Северное сияние - Филип Пулман

Лира приоткрыла дверь, и он выскользнул наружу, темной тенью на фоне освещенного розовой лампой коридора.

Она поспешно надела на себя все самое теплое и еще кое-что запихнула в одну из черных шелковых сумок, которые только сегодня были куплены в модном магазине. Миссис Колтер давала ей деньги, как конфеты, и, хотя Лира тратила их не скупясь, несколько соверенов у нее еще осталось, и она сунула их в карман темной волчьей шубы.

Последним она завернула в черный бархат алетиометр. Неужели эта жуткая обезьяна добралась до него? Наверно; и наверно, ей сказала. Нет чтобы спрятать его получше!

На цыпочках она подошла к двери. К счастью, ее комната выходила в тот конец коридора, который был ближе всего к прихожей, а большинство гостей собрались в двух больших комнатах подальше. Оттуда доносились громкие голоса, смех, звон бокалов; послышался тихий шум воды, спускаемой в туалете, а потом тоненький мотыльковый голос сказал ей на ухо:

– Давай! Быстро!

Она выскользнула в коридор, оттуда в прихожую и меньше чем через три секунды уже открывала дверь квартиры. Еще мгновение, и дверь тихо закрыта, и вместе с Пантелеймоном, снова щеглом, она сбежала по лестнице на улицу.

Глава шестая

Метательные сети

Она быстро уходила от реки, потому что широкая набережная хорошо освещалась. Между ней и Королевским Арктическим Институтом, единственным местом, которое Лира уверенно могла найти, располагалась целая сеть узких запутанных улочек – в этот темный лабиринт она и устремилась.

Если бы она так знала Лондон, как Оксфорд! Она бы знала тогда, каких улиц избегать, и где своровать еду, и, самое главное, за какой дверью найти убежище. В эту холодную ночь темные переулки полны были непонятной жизни.

Пантелеймон превратился в дикого кота и зоркими глазами прощупывал окружающую тьму. Порой он замирал, ощетинившись, и тогда Лира понимала, что в этот переулок входить нельзя. Ночь была полна звуков: где-то раздавался пьяный смех, два хриплых голоса заводили песню, стучала и гудела в цокольном этаже какая-то несмазанная машина. Чувства Лиры были обострены, она улавливала ощущения Пантелеймона и старалась двигаться в тени, проулками, избегая людных мест.

Иногда приходилось пересечь широкую, хорошо освещенную улицу, где гудели трамваи и осыпались искры с проводов. В Лондоне переходить улицы надо было по правилам, но Лира переходила как вздумается и, когда прохожий кричал ей, убегала.

Радостно было вырваться на свободу. Она знала, что Пантелеймон, семенивший рядом на мягких кошачьих лапах, также радуется вольному воздуху – и что с того, если это тяжелый, дымный, закопченный воздух шумного Лондона. Скоро им надо будет обдумать все, что они услышали в квартире миссис Колтер, но это подождет. И рано или поздно надо подыскать ночлег.

На перекрестке возле большого универсального магазина, чьи окна ярко освещали мокрый тротуар, стоял кофейный киоск: маленький домик на колесах с прилавком под деревянным навесом. Оттуда шел желтый свет и пахло кофе. Хозяин в белом халате, облокотясь на прилавок, разговаривал с двумя или тремя покупателями.

Лиру потянуло туда. Они бродили уже час, было холодно и промозгло. С Пантелеймоном-воробьем она подошла к прилавку и взялась за него рукой, чтобы привлечь внимание хозяина.

– Мне, пожалуйста, чашку кофе и сэндвич с ветчиной.

– Поздно гуляешь, детка, – сказал господин в цилиндре и белом шелковом кашне.

– Да, – ответила она и, обернувшись, окинула взглядом людный перекресток. В театре только что кончилось представление, и зрители толпились в освещенном фойе, подзывали такси, надевали пальто. С другой стороны был вход на станцию Хтонической железной дороги, вниз и вверх по лестнице двигалась масса людей.

– На́ тебе, золотко, – сказал хозяин киоска. – Два шиллинга.

– Позволь мне заплатить, – сказал мужчина в цилиндре.

Лира подумала: почему бы и нет? Бегаю я быстрее его, а деньги мне еще пригодятся. Мужчина в цилиндре кинул монету на прилавок и улыбнулся ей. Деймон его, лемур, сидел у него на груди, держась за лацкан, и круглыми глазами смотрел на Лиру.

Она откусила от сэндвича и продолжала следить за людной улицей. Она не представляла себе, где находится, потому что никогда не видела карты Лондона, и даже не знала, насколько он велик и сколько надо идти, чтобы очутиться за городом.

– Как тебя зовут? – спросил мужчина.

– Алиса.

– Красивое имя. Позволь добавить тебе глоток вот этого в кофе – согреешься…

Он уже отвинчивал колпачок серебряной фляжки.

– Я этого не люблю, – сказала Лира. – Просто хочу кофе.

– Уверен, ты еще не пробовала такого бренди.

– Пробовала. Меня рвало потом без конца. Выпила целую бутылку, почти целую.

– Ну, как хочешь, – сказал мужчина и подлил из фляжки в свой кофе. – Куда же это ты идешь, одна?

– Мне надо встретиться с отцом.

– А кто он?

– Он убийца.

– Кто?

– Я же сказала: убийца. Это его профессия. Сегодня у него заказ. Тут у меня чистая одежда, потому что после работы он обычно весь в крови.

– А! Ты шутишь.

– Нет.

Лемур пискнул и, спрятавшись за голову мужчины, выглянул оттуда. Лира невозмутимо допила кофе и доела сэндвич.

– Спокойной ночи, – сказала она. – Я вижу, отец выходит. Вид у него немного сердитый.

Мужчина в цилиндре обернулся, а Лира направилась к толпе у театра. Как ни хотелось ей увидеть Хтоническую железную дорогу (миссис Колтер сказала, что она не предназначена для людей их класса), подземелье могло оказаться ловушкой – на открытом месте, по крайней мере, можно убежать.

Она шла и шла, и улицы становились все темнее и безлюднее. Моросил дождь, но если бы и не было туч, зарево в городском небе все равно не позволило бы увидеть звезды. Пантелеймон считал, что они идут на север, но как это можно было узнать?

Бесконечные улицы с одинаковыми кирпичными домиками и палисадниками, способными вместить разве что бак для мусора; большие угрюмые фабрики за проволочными оградами, с единственной тусклой лампочкой на стене и ночным сторожем, посапывающим возле своей жаровни; изредка – унылая часовня, отличающаяся от склада только распятием снаружи. Один раз она толкнулась в какую-то дверь, и тут же из темноты, со скамьи в шаге от нее, донесся стон. Крыльцо было устлано спящими фигурами, и она убежала.

– Где же нам ночевать, Пан? – сказала она, когда они брели по улочке, сплошь занятой лавками с запертыми дверьми и ставнями.

– Где-нибудь под дверью.

– Они все на виду. Нас заметят.