Танго с тенями - Людмила Ватиславовна Киндерская

— С первым днем зимы тебя, соня! — радостно крикнула трубка голосом Веселовской. — Натка, я все поняла. Как всегда, озарение пришло в объятиях Морфея.

— Господи, какое озарение, — простонала Кречетова. — Сколько времени?

— Страшно поздно, семь! Слушай сюда, а то мне скоро на работу собираться. На флешке, которая из нашей папки, три записи. На первой — Юлия Такшина входит в подъезд своего дома. И все! Понимаешь? Только входит!

— Я помню. И что это значит? — зевнув, спросила Наталья. Все-таки она вчера уснула очень поздно.

— Ну как «что»? Юлия на допросе сказала, что пришла домой, положила на стол краску и лекарство и ушла с подругой в супермаркет «Олимп». А потом она зарулила к ней в гости, в смысле к подруге. А получается, что Такшина как вошла в четыре часа с копейками в свою квартиру, так больше из нее в тот день и не вышла.

Остатки сна сдуло с Наташи, как пух с одуванчика. А ведь правда — не вышла.

— А что с другими записями? Что там?

— Пока не поняла. На второй — торговый центр «Олимп» и куча людей. А на третьей — не поверишь — тот крутой дом на Свободной.

— И все? Просто центр и дом? — задумчиво спросила Наталья, ставя джезву на огонь.

— Ну, не знаю. Ты сказала мне разобраться с флешкой, я и разобралась. Я молодец?

— Молодец. Мне в обед к Алексееву в полицию на допрос, — сказала Наташа без перехода. Она старалась говорить равнодушным голосом, как будто нет ничего более обыденного, чем ходить на допрос к следователю.

Веселовская пожелала ей удачи, и они попрощались до вечера.

Слова Алексеева «по вновь открывшимся обстоятельствам» пугали Наташу до тошноты. Какое отношение лично она, Наталья Кречетова, имеет к этим обстоятельствам? Ни при чем она во всей этой истории, но при вопросах следователя нервничает, заикается, краснеет, суетится. Конечно, это выглядит подозрительно. Иногда ей казалось: задай Алексеев самый очевидный вопрос, например, как ее зовут, и проверь ответ на полиграфе, выяснится, что она врет как сивый мерин.

Наташа пыталась себя успокоить, сказать, что допрос — простая формальность. Но ни дыхательная гимнастика, ни подсмотренный в интернете аутотренинг, ни аксиома мудрости «все, что ни делается, — все к лучшему» — не помогали. Она еле проглотила кофе и отправилась в полицию.

Алексеев устроил целый спектакль: задавал вопросы равнодушным голосом, вставал, подходил к окну, потом вдруг резко возвращался на место. Придвигал к себе протокол допроса, записывал ответ, кричал, отбрасывал ручку, вскакивал, нависал над ней «чубатым» утесом. В какой-то момент Наташе показалось, что ее сейчас арестуют, вернее, задержат. Но Алексеев вдруг успокоился, вполне мирно закончил допрос, правда, автограф под подпиской о невыезде поставить заставил.

Ну что ж, его можно понять: все работницы салона «Ласка» подтвердили, что накануне своей смерти Жанна крупно поссорилась с Кречетовой. Да так, что они практически подрались. Вернее, свидетели сказали, что не практически, а подрались.

Как оказалось, Наталью от ареста спасло то, что хозяйка «Ласки» была отравлена, а не убита во время потасовки. И яд был обнаружен в конфетах, которые стояли на ее столе до прихода Кречетовой. Что все окружающие и подтвердили.

«Это надо же, яд в конфетах! Прямо Агата Кристи какая-то», — удивилась Наташа.

Она вышла из здания полиции на негнущихся ногах, как будто провела в заключении несколько лет. Сквозь серую мглу попыталось пробиться солнце. Оно выпустило на землю пару чахоточных лучей, потом, вероятно, передумало — втянуло назад свои бледно-желтые кинжалы, и снова стало хмуро, безрадостно.

Кречетова вдохнула полной грудью влажный воздух. И тут почувствовала, что очень проголодалась. Утром-то только кофе выпила и перекусить ничего с собой не взяла. Если бы не чертова диета, купила бы сейчас чебурек, впилась бы зубами в его исходящую соком мякоть! Мимо лотка с пирожками она прошла, словно Одиссей мимо острова сирен.

Села в машину и позвонила подруге:

— Анька, я через пятнадцать минут буду у тебя, заберу с работы. Только купи мне что-нибудь в буфете, пока я не сорвалась.

— Не волнуйся, усе сделаю без шума и пыли, — сказа Аня словами Лелика из легендарной «Бриллиантовой руки».

Когда наконец Веселовская села к подруге в машину и сунула ей в руки одноразовую тарелку с куском рыбы, Наталья была близка к агрессии.

— Вымоталась я сегодня, — сказала Аня, пока ее подруга поглощала окуня. — Ты же знаешь, какие у меня в коллективе бабы! Идут мимо, а сами глазом в монитор косят, вдруг я в «Одноклассниках» сижу. Так что нашим расследованием занималась в обед. Давай съездим к дому на Свободной, который на третьем видео. Оказывается, там живет Элла Татаринова, подружка Юлии Такшиной. И жена нашего известного депутата.

— Какой смысл туда ехать? Любоваться на жизнь небожителей? — с полным ртом спросила Наталья.

— Ты недооцениваешь свою подругу. Тадам, — Анна сделала вид, что открывает шампанское. — Я разобралась со всеми файлами. На первом мы видим, что Юлия зашла в дом и больше не вышла. На втором — среди людей, заходящих в «Олимп», ее тоже не было. А на третьем — она не заходила в гости к Татариновой. А Татаринова эта наврала в полиции, что Такшина была у нее, — алиби ее подтвердила. Поехали, прижмем ее, — Аня с азартом потерла руки.

— Ну-ну, сбавь обороты. У тебя что, головокружение от успеха? Как мы ее прижмем? — возмутилась Кречетова.

— Очень просто. Я такое узнала… — сказала Веселовская заговорщическим голосом. — У Эллы есть молодой любовник. Просто щегол. Может, ему и восемнадцати нет. Мне коллега рассказала по очень большому секрету. Представляешь, у ее соседки есть сын, он в одиннадцатом классе учится. Так вот, Татаринова с ним зажигает. Мамаша пацана молчит, у них с деньгами негусто, а тут сынка одели-обули, в институт любовница собирается его пристроить, ну и далее по списку. Так что едем к Татариновой, нам есть чем козырнуть.

— Я смотрю, ты раскозырялась. Как бы нас не прикончили, как Верхову и Федотову. Они тоже, скорее всего, козыряли своей информацией, — Наташа впилась зубами в яблоко, найденное в бардачке машины.

— Ты хочешь сказать, что они занимались шантажом? Может, просто сведения для кого-нибудь собирали, — предположила Анна.

— Может, — пожала плечами Наташа. — Ну давай, поехали, с богом. Надеюсь, мы все делаем правильно. А я провела так называемый следственный эксперимент. В один из стаканов налила «Термоспад», а во второй — краску «Успех».

— И что? — понизила голос Аня.

— Они разные. То есть краска и лекарство разные по цвету. С точки зрения