Эверест. Восхождение без правил - Левсет Насурович Дарчев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Володя, ты чó? — спросила она. — Так переживать за птиц — это негоже.
Владимир медленно повернул голову к ней.
— Ты понимаешь: думаю сейчас не об орлах — я с ними как-нибудь справлюсь, — проговорил Владимир. — Я думаю, могут ли бумаги законы заменить все грани отношений человека и природы. Как можно запретить человеку выхаживать раненную беспомощную птицу. Это же противоречить не только разуму, но и элементарному одноклеточному инстинкту: собака спасает кошку, попавшую в беду; лев спасает детеныша антилопы. Подумай: человеку человек запрещает это делать. А не специально ли это делают, чтобы выхолаживать в душе душу, оставив там место одной ненависти. Это кому-то нужно. Здесь одно направление против человека или народа.
— О какой ненависти ты говоришь?
— А что участковый забирает у меня птиц, как он там грозился: «ты — преступник и ты должен сидеть в тюрьме», и я должен за это любить его?
— Не переживай, кто тебя посадит: старый и перхоть сыплется.
— Гм, — выдохнул Владимир. — Ты такая наивная. Сейчас сажают всех, даже мертвых. Вот, недавно читал — ветерана, старика в возрасте восемьдесят один год, сажают за то, что продал собственное ружье за двести рублей.
Представляешь. Продал и купил себе гроб, два креста и ботинки. Совершил опасное преступление — включили всю следственную мощь с обысками, допросами, свидетелями, наложили арест и утащили из дома стиральную машину. А ты говоришь! В законах не осталось места человечности.
— Да ладно тебе, ты все драматизируешь, он, наверное, пошутил. Поменять тебе чай на горячий?
— Нет, спасибо. Что-то ничего не хочется, — произнес Володя убитым голосом и, вставая, спросил: — На обед что у нас будет?
— Борщ
— Надеюсь не с сухарями. Ты собралась приучить меня к казенным харчам, — с иронией добавил Владимир. — Пойду, выйду на улицу.
Он закрыл за собой калитку, посмотрел в одну сторону — пустота: дети, наверное, на диване с телефоном или за компьютером. Только один Игорь не такой. Он вспомнил детство: «мы целыми днями гоняли мяч, боялись заходить домой на перекус или попить воды, потому что родители могли не отпустить обратно». Повернул голову в другую сторону — небольшая группа спешно шла навстречу. Стоп! Походка Игоря, под мышкой что-то несет — рыба, наверное. Владимир заволновался. Через минуту трое ребят встали перед ним. Под мышкой — орёл.
— Отобрали у браконьера, дядя Вова, — произнес Игорь. — Он его чуть не убил. Крыло сломал, гад.
— О, братцы, — воскликнул Владимир, осмотрев птицу. — Это же девочка, и, по всей видимости, у нее должны быть птенцы. Понимаете, какое дело? Оставьте — я присмотрю за ней. Но послезавтра мне надо отвезти Бека в приют. А вам — на поиски птенцов. Посмотрите в округе на деревья ольхи.
Полицейский УАЗик остановился у дома Владимира, из которого вышли трое полицейских. Они постучали в двери, помаялись и, когда никто не отозвался, через забор откинули задвижку и вошли во двор. Участковый знал, что делать: бесцеремонно зашел в сарай.
— Негодяй, развел тут зоопарк и еще возмущается, — пробормотал полицейский.
Айрис среагировала на опасность, но в колпачке на глазах она никого не видела, лишь расправила когти.
— Дай коробку и скотч, — велел участковый напарнику. — Их надо доставить на участок как вещественные доказательства. Пора поставить точку над этой историей.
Они схватили Айриса, обкрутили ноги скотчем и запихнули в коробку. Птица сопротивлялась и дергалась всем телом.
УАЗик доехал до участка, и полицейские всполошились, когда птица подозрительно успокоилась. Они достали коробку и открыли ее: птица издавала последние вздохи.
— Издохла, сука, — с возмущением произнес полицейский. — Выбросьте ее.
Когда Владимир приблизился к Айрис и положил руку на его крыло, она в последний раз открыла глаза и дернула головой. Она в тумане разглядела человека, который хотел ей помочь и слышал громкие голоса.
— Вы ее убили! — прокричал Владимир. — Вы ее заду- шили!
Отец Даниила сидел во дворе в тени абрикоса и читал журнал.
— Папа, ты у меня адвокат?
Удивленный вопросом сына, Геннадий опустил журнал.
— Да. А что?
— Помоги мне.
— Что натворил?
— Ничего, — бесцветным голосом ответил Даниил. — Ты же знаешь, что я хочу стать орнитологом.
— Вот дурак, — среагировал отец. — Нет, чтобы хотя бы мечтать стать генералом полиции, прокурором!.. А этот хочет стать птицеводом. Тогда не ходи в школу: чтобы стать птицеводом, не нужно учиться.
— Я так не считаю, — заявила мать Даниила, вмешиваясь в семейный разговор.
Папа зло посмотрел на маму.
— Твоя работа?
— Нет, — коротко ответила мать. — Это его выбор.
Отец перевел суровый взгляд на Даниила.
— Сынок, мы живем в жестоком мире, где каждый готов перегрызть горлу другому, — начал Геннадий вычитывать свои мысли. — И тебе следует быть готовым, чтобы защитить себя и близких… — Я о том же, папа.
— О чем?
— Дядю Вову, моего близкого человека, забрали в полицию и возбудили уголовное дело. Нужна твоя помощь. — Геннадий встал. — Он лечил раненных орлов, — добавил Даниил.
— Идиот, — произнес Геннадий. — Теперь не будет морочить голову детям. Я думаю, что тюрьма выбьет из него спесь. Ты знаешь, что ему грозит тюрьма и штраф в один миллион рублей?
Даниил смотрел в глаза отца и думал, что он такой же бессердечный чурбан, как и полицейские — одна команда.
Он застыл.
— Не понимаешь? — мотая головой, спросил Геннадий. — Не думай так глубоко, а то надумаешь себе еще одну проблему, которой не было.
Даниил хранил полное молчание. Внутри него кипела ярость.
— Ладно, — проронил отец. — Я смотрю на тебя и вижу, как далеко ты ушел в орнитологию. Жалко тебя. Вырастишь — поймешь, что в жизни самое главное — это спокойствие и размеренная жизнь, которую никто не сможет раскачать. Вот увидишь — судья осудит твоего друга: зачем ему идти против течения…
Даниил, сидя на диване, мысленно разбирался в ситуации, как вдруг вспомнил о птенцах и просьбе Владимира. Он, как угорелый, сорвался с дивана, направляясь к вешалке. На ходу напялил походный свитер, влез в спортивный штаны, взял бинокль и в коридоре любом наткнулся на мать, которая перегородила ему дорогу.
— Ты куда?
— В поле.
— Зачем? — спросила мать.
— У меня появилась идея.
— Я же говорил: не надо глубоко думать, — с иронией вставил отец, — нашел еще одну проблему.
— Там птенцы умирают, мама.
— Не пущу. Смотри, сколько время — пока доберешься до поле будет четыре.
Даниил выскочил из-под материнской руки и побежал.
— Скоро вернусь, мама. Не переживай.
— Ты один?
— Нет. Со мной Саша
