Эверест. Восхождение без правил - Левсет Насурович Дарчев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Айси несколько дней была довольной: Блэк умело поддерживал ее энергию, доставляя пищу — всё было так, как она хотела. Она слилась воедино с яйцами, передавая им жизнетворное тепло, зная, что внутри них начался процесс зарождения эмбрионов. Недолгой оказалась стабильность Айси — утром двенадцатого дня она услышала хлопок из ружья. Она вздрогнула и выпорхнула из гнезда, но материнская сила превзошла её беспокойство, и она вернулась в гнездо досиживать яйца. Когда Блэк не вернулся, она догадалась, что его больше нет. Теперь она одна будет заботиться о себе и будущих птенцах в этом непредсказуемом холодном мире. Она будет жить с этой тоской всю оставшуюся жизнь, потому что она выбрала его одного на всю жизнь.
На следующий день она, соорудив навес над гнездом, чтобы солнечные лучи не перегрели яйца, обессилевшая, мучаемая жаждой, выпорхнула из гнезда и попарила в воздухе, обдаваемая потоками прохладного ветра. Внизу бескрайние просторы, где трудно будет найти добычу: поля не посеяны, мышей нет. Она свернула на речную гладь. С высоты полета и телескопическим зрением она на берегу водоема заметила лягушонка, и тот стал ее жертвой. Она вернулась в гнездо усталой и учащенно дыша; клювом тронула яйца, вновь устанавливая контакт с эмбрионами. Она покрутилась и села, подбирая яйца под крылья, беспрерывно оглядываясь по сторонам и назад, чтобы вычислить и быть готовой к любой опасности — теперь она одна. Она чувствовала дом, малышей и тепло, которое она творила им. Ее пространство, ее небо, ее гнездо, ее осиротевший мир. Она с особенной энергией хотела увидеть наследство и часто подглядывала на яйца, переворачивала и замечала, как тускнеет белый цвет. Птенцы формировались по закону в определенные сроки, превращаясь из слизи в части тела — ножки, клюв и пух. Через 42 дня наступил кульминационный момент: с утра раздались еле слышимые писки. Малыши спешили увидеть свет и, упираясь ногами в один конец, а клювом в другой стали раскалывать скорлупу пополам. К вечеру на свет появились два маленьких птенца с ярко-желтыми восковицами. Мать, счастливая, издала писк, звонкий, напоминающий лай собаки, оповещая округу о пополнении ее мира. Цыплята сразу встали на ноги и, покачиваясь, быстро сбалансировали стойку и запищали. Мать поняла: они уже хотят есть.
Даниил с друзьями проводил время на берегу пруда и заодно подлавливали рыбу для орлов.
— Даниил, как ты думаешь, отдаст орлов дядя Вова в приют? — спросила Света.
Даниил распутывал леску, чтобы закинуть спиннинг еще раз.
— Ты не слышала, что приют их не принимает, — ответил Игорь. — Дядя Вова этим делом занимается очень давно, и я не представляю его жизнь без них. Ох, клюнул. — Леска натянулась. Даниил что есть силы стал крутить ролик. Они достали сазана средних размеров. — Хороший будет ужин для Бека. Правда?
Вдруг они услышали орлиный крик, подняли головы и на фоне неба увидели беркута. У Даниила от восхищения аж челюсть отвисла. Он бросил сазана от себя — на, возьми, возьми. Даниил знал, что беркут прекрасно его видит, видит и рыбу, но рискнет ли?
Они были не одни, кто поймал орла под наблюдение. Мужик в капюшоне, который сидел напротив в метрах пятидесяти, ушел в заросли. Его сетка плавала на поверхности воды, куда могла заскочить рыба в любой момент. Игорь догадался — браконьер: хочет поймать орла. Он решил действовать, чтобы помешать ему.
— Саша, уходим по зарослям к тому берегу. Сейчас что-то будет.
Айси видела людей, как они бросили рыбу и спрятались в кустах, и, понимая намерения человека, решила не рисковать, чтобы не стать легкой добычей. Она зыркнула глазами, включая периферическое зрение, и отчетливо зафиксировала кучу плескающих рыбин под сеткой. И рядом никого нет. Странно. Айси расправила крылья и скользнула над опушкой леса, направляясь к ветке дерева, торчавшей из-под воды на краю водоема. Она приземлилась, свистнула и осмотрелась, поворачиваю голову на сто восемьдесят градусов: никого, кто может вызвать подозрение. Айси видит рыбу и выжидает: слишком все просто — вот, на тебе рыбу. Она медленно полетела к сетке, но, заметив шевеление в кустах, сделала разворот и вернулась на прежнее место. Время шло. Айси теряла терпением — птенцы голодные, им нужен корм.
Игорь с командой незаметно подобрались к зарослям, но было приличное расстояние, чтобы вмешаться. Мужик, накрыв сеткой орла, стал его стягивать со всех сторон, уменьшая пространство взбесившейся птицы: она выворачивалась, била крыльями, закусывала капроновые нити, пытаясь разодрать ячейки. Её глаза горели бешенством, она осознавала, что попала к человеку в капкан и пощады не будет. Увидев приближающееся чудовище на двух ногах, она всеми силами рванулась вперед, чтобы схватить его когтями и заклевать клювом. Но все движения скованны. Она видела ухмыляющееся лицо и протянутую руку. Последний бросок и в кровь исцарапанная рука птицелова. Затем последовали удары палкой по спине обессилевшего, беззащитного орла.
— Стоять! — раздался крик со спины.
Мужик развернулся и отпустил сетку, увидев направленное на него свое же ружье.
— Вы, что, с ума сошли!? — прогремел он.
— Отпустите орла! Клянусь, выстрелю, — выпалил Игорь. «Если бьют тебя — бей! Если чувствуешь опасность — действуй первым. Если что-то обещал — делай», — пронеслись в голове слова отца. Он передёрнул затвор ружья.
Мужик поднял руки.
— Да ну вас к черту, — проронил мужик, — из-за орла погибать. Заберите его себе. Я найду другого.
— И другого ты не тронешь, — процедил Игорь сквозь зубы. Светлана стояла, закусив губу. Саша глубоко дышал.
— Игорь, не делай глупости, — сказал Саша тихим голосом, не узнавая своего друга.
— Ладно, ладно, — произнес мужик, — сдаюсь. Дай мне выйти из воды.
Игорь тихо добрался до орла, произнося: «Милый, я тебя спасу. Я отпущу тебя».
Они распутали сетку, дав свободу птице. Айси странно продолжала сидеть: мысли ее были в гнезде, где два милых и дорогих птенца ждали ее. Она сделала попытку взлететь, но упала набок. Один раз, второй раз, третий раз. Игорь дотронулся до спины и накрыл его глаза платком. Птица успокоилась. Когда Игорь поднял крыло, увидел окровавленные перья и сразу догадался: крыло сломано.
Владимир Михайлович, убитый неизвестностью, сидел на кухне, глядя в окно и анализируя последние события в его жизни: «Мракобесие. Зачем принят такой закон? Беку для полного выздоровления нужен минимум месяц, соколу — недели две. Я их выпушу на волю и никакого приюта».
Жена подала
