в Иверскую часовню, откуда в Чудов монастырь поклониться праху покойного великого князя Сергея Александровича и оттуда в генерал-губернаторский дом, где состоялся завтрак, к которому были приглашены градоначальник, я и управляющий канцелярией генерал-губернатора милейший А. А. Воронин. П. П. Дурново был хлебосольным хозяином, повар у него был замечательный, а потому завтраки и обеды всегда были выдающиеся. Когда подошли к столу, П. П. Дурново попросил сесть градоначальника справа от себя, а меня слева, а потом добавил, обращаясь ко мне: "А когда вас произведут в генералы, то вы будете сидеть справа, а градоначальник слева". Я не понял тогда, шутка ли это, во всяком случае неуместная, или просто глупость. Но потом мне стала ясна эта фраза, когда я заметил, что Дурново всегда старался подчеркнуть, что должность губернатора почетнее градоначальнической; делал он это, чтоб себя самого приподнять этим, так как в свое время был губернатором в Москве. Но это постоянное неуместное подчеркивание ставило меня всегда в неловкое положение.

3 августа состоялся в генерал-губернаторском доме официальный прием всех должностных лиц всех ведомств г. Москвы. Генерал-губернатор сказал речь, в которой указал, что назначение московским генерал-губернатором ему особенно приятно, потому что он уже служил в Москве губернатором с 1872 по 1878 г., затем сказал, что ему приходится занять настоящий пост в тяжелое время, но что он надеется найти в окружающих деятельных помощников. Затем упомянул о предстоящем законе о народном представительстве и пригласил всех оказать поддержку новым начинаниям. Окончив свою речь, П. П. Дурново обходил всех присутствовавших и говорил с каждым, особенно долго беседовал с представителями городского управления, сказав, что дела городов ему особенно близки, так как он давно работает на пользу г. Петербурга как гласный. Но не со всеми он говорил так удачно. Подойдя к группе чинов Конторы императорских театров во главе с фон Боолем, П. П. Дурново спросил, имеется ли уже распоряжение о предоставлении ему императорской ложи в театрах, и узнав, что не имеется и что для генерал-губернатора имеется ложа № 1 в бенуаре, Дурново сказал, что князь Долгоруков всегда сидел в царской ложе, и если они хотят его видеть в театре, то пусть устраивают ему царскую ложу, в другую он не поедет. Это произвело на присутствующих очень невыгодное впечатление.

Московская губернская земская управа, председателем коей был в то время Ф. А. Головин, не явилась на прием генерал-губернатора, не считая для себя достаточным полученную ею повестку о предстоящем приеме, полагая этим показать самостоятельность, во всяком случае неуместную, и обособленность от всех других ведомств и сословных учреждений. Конечно, генерал-губернатора это покоробило, а мне как губернатору было очень неприятно. Я позвонил по телефону к Ф. А. Головину и высказал ему всю по меньшей мере некорректность управы и его в том числе, на что он мне пробормотал какие-то слова сожаления, что случилось недоразумение и т. п.

Прием губернской управы состоялся отдельно 5 августа в составе председателя Ф. А. Головина и членов H. M. Хмелева и Е. Д. Артынова. Генерал-губернатор, расспросив их о положении земских дел в губернии, спросил между прочим, какие газеты они читают; они были, конечно, очень удивлены подобным вопросом. Ф. А. Головин ничего не ответил, a H. M. Хмелев сказал: "Русские ведомости" 16, на что Дурново заметил: "А "Московские ведомости" 17? Это тоже хорошая газета, я вам советую и ее почитать".

6 августа был издан манифест по поводу учреждения Государственной Думы. В манифесте установлены были и пояснены те начала, на которых была организована Государственная Дума и которые регламентировали ее права и обязанности. Основные начала нашей политической жизни признаны были в манифесте "неразрывным единением царя с народом и народа с царем" и должны были выразиться "согласием и единением царя с народом". Этому придавалось в манифесте большое значение и говорилось, что это "великая нравственная сила". Для достижения этой цели и учреждалась Государственная Дума.