Мечтательница - Кей Грегори

Туг уж удивилась Федра.

— Ты готовишь? — поинтересовалась она.

— Только когда рядом нет никого, кто пожелал бы сделать это за меня.

— Не сомневаюсь, что такое редко случается, — не преминула съязвить Федра.

Она живо представила, что в Лондоне найдется немало охотниц готовить еду для такого красивого и богатого мужчины. Да они, наверное, в очереди стоят у его квартиры! Эта глупая мысль разозлила Федру, и она принялась ожесточенно резать длинный батон.

— Случается нередко, — лениво ответил Айан. — А чем тебе не угодил этот хлеб, что ты его так кромсаешь?

— Что? — удивилась она.

— Да у тебя просто битва за каждый ломоть. Такое впечатление, что этот батон твой заклятый враг. Или неверный любовник.

Федра пожала плечами.

— Я не заметила, — сказала она сухо. — Да, кстати, заруби себе на носу: я была замужем за твоим отцом.

— Напоминать не надо, я знаю. А при чем здесь это?

— При том. У меня нет любовника.

— Рад слышать. Но это замечание касается прошлых любовников.

Федра старалась сохранять внешнее спокойствие.

— К твоему сведению, у меня их не было. Ты это хотел узнать, да?

Айан усмехнулся и откинулся на спинку стула.

— А это вовсе не мое дело.

— Я тоже так считаю.

Федра забрала у него плошку, заправила салат и занялась спагетти. Через несколько минут она объявила:

— Давай есть.

Айан послушно прошел к обеденному столу. Ужинали молча, и Федра не могла даже себе представить, о чем думает этот человек, бывший когда-то ее хорошим другом… Сама же она, припомнив все события этого длинного дня, стала размышлять именно над последним замечанием Айана насчет любовников.

Надо сказать, что ее никогда не волновал вопрос собственной неопытности в любовных делах. Теперь же вдруг она испытала какую-то неловкость. Конечно же недостатка в потенциальных партнерах у нее не было, мужчины, с которыми она встречалась, только рады были бы затащить ее в постель. Но ни один из них не расшевелил ее настолько, чтобы ей захотелось потерять голову и вкусить прелести секса. Поэтому все ограничивалось поцелуями, которые не волновали ее, и в конце концов приходилось вообще расставаться.

Только теперь Федра отчетливо поняла, что подсознательно она всегда стремилась к тому мальчику с очаровательной улыбкой, которого знала с детства и который неожиданно превратился в циничного, высокомерного мужчину. Вот он сидит перед ней — ее герой… Всю неделю только и издевался над ней, подозревал в корысти, злом умысле. Как он может так относиться к ней? Какие у него основания считать ее злодейкой?..

— Я знаю, как возникает такое искушение, — услышала она голос Айана. — Но не советую пробовать.

Федра вздрогнула, поняв, о чем он говорит, — она сидела, сжав в руках нож так, будто это кинжал…

— Прости, я задумалась… Фантазии всякие, — пробормотала она и попробовала засмеяться.

— Опасные фантазии, — сухо заметил Айан. — Надеюсь, они не касаются меня.

— Еще чего…

Он так ухмыльнулся, что стало ясно — он ей не поверил. Надо было срочно переменить тему, и Федра спросила первое, что пришло ей в голову:

— А как ты? У тебя есть кто-нибудь? Я имею в виду серьезные отношения…

— Серьезные? — с кислой миной переспросил он. — Нет. После Рози я зарекся заводить серьезные отношения. А с чего это ты интересуешься? Разве одного наследства Требэнианов тебе мало?

Федра так и замерла с вилкой в руке. Неужели опять эти гадости?

— Что ты сказал?

Айан бросил салфетку на стол.

— Прости. Я, кажется, нарушаю хрупкое перемирие, да?

— Вот это точно.

Она выпрямилась и строго взглянула на своего собеседника. Да, по его лицу видно, что извинения его шиты белыми нитками, ни о чем он не сожалеет, а только и ждет удобного случая съязвить. При этом еще и улыбается.

— К твоему сведению, — начала Федра ледяным тоном, — одного Требэниана для меня более чем достаточно. Но хочешь верь, хочешь нет, а мне его не хватает. В отличие от второго, он был настоящим джентльменом.

— Я не джентльмен? Ты, наверное, права. Попробую исправиться и сделать тебе комплимент: ты великолепно готовишь.

— И без тебя это знаю, — бросила Федра и принялась доедать остывшее спагетти.

Но поесть спокойно не удалось, так как она чувствовала на себе пронизывающий взгляд Айана, словно он хотел ее понять, угадать ее мысли. А ей бы тоже нужно понять его… Может, все его поведение только бравада? Попытка скрыть душевное смятение, вызванное смертью отца?

— Странно как-то в доме без Чарльза, — сказала Федра, продолжая вслух свои мысли и желая переменить тему. — Мне все кажется, что я слышу стук его палки по полу.

— Да… Привыкнуть к этому трудно, — откликнулся Айан.

Помолчали, и Федра осмелилась спросить:

— Ты тоскуешь по нему?

Тот ответил не сразу.

— Тоскую? Пожалуй, это слишком сильно сказано…

— А как?

— Он был моим отцом, и я провел так много лет в борьбе с ним за собственную свободу, что споры и битвы по этому поводу стали привычными. — Он снова помолчал немного, потом добавил: — Трудно поверить, что все это закончилось.

И это все, что он может сказать об отце? — удивилась Федра.

— Он любил тебя, — заметила она. — По-своему, конечно, но любил.

— Да, пожалуй, — согласился Айан. — К сожалению, я не понимал, что он меня любит. Он думал, что любовь дает ему право распоряжаться и требовать подчинения. Моя мать, кстати, не сопротивлялась этому, а я восстал. Джоан старалась притворяться, что согласна с ним, а сама делала, что хотела. Я так не мог.

— Не желал так поступать, — поправила его Федра. — Ты такой же упрямый, как он.

Айан кивнул.

— Возможно, ты права. Не желал. Я так понимаю, что отцу очень повезло с тобой.

— Что? Это ты о чем?

Айан неожиданно обвел широким жестом все помещение.

— Вот об этом, о доме. Это же награда за послушание, я правильно понимаю?

— Ты неверно все понимаешь. Черт тебя подери, Айан… — начала она и внезапно осеклась.

Нет, скандала она допустить не может и правду говорить не станет. Во всяком случае, не сейчас, когда он сверлит ее ненавидящим взглядом, когда язык его как жало, когда он не говорит, а стремится ужалить побольнее. Пусть с ним разговаривает Ангус Купер.

— Так что ты хотела сказать?

— Ничего. Я собираюсь помыть посуду. Можешь помочь мне.

Он ничего не ответил, однако встал и принялся убирать со стола, а потом, когда Федра помыла тарелки, взял полотенце и аккуратно перетер каждую. Занятие ему вряд ли по душе — у него-то наверняка посудомоечная машина! (Чарльз, старый консерватор, запретил ей купить ее.) Ничего пусть потрудится, подумала Федра, внутренне торжествуя.